Красная тетрадь - Беляева Дарья Андреевна - Страница 56

Эдуард Андреевич сказал, что температура больше не снизится.

Надо привыкать к лихорадке, теперь я всегда буду очень горячим на ощупь.

Я признан безопасным для окружающих и могу покинуть изолятор. На море пока нельзя, я должен привыкнуть к смене температурного режима.

Буду целый день читать книжку, если головная боль тоже станет привычной.

Валю в изоляторе пока задержали.

Арлен попросил меня написать свои новости в его красивую красную тетрадь.

У Арлена очень высокая температура, ему тяжело слушать и говорить, но читать почему-то легче.

Расскажу Арлену, как у меня дела, пусть Арлен знает.

Пусть Арлен знает, я теперь гуляю с Дианой. Максим Сергеевич не отпустил нас одних в город, хотя Диана знает его хорошо, и мы гуляли по территории санатория.

Диана сказала, что это не так весело, как было бы в городе, и нам даже негде было купить мороженое, но я попросил в столовой печенье с маслом для Дианы. Я хотел взять себе мяса, но она бы не поняла.

Диана попросила меня привезти ей что-нибудь из Космоса и писать ей письма.

Не знаю, можно ли из Космоса писать письма. Наверное, нет. Но, может быть, я буду привозить ей с собой целую пачку писем. Теперь мы всегда будем вместе.

Диана говорит, что я очень красивый. Она много ест и хорошо пахнет.

У Дианы ямочки на щеках. Арлен знает, что такое ямочки на щеках? Это слишком туго натянутые скуловые мышцы.

У нее скуловые мышцы натянуты очень туго, ведь ямочки такие заметные.

С Дианой хорошо. Ее отец хороший охотник. Она тоже умеет стрелять. Рассказала мне, как свежевала оленя вместе с папой.

Диана бывает грубой, но она и очень милая. Любит кружиться, пока не упадет, и не обращает внимания на свою юбку.

Диана сказала, что если я ее обижу, то ее друг Кирюха меня побьет.

Но пусть Арлен знает, что я вовсе не боюсь.

Хорошо, что я влюбился.

Сегодня впервые купался в море. Я почти привык к новым ощущениям, но лихорадку все еще замечаю.

Когда погружаешься в море, а у тебя температура, кажется, будто вода совсем ледяная.

А потом, постепенно, становится легче.

Я стоял по шею в воде и смотрел в небо. Постепенно я будто бы выздоровел и даже этого испугался.

Но вышел из моря, и все вернулось на круги своя.

Валю выпустят завтра.

А Ванечка носит мне сладости, жаль только, что я не могу их есть.

Сегодня мы с Ванечкой навещали Найду и за столовой встретили Жоржа. Он курил, стоя под красивой ивой. Разумеется, никто, кроме нас, не видел Жоржа, но, думаю, Жорж сам с удовольствием смотрел на себя со стороны.

Ванечка потянул меня за руку.

– Пойдем! – сказал он. – Пошли, ты пожалуешься Жоржу.

– Зачем? – спросил я.

– Потому что тебе плохо. Горячий такой! Горячий!

Я сказал:

– Мне уже лучше.

– Тебе никогда не будет лучше, мне так моя мама сказала, но я и сам знаю. Щеки у тебя горят. Страшно!

Вместо простого «страшно» Ванечка сказал «стр-р-р-рашно», прямо прорычал.

Я засмеялся, но не над ним, а вместе с ним. Ванечка весь засиял, заулыбался по-волчьи, и я перестал упираться, пошел за ним.

Жорж делал вид, что нас не замечает.

– Упрямый маленький медведь, – сказал Ванечка, и я очень удивился, ведь так меня, но только давно, в далеком детстве, называла мама.

– Откуда ты…

Но Ванечка покачал головой.

– Жорж! – сказал он. – Арлен теперь болеет!

– О! – сказал Жорж. – Мои юные товарищи!

Я сказал:

– Не хочу жаловаться, но…

Жорж сказал:

– Арлен, ты попал точно по адресу. Расскажи мне все подробно, и я смогу помочь тебе в твоей беде.

Я сказал:

– Нет, все, конечно, нормально.

Жорж сказал:

– Конечно же, все нормально.

– Абсолютно нормально.

– Абсолютно нормально, – повторил Жорж.

Я почему-то успокоился, вдохнул поглубже, а потом пожаловался Жоржу на следующие вещи:

1. Мне тяжело думать и говорить, смотреть на свет и внимательно слушать.

2. Ночью я плохо сплю.

3. Все время чувствую слабость, как я буду солдатом, если я чувствую такую слабость?

4. Больше не могу мыться под горячей водой, как я всегда любил.

5. У меня болят ноги и спина, как у старенького дедушки.

6. Сердце все время бьется очень сильно, а в голове словно что-то шевелится, я чувствую движение внутри своего черепа, и это так страшно.

7. Когда я все-таки сплю, сны все время очень беспокойные.

8. И это не проходит.

9. И не пройдет никогда.

Жорж терпеливо меня выслушал, и, что удивительно, даже не вставлял свои комментарии в мою крайне долгую и беспокойную речь.

А потом Жорж сказал:

– Человек – такое существо, он ко всему привыкает. Это касается не только такого специфического подвида, как мы, – сумасшедших космических симбионтов. Люди привыкают к тому, что потеряли руки и ноги, к постоянным болям, к тому, что они одиноки, к тому, что они убийцы или к тому, что убиты их близкие. К тому, что в доме нет воды или к страшной жаре. Мы не можем постоянно чувствовать неудобство, мы не можем постоянно бояться, нам не может всегда быть больно. Так же, как мы не можем всегда чувствовать радость, или счастье, или спокойствие. Сначала все чувства ярко горят, а потом все они гаснут. Ты тоже устанешь бояться, и к своему новому состоянию ты привыкнешь. Все мы обладаем огромным запасом прочности, о котором не знаем сами.

Я молчал и смотрел на него. Я чувствовал себя беспомощным и слабым. Я хотел, чтобы Жорж мне помог.

– Болит голова? – спросил он.

Я кивнул.

– Ксеноэнцефалит – невеселая штука, – сказал Жорж.

А потом я неожиданно для себя обнял его. И Жорж сказал мне еще одну вещь. Эту вещь я очень хорошо запомнил.

– Знаешь, что я говорю себе каждое утро и мне помогает?

– Что? – спросил я.

– Сегодня мой день.

– И часто бывает ваш день? – спросил Ванечка.

– Не так часто, как хотелось бы, – сказал Жорж. – Но мне все-таки каждое утро становится легче.

Идея, если подумать, очень хорошая.

Сегодня мой день.

Мама, привет.

Привет, мама.

Все хорошо, мама.

Все отлично, мама.

Я показываю замечательные результаты.

Все меня хвалят.

Я совсем молодец.

Можешь гордиться мной, мама.

Мамочка, все просто замечательно.

Сегодня мой день.

(Опять не то. Как же теперь начать?)

Некоторое время я мало писал в свою красивую красную тетрадь. Это из-за плохого самочувствия.

Андрюша тоже заболел, а за ним следом – Володя и Боря, почти одновременно. Последней затемпературила Фира.

Всех уже выпустили из изолятора, и за нас можно не волноваться.

В последнее время мне намного лучше, я уже привыкаю. Ребятам пока тяжело, но все проблемы решаются временем.

И, кстати, сегодня мой день.

Сегодня гулял, и глаза от солнца почти не болели.

Теперь нас каждый день сканируют, и у меня результаты пока хорошие.

Встретил Маргариту. Маргарита сидела на скамейке и жевала жвачку, а потом выдувала большие пузыри. На ней были шорты (джинсовые!) и свободная рубашка, смутно мне знакомая.

Я сначала прошел мимо Маргариты, а потом остановился, вернулся.

– Здравствуй, – сказал я.

Маргарита потерла коленку.

– Привет, – сказала она.

– Ждешь Володю? – спросил я, удивившись собственной смелости.

– Да, – сказала она просто, словно бы я ее ничем не смутил.