Битва за Ладогу. Арка в скале. Том 3 (СИ) - Ангелов Августин - Страница 38

Когда шли к Валааму из Лахденпохьи, капитан второго ранга Александр Фадеев по-прежнему стоял на ходовом мостике. И матросы смотрели на него с уважением. Его лицо не было отмечено какой-то особенной красотой. Александр был небритым, с двухдневной щетиной на широком подбородке, отросшей после того, как он последний раз побрился, выписываясь из госпиталя. Но, Фадеев казался матросам не столько красивым, сколько мужественным. Потому они и поглядывали в его сторону, что Александр являл для краснофлотцев пример истинного командира корабля, компетентного и храброго. И он уже доказал эти свои качества, когда не ушел с мостика под вражеским огнем, уверенно разгромив финский караван. А вместе с хорошим командиром матросам и умирать было не страшно.

От кавторанга веяло какой-то необычной внутренней силой. И люди чувствовали ее, потому невольно пялились лишний раз в сторону Фадеева, одетого в черную морскую форму. За годы службы они узнали много командиров, и, рассматривая Александра, матросы понимали, что на этот раз им повезло. Им достался не балабол, а суровый флотоводец, способный четко управлять боем. Краснофлотцы чувствовали, что такой командир никогда не подведет их и не совершит никаких действий, идущих вразрез с представлениями о совести.

Гранитные канонерские лодки уверенно резали озерную зыбь, слаженно работая плавниками и хвостами. Среди бела дня осенний ветер то стихал, то вновь налетал порывами. Облака рассеялись, дымка растаяла, видимость улучшилась, и солнце заискрилось на воде Ладоги, когда впереди по курсу показались верхушки церквей, торчащие над очертаниями Валаама, покрытого лесом. Впередсмотрящий доложил, как и положено, обернувшись с носа канонерки к командиру. Фадеев кивнул ему, но даже не стал сам прикладывать к глазам бинокль. Зрение у него и без того обострилось после Подключения, только он никому не говорил об этом. Вместо того, чтобы вглядываться в окуляры, он сразу объявил боевую тревогу и приказал всей команде укрыться внизу.

Сам же кавторанг остался стоять на мостике, как ни в чем не бывало, словно бы никакой опасности для него не имелось. Хотя все матросы прекрасно знали, что первейшая цель для береговых орудий — это как раз ходовая рубка вражеского корабля. Вот только кавторанг не собирался уходить с открытого места. С молчаливой уверенностью он наблюдал за тем, как матросы один за другим скрываются в трюмах. На второй канонерке команда дублировалась старшиной Иванцовым. Как только люди покинули палубы, Фадеев мысленно приказал орудиям из Живого Камня начать обстрел берега. От майора Синельникова он знал примерное расположение береговых финских орудий. А потому не желал рисковать, входя в зону уверенного поражения.

Артиллеристские наблюдатели заметили русские канонерки в 14:10. Немедленно доложили капитану Тойвиайнену, а после этого капитан сразу доложил полковнику. Когда Эйно Ярвинен поднялся на наблюдательную башенку, замаскированную среди сосен и оснащенную неплохим дальномером, обе канонерские лодки уже четко виднелись на горизонте. Их очертания говорили о том, что красные произвели совершенно новый тип кораблей. Тойвиайнен уже докладывал о появлении у большевиков канонерок абсолютно новой конструкции, видимо, построенных в осажденном Ленинграде. Но Ярвинен не ожидал, что они настолько необычные. Не очень большие, эти кораблики почему-то внушали какой-то непонятный ужас полковнику. Возможно, все дело было в чудовищной точности и поражающей способности их главных калибров?

Черные корпуса канонерок выглядели издалека лакированными, потому что солнечные лучи отражались в поверхностях их невысоких бортов зловещими красноватыми отблесками, словно в каких-то магических зеркалах. На палубах не имелось ничего лишнего. Даже дымовые трубы отсутствовали. Только две покатые орудийные башни и небольшая рубка между ними, похожая на спинной плавник огромной рыбины и смещенная ближе к носу. За рубкой на каждой канонерке торчала скошенная назад мачта, на которой виднелись какие-то приборы, а на самом верху вместо клотика вращался полумесяц радиолокатора, чуть ниже которого развивался военно-морской флаг СССР. Ничего подобного в Ленинграде раньше не строили. Да и откуда у русских взялись корабельные радиолокаторы, которые, насколько представлял себе полковник, имелись пока только на флотах у немцев и англичан? Возможно, блокада, замкнувшаяся недавно вокруг этого города-миллионщика, заставила русских вытащить из своих закромов какие-то секретные разработки? Ярвинен не знал, что и думать.

Первым делом полковник попытался связаться со штабом в Лахденпохье, чтобы запросить воздушную поддержку. Но, когда на другом конце провода телефонистка молодым голосом ответила «Слушаю!» на русском языке, полковник понял, что дело совсем плохо. Лахденпохья пала следом за Сортавалой. Другие проводные линии не работали, Кексгольм не отвечал. А по радио связаться ни с кем не получалось из-за сплошных помех, которые, видимо, ставили новые русские корабли. Полковнику стало понятно, что помощь к нему не придет. И в предстоящем противостоянии с новейшими большевистскими канонерскими лодками ему предстоит надеяться только на береговые орудия Валаама.

Впрочем, финского полковника немного обнадеживало, что русских канонерок только две. «Значит, скорее всего, высадку десанта красные не планируют и на этот раз. Похоже, они вернулись к архипелагу для еще одного обстрела», — рассудил Ярвинен и приказал капитану Тойвиайнену готовиться к артиллеристскому бою. А капитан дал указания командирам батарей немедленно начать пристрелку по канонерским лодкам. Вот только оба они, Ярвинен и Тойвиайнен, понимали, что в распоряжении береговой обороны архипелага, после вчерашних точных попаданий с канонерок в шестидюймовые орудия, остались лишь недостаточно мощные трехдюймовки, которые вряд ли потопят русские корабли с черной блестящей броней. Но, финские артиллеристы честно попытались поразить цели, сделав один залп прежде, чем на их позициях начали рваться страшные сверхмощные снаряды ладожских линкоров.

Снаряды главных калибров канонерских лодок, действительно, больше походили на ракеты. Они оставляли в небе огненные хвосты, прилетая очень точно. Прислуга береговых орудий пыталась спастись, разбегаясь врассыпную и прячась в щели, выкопанные в земле заранее. Но, мало кто из финских артиллеристов на самом деле спасся. Взрывы оказались настолько мощными, что детонировали боеприпасы, укрытые в подземных забетонированных погребах. А на месте попаданий взмывали вверх огромные столбы земли вместе с деревьями и обломками строений. Когда это все падало обратно, широкие и глубокие воронки оставались там, где только что стояли пушки.

Полковник Ярвинен и капитан Тойвиайнен с ужасом наблюдали, как под огнем русских канонерок погибала система береговой обороны Валаама. Расправившись с финскими артиллеристами, ладожские линкоры перенесли огонь на казармы, не трогая лишь главные монастырские здания. Вскоре повсюду пылало, в воздухе стоял запах гари, земли и свежей крови. А реактивные снаряды все продолжали падать на архипелаг, поднимая ввысь землю и сотрясая острова до основания.

Когда замолчало последнее финское орудие, канонерские лодки начали приближаться. Вскоре они уже подошли к островам настолько близко, что и без оптических приборов стало видно, что на ходовом мостике стоит русский морской командир и ухмыляется, глядя прямо в сторону наблюдательной башни, в которой находился полковник Ярвинен. Капитан Тойвиайнен к этому времени уже покинул командно-наблюдательный пункт для того, чтобы оценить на месте потери в личном составе после обстрела. И только Ярвинен видел, как обе канонерки направились не к причалам, а подходили к необорудованному каменистому берегу. Финский полковник решил, что сходит с ума, увидев, как, упиревшись в мели, обе канонерки внезапно приподнялись над водой на десяти ногах каждая и пошли по мелкой воде прямо к берегу.