Путешествие в молодость (СИ) - Отсюдов Мефодий - Страница 27

— Так вот откуда привкус крови, — сплюнул я на землю. — Воды хоть дайте. Вкус — пиздец.

Вокруг меня что-то зашумело. А через минуту Санычу кто-то протянул, судя по звуку, полупустую пластиковую бутылку.

— Дохтор придет, посмотрит, а там и видно будет, — остановил Петрович фермерский порыв загладить вину и глотком воды облегчить мои страдания.

Уговоры не помогали. Участковый уперся и всё тут.

— Вот доктор глянет, а потом и попьет, и морду умоет, и в баньку сходит, и на сеновал к девкам отнесём. А до осмотра — ни-ни. Хер его знает, что там. Вдруг у него селезенка лопнула, — нагнетал Петрович. — Нахера мне на участке труп? Тем более, криминальный. Вот и пусть лежит, сопит и смиренно ждёт доктора.

— Так он же по трупам, вроде, спец, — попытался сострить я.

— Он про анатомию побольше твоего знает. А так, он весь криминал фиксирует. Так что и живых на приеме у него хватает. Ты, это. Не каркай и не умничай! Лежи себе смирно, а то точно на стол загремишь, — прикрикнул Петрович.

Перспектива была та ещё. Пришлось смириться, созерцать звезды и вспоминать Светкины выпуклости и представлять, как врываюсь в её впуклости.

Порелаксировать вдоволь мне не дали. Эксперт судебной медицины явился подозрительно быстро. Вопреки стереотипам — это оказался довольно юркий старичок с бородкой, тронутой легкой сединой. И хотя его дернули из объятий Морфея глубокой ночью, завидев знакомые лица, он заулыбался.

— Доброй ночи, Петрович, — приветствовал он участкового. — Что у тебя тут? Свеженький катаврик нарисовался? Так это мы сейчас с превеликим удовольствием его и осмотрим, пока остыть не успел. Или ты меня на констатацию вызвал?

— Я пока ещё живой. Относительно, правда. Но всё же, — запротестовал я.

Мой протест доктора явно огорчил. Хорошо участковый быстро просветил старичка и тот, нагло потыкав в мою черепушку и живот пальцем, и проведя ещё пару специфических манипуляций, велел вызывать “скорую”.

— Я, конечно, сомневаюсь, без трепанации и рассечения оно не привычно диагностировать, но у него все симптомы СГМ и ЗЧМТ, плюс ушибы, — констатировал медик. — С внутренними органами тоже есть подозрения на повреждение и внутреннее кровотечение. Ситуацию прояснит только вскрытие. Но пациент ко мне на прием не хочет. Так что пусть его для начала коллеги со “скорой” попользуют.

Петрович согласно кивнул, вздохнул, матюгнулся и достал мобилу. Я же, пораженный мудреными терминами, продолжил созидать. Попытался конечно уточнить, чего это за диагнозы такие, но меня тупо проигнорили.

— Скорая? Забалуйко на связи. Машинку бы, в Любавино. Около ДК. И если можно, поскорее. А то тут судмедэксперт уже в бой рвется, — доложил в трубку майор. — Что? Не, не констатация. Живой пока ещё, — вздохнул он, мельком взглянув на меня. — Ильич, так, рядом проходил. Ага. Он говорит, пациент шёл-шёл, споткнулся и кукушку знатно стряхнул. Ещё и печенью на пенек напоролся. Ага. Пострадавшему лет тридцать пять. В состоянии опьянения, не буйный. Так точно. Да если что, я сопровожу. Чего ты начинаешь то? Да не будет, как в прошлый раз, — начал психовать Петрович. — Всё. Всё, я сказал! Ждем бригаду с дискотекой.

Если честно, я нихрена из этого монолога не понял. Какой пенёк, какая кукушка и что было в прошлый раз и нахрена мне тут дискотека?

Но уточнять не хотелось. Не до того было. Мне пить хотелось, а воды мне не давали. Пришлось тупо лежать и делать, что велено: сопеть в две дырочки.

Хотелось насладиться деревенской тишиной, но сделать этого мне не дали. Деятельный участковый, пошушукавшись о чем-то с Ильичем, всем немногочисленным зрителям нашел по заданию.

Кто за теплой водой побежал, кто за чистой одеждой, кто за тряпкой, а кто-то за одеялом.

— Щас мы его обмоем в лёгкую. Акуратненько так. Создадим, так сказать, бригаде все условия для работы, — объяснял он доктору свои действия. — А то лежит весь облёванный, пыльный и бледный, как смерть.

— Аккуратно только. Не кантовать, на живот не давить, башку не крутить, — посоветовал судебно-медицинский эксперт.

— А воды попить можно? — вклинился я.

— Можно. Но глотать нельзя. Рот прополоскать и сплюнуть обязательно, — вздохнул Ильич и немного подумав, добавил. — Положено так и точка. Потом, может, спасибо скажешь. Да и ко мне потом если на приём пожалуешь, работать сподручнее будет.

Гонцы вернулись оперативно. Правда в сопровождении жен и подруг. А потом началось приятное. Дородные сельчанки нежно меня умыли. Оттерли косуху и как бы между делом своими шаловливыми ручками нагло проинспектировали район лобка. Благо мужской пол уже потерял интерес к моему телу и оглашал округу тостами за мое здравие.

Я уже совсем было обрадовался и даже, про подлую Светку забыл. Но приятный расслабон обломила “скорая”.

Врачеватели меня осмотрели, поцокали языками, выслушали Саныча и с полагающимися почестями и матами погрузили, если выражаться пафосно, в карету “Скорой помощи”.

Дальше помню смутно. Ширнули вроде бы чем то или я сам вырубился. Хер его знает.

Я завтра брошу пить,

Вот удивится свет

Прочту десяток книг

И натяну вельвет

Я выдавлю прыщи

И патлы постригу,

Тройной одеколон

Для рожи сберегу.

«Юрий Шевчук»

Именно так и никак иначе, подумал я, когда сознание соизволило вернуться ко мне.

Очнулся я в типичной больничной палате. Чего, собственно, и следовало ожидать. Тут всё было стандартно. Даже скорее шаблонно. Один в один, как в сотнях старых и новых фильмах, где герои попадают в больничку. Такое ощущение, что всё кино тут и снимали.

У изголовья стояла капельница, на мне и подо мной желтоватые и, пахнущие хозяйственным мылом, замызганные простыни. Колючее одеяло, про которое обычно говорят, вызвало теплые чувства. Ещё пыльное окно с раздолбанной форточкой было. А за окном — грязный тополь и воробьиное чириканье.

Правда, одно небольшое отступление от правил было — в палате я был один. Отчего и почему, разбираться не стал. Живой, и на том спасибо. Да и не до этого было.

Башка гудела, желудок крутило. Но бывало и хуже.

Шевелиться не хотелось, и я решил созерцать потолок. Повспоминать, если проще. Но вспоминать, как оказалось, нечего. Городские будни?

Да ну их к черту. Сельские каникулы? Так, по сути, за неделю нихрена интересного и не произошло. Только что бухал, как не в себя. Даже обидно стало.

— Ну нафиг. Так и это лето просрать можно, — зародилась в голове шальная мысль. — И дневник то я так и не начал

Поначалу я попытался отогнать от себя негатив, но гнетущие думки возвращались снова и снова. Самобичевание прервал хмурый доктор. Хирург, по-видимому. Вот этот был совершенно не киношный.

Зашёл этот дядька, посмотрел на меня. Пару вопросов задал, похмыкал. Угукнул на прощание и был таков. И никаких тебе, голубчик, как дела? Как себя чувствуете, как же это вас угораздило…

То ли с похмелья, то ли от лекарств, то ли кукушку так мне встряхнули, но как только за врачом закрылась дверь, я понял, что одиночество давит. Я даже сам с собой разговаривать попробовал.

— Сбор анамнеза завершён, — вздохнул я. — А ты чего хотел? Сексапильную блондинку в обтягивающем халатике?

И только я об этом подумал и снова горестно вздохнул, как дверь распахнулась и мысль материализовалась в дверном проеме. В смысле медсестричка вошла. Один в один, как в самых популярных роликах.

— Больной, вам доктор временно запретил двигаться. Поэтому расслабляемся и все свои делишки делаем вот в эту уточку, — состроив томное личико протянула гостья, демонстрируя металлическую емкость, знакомую всем посетителям хирургического и терапевтического отделений.

Я нервно сглотнул. Что-то было не так. Ну не вписывалась она в эту реальность.

Носительница халатика, не обращая на мое смущение никакого внимания, виляя задницей, подошла к моей постели и попросила приподняться.