Цивилизатор в СССР 1978 (СИ) - Кулаков Игорь Евгеньевич - Страница 26

У ребёнка она должна быть иной! Он, скорее всего вообще бы не понял, о чём речь. А этот сразу усёк, что к чему?

Но поверить в путешествие во времени Пичугин по прежнему категорически не был готов…

2 декабря 1978. Читальный зал детской библиотеки одного из районных центров Пермской области. Пичугин Николай Фёдорович.

— Иван… Юрьевич, скажите, зачем вы, в вашем письме написали такое… вызывающее утверждение? — совсем тихо задал вопрос Пичугин насчёт того, что не позволяло относится к происходящему как к великолепно исполненному розыгрышу и/или наличию действительно гениального дитя, способного «сыграть взрослого»…

И юный Вяткин понял его!

— Это вы, товарищ главред, про 1991-й? — также еле-еле, на пределе слышимости прошептал 5-летний.

— Да! Что или… кто… дал вам право утверждать такое? Вы понимаете, что сейчас подставляете кого-то? Кто подготовил вас к подобному… используя ваш, похоже… реально существующий талант опережающего развития?

— Вы думаете в неправильном направлении. Я видел всё своими глазами! Никто… повторяю — никто, самый талантливый футуролог или писатель-фантаст и близко не предсказал мир конца 2022-го — начала 2023-го, которым обрывается содержание моей памяти… трети моей памяти. Две трети из которой, к сожалению утеряно. Мир 22 века я помню в нескольких минутах, которые могут быть чем угодно, вплоть до глюков… простите, галлюцинаций до того, что было свершено неким предполагаемым неведомым и сверхмогущественным фактором, перенёсшим моё сознание в детское тело меня же… этим летом.

Глядя на 5-летнего, ведущего подобный диалог, главный редактор «Звезды» видел то, чего не могло быть:

В этом возрасте никто, даже самый гениальный ребёнок не способен к подобным речам. Многие из взрослых то смысла слова «футуролог» не знают!

Осталась последняя проверка, после которой он будет готов… считать что перед ним — взрослый в детском теле… пока так! Отложив в сторону вопрос о путешествии во времени из будущего!

— Что же, Иван Юрьевич, не могу не признать, что 5-летний ребёнок так не говорит, как вы. Тогда… пожалуйста, будьте любезны, хотя бы намекните, что послужило причиной такому вашему… пророчеству. — откинулся на стул Пичугин.

Вундеркинд, значит — вундеркинд!

Желает обращения по имени-отчеству? Значит, будем величать!

Главное — добраться бы до тех, кто вундеркинда использует в провокации.

Пока рабочая гипотеза будет такая…

Ребёнок-взрослый думал над ответом, наверное, секунд десять.

А главный редактор снова терпеливо ждал. Случай превзошёл все ожидания. Теперь он сам вцепится в этого Вяткина так, что никто не отлепит!

Наверное… если первый не сочтёт, что дело относится к компетенции соответствующих органов.

— …Вы, товарищ Пичугин, напрасно думаете, что нет ничего крепче нашей страны и того, что называется… в официальной терминологии… как «новая историческая общность — советский народ»… пожалуйста, не затыкайте мне рот, дослушайте! Сейчас СССР в зените своего могущества, но гниль изнутри уже разъедает его… сверху донизу. Вы хотели намёка? Вот вам один — Конституцию… свежую редакцию… да и прошлые помните? И там есть один моментик такой… сами догадаетесь, какой, когда я вам скажу, что страна треснула по административным границам республик! Всё, товарищ Пичугин, больше ничего на тему будущего, мою взрослость проверяйте, как хотите, а в будущее, пожалуйста, не лезьте… мне лично с Коноплёвым говорить будет удобнее всего. До Москвы не добраться, кто меня там 5-летнего сразу слушать будет, если каким чудом там окажусь. А тут у нас провинция… проще всё.

Ребёнок-взрослый замолчал. И, отвернувшись, пронаблюдал за зашедшими в читальный зал парой девочек возраста плюс-минус как и у того же мальчика из начальных классов, который продолжал читать книгу за первым столом.

Девочки, бросив взгляд на Пичугина и Вяткина, заняли второй по порядку стол, чуть ближе к ним.

Пичугин мучительно думал о том, как вести себя дальше. Ребёнок будет рядом ещё с час, максимум — полтора. Затем за ним явится отец, и даже если удастся напроситься к Вяткиным домой, то там всё равно не будет возможности поговорить так же свободно, как сейчас.

— Иван Юрьевич, кто-то кроме вас ещё в курсе ваших… предсказаний?

— Только те, кто читал письма в Перми. Коноплёв то точно видел его? Или счастье, что в мусорку не улетело, всем обкомом смеялись? — из груди ребёнка вырвался непроизвольный вздох.

— Он сам, его помощник, разбиравший почту первого секретаря и я. Про других мне неизвестно. Если только Борис Всеволодович сам кому-то ещё показывал…

— Пока не страшно. Страшно будет, когда дальше пойдёт… — предатели ближе, чем вы думаете… — неожиданно окрысился ребёнок.

Настоящий оскал, со стиснутыми зубами на юном личике и подмеченным Пичугиным сжатым детским кулачком правой руки Вяткина выглядели жутко вдвойне.

Вдвойне от того, что они сидели в самой мирной тиши полупустого зала районной детской библиотеки. Вокруг была великая страна, которая 33 года жила в мире после той войны, на которой воевал главный редактор. Вначале — вообще лейтенант, а затем — капитан.

— …Я был на войне, Иван Юрьевич… что будет война? — по наитию, не признаваясь себе и не откинув свои же сомнения, а «просто так» (чего ещё вундеркинд наплетёт?) решил дать тому высказаться Пичугин.

С затаённой мыслью, что того «прорвёт».

Не прорвало.

Ребёнок-взрослый отрицательно покачал головой.

— Я больше ничего не скажу насчёт будущего. Хотя бы потому, что на каждый ваш вопрос, за моим ответом у вас будет сто новых вопросов и… океаны отрицания. Помните, что я сказал вам про тикающие часики. Меня проверяйте. А то… — он приставил детский пальчик к своему лбу —… что здесь… то уж не про вашу честь. Извините, пожалуйста. Коноплёв — тот минимум, кому я могу сказать больше. Мне виднее… как вам не был смешно слышать такое от «детсадовца». Но именно потому, товарищ Пичугин, что такое вам говорит «детсадовец», вам должно быть страшно. Я знаю будущее. Оно совсем не похоже на плакаты… про экономику, которая должна быть экономной, про партию, которая наш рулевой, про единый Советский Союз и всё такое прочее. Представляете, как страшно знать грядущее, когда утром, собираясь в детский сад, знать, что скоро начнётся «Пионерская Зорька»… которая умрёт вместе с СССР? Не представляете! Да и мне на эту передачу было плевать… уже не в 2022-м, а намного раньше. А вот с лета, когда воткнулся… во вторую жизнь… многое так и накатывает. Каждый день… а-аа, ладно. Хотели вы ещё пророчеств? Вот вам — не спасёте страну под названием СССР и во второй раз, через поколение, большинству уже будет плевать на неё, даже тем, кто помнит её. Одно, запомните, всего одно поколение!

Не прорвало. А так… просто выхлестнуло ещё одной волной из-за плотины, которую воздвиг взросло-детский ум вокруг того, что скрыто, по его заявлению, в нём. Вот как быть, что говорить первому сейчас насчёт визита к автору письма?

Автору из детсада, пророчащему исчезновение Союза в 1991-м, намекающему на какую-то статью(?) в Конституции и разлом по границам республик. И… сомневающемуся в существовании советского народа.

Антисоветчик. В 5 лет! Но как?

Можно не верить младшему Вяткину. Всего лишь вундеркинд, то ли слушающий «голоса», то ли фантазёры родители, то ли ещё что.

Вот только ребёнка-взрослого уже не забудешь никогда.

Никогда Николай Фёдорович не предполагал, что подобные речи он может услышать от 5-летнего.

Такое только и 1 из 1000, если не 1 из 100000 взрослых, в самом пьяном бреду сможет сочинить.