Битва за Ладогу. Арка в скале. Том 3 (СИ) - Ангелов Августин - Страница 3

Происходящее плохо укладывалось не только в голове у Эрвина Энгельбрехта, но и вообще плохо вписывалось в немецкие представления о возможностях военной промышленности Советского Союза. Между тем, все это теперь являлось страшным фактом новой реальности, где СССР начинал брать верх в войне против Германии и ее союзников. Но Эрвин не боялся, просто отчетливо осознавал, если не принять меры против этих русских каменных великанов, то вскоре обозначится стратегический перелом не в пользу Германии. От осознания этого, немецкий генерал чувствовал гнев и сжимал кулаки. Но, ярость его оставалась бессильной. С одной стороны, он прекрасно понимал, что сопротивление бесполезно, но с другой — ему совсем не хотелось умирать никчемной и глупой смертью на этой чужой, холодной и неприветливой земле Карелии. Но и сдаваться в плен, становясь первым немецким генералом на этой войне, сдавшим существенные силы красным, Энгельбрехт тоже пока не собирался. Внешне он старался оставаться спокойным и невозмутимым, понимая, что нельзя демонстрировать перед подчиненными собственные сомнения и слабость. Хотя и знал, что многие старшие офицеры из его окружения испытывают подобные предчувствия скорого разгрома.

У союзников все обстояло с моральным духом еще хуже. Полковник Бьеркман погиб под Петрозаводском, а полковник Лагус был убит севернее этого города, пытаясь возглавить атаку своих егерей на Кировскую железную дорогу. Финский генерал-лейтенант Аксель Хейнрихс, командующий армией «Карелия», в ответ на все просьбы Энгельбрехта о деблокирующем ударе, отправляемые в зашифрованном виде по радио, только жаловался на то, что его армия несет очень высокие потери и вынуждена отступать с каждым днем все дальше. Когда в самом конце сентября Хейнрихс сообщил Энгельбрехту, что фронт теперь проходит под Сортавалой, немецкий генерал понял, что битва за Карелию проиграна. Петрозаводск красные не только удержали, но и переломили ситуацию. Отбросив противника, большевики перешли в решительное наступление в сторону Ладожского озера, оставив потрепанную дивизию Энгельбрехта и остатки шестого финского корпуса у себя далеко в тылу, полностью окруженными и лишенными каких-либо шансов на спасение.

Результаты экспедиции не сильно порадовали профессора Игнатова. Конечно, находка золотых самородков и золотого песка прямо в реке впечатляла, но, разработку золота еще только предстояло налаживать. Да и схему реализации добытого драгоценного металла в двадцать первом веке обдумать Игнатов пока не успел. Хотя налаживание золотодобывающих артелей могло в перспективе вывести все понесенные затраты на самоокупаемость. Не порадовало Аркадия Игоревича наличие нетипичных форм животного мира. В самом деле, откуда здесь взялся гигантский орел и непонятные зверолюди?

В то, что из двадцать первого века артефакт пробил проход сквозь время и пространство именно в Карелию периода плейстоцена, верилось все меньше. Предположение, развенчивающее первоначальную гипотезу, вскоре получило подтверждение, когда в одну из ночей облака не собрались на небе в сплошной плотный покров, а сквозь проплешины в них наблюдались созвездия совершенно необычных звездных конфигураций. С этого момента стало понятно, что мир Новой Гипербореи — это не Земля, а какая-то иная планета земного типа, раз космическое пространство, наблюдаемое вокруг нее, выглядит совсем по-другому. Сразу получила объяснение и странность с часами, замеченная учеными с самого начала. Сутки на новой территории оказались короче на три минуты. И эта ошибка, сначала не бросаясь в глаза, постепенно накапливалась.

Обратный путь в Петрозаводск для капитана Проскурина оказался трудным. Сразу тронуться назад не получилось по весьма банальной причине. В штабе Гиперборейского полка Валентина вечером хорошо накормили и напоили, отчего он заснул на месте носом в тарелку. А поутру выяснилось, что генерал Мерецков уехал в ночи в Петрозаводск, даже не подумав о том, чтобы прихватить с собой собственного штабного помощника.

Впрочем, пьяного капитана могли не взять в машину командарма вполне сознательно. Это Проскурин понимал. Но, уже ничего исправить не мог. Была у него слабость к выпивке. Тем более, почему бы и не выпить после проверки, когда уже можно расслабиться, тем более, если угощают? Проскурин думал, что и Мерецков должен присоединиться к ужину, а, значит, генерал потом заберет капитана в Петрозаводск на своей машине. Но, все вон как нехорошо получилось!

Утром выяснилась и еще одна неприятность. Полуторка, на которой капитан прикатил в расположение полка, неожиданно сломалась и не хотела заводиться никакими силами. На просьбу предоставить другой транспорт, начальник полкового штаба майор Романенко отказал, дав понять, что вот-вот начнется большое наступление, и никакого лишнего средства передвижения у него не имеется, все в дело пойдет, чтобы перевозить бойцов и тылы. Все же удалось Валентину выпросить себе телегу со старой клячей, едва переставляющей ноги. Отдали ее по причине полной непригодности для наступления. Но, Проскурин обрадовался и такому «подарку».

На гужевой транспорт из сломанной полуторки перегрузили радиостанцию 5-АК-1М с разобранной антенной, усадили радиста Зиновия Розенфельда ее охранять, а на место кучера уселся рядовой Матвей Прошкин. Сам Проскурин взгромоздился сзади него, улегшись на сено, накиданное кем-то в эту телегу заранее. Наверное, она до этого перевозила фураж. Оставив полуторку с водителем в расположении полка и устроившись на лошадном транспортном средстве, они поехали по фронтовой дороге на восток, в сторону столицы Карелии. Старая лошадь с тощими боками шла медленно, к тому же, навстречу все время ехал со стороны Петрозаводска на запад транспорт и маршировали колонны бойцов. Приходилось встречных пропускать, потому продвигались еле-еле и дотащились до города только ближе к вечеру.

За время отсутствия Валентина Проскурина обстановка в городе сильно изменилась. Когда он уезжал, повсюду чувствовалось уныние. Горожане и бойцы наблюдали, как руководящие работники партийных учреждений и организаций советской исполнительной власти спешно эвакуировались на пароходах через Онежское озеро. Желая поскорее попасть из осажденного города на «большую землю», они старались прихватить с собой собственное имущество, мало отличающееся от буржуйского, да еще и взять на борт не только членов семей, но и любовниц. А на опустевших городских улицах хозяйничали мародеры, криминальные личности, повылазившие из подворотен по той причине, что и милицейское начальство сбежало. К тому же, в пригородах замечали финских диверсантов, которые нападали на различные объекты, поджигали продовольственные склады, убивали охрану, выводили из строя железную дорогу. Руководители городских хозяйств, эвакуируясь в панике вместе с семьями и приближенными, бросали свои учреждения без всякого присмотра. Магазины не работали. Продуктов в Петрозаводске почти не осталось. Повсюду ощущался хаос. И все это жалкое зрелище бодрости защитникам города, конечно, не прибавляло.

Теперь же повсюду патрулировали дружины из ополченцев, имеющие приказ расстреливать саботажников, мародеров и диверсантов на месте, а регулярные войска, подготовленные к обороне, пришли в движение и уходили из города в сторону переднего края, который отодвинулся уже так далеко, что и канонады в самом Петрозаводске не было слышно. Все на постах только и говорили, что о наведении порядка командармом и о решительном наступлении Мерецкова, которое, вроде бы, развивалось вполне успешно. Прибыв в штаб, капитан Проскурин убедился, что те командиры, с которыми он разговаривал на дорожных постах, не соврали. Наступление на самом деле имело место. Причем, шло оно сразу по нескольким направлениям.

Вечером уже отовсюду в штаб армии поступали донесения, что противник разгромлен и бежит, отступив от города на десятки километров. Одновременно с бодрыми победными настроениями начали распространяться и какие-то невнятные слухи о каменных великанах, которые внезапно пришли на помощь защитникам города и переломили ситуацию, погнав финнов. Впрочем, Проскурин уже не удивлялся. Посещение Гиперборейского полка и секретного полигона под холмом прояснило для него и этот вопрос.