Единственный вдох - Кларк Люси - Страница 15

– Думаешь, все из-за их размолвки?

Ева пожимает плечами.

– Может, чувствует себя виноватым. Он так и не извинился перед братом – а теперь уже ничего не изменишь.

Через пару минут они подходят к Солу – тот стоит по щиколотку в воде и обтесывает камни чем-то вроде шпателя. Увидев Еву и Кейли, он выходит на берег.

– Очень приятно, – отвечает Сол, когда Ева представляет подругу. – Я бы пожал руку, но… – Он показывает ладони – мокрые и грязные.

– Что ты тут собираешь? – спрашивает Ева.

– Устриц.

– Для еды?

Сол кивает и вытаскивает одну из сетного мешка.

– Хочешь?

Взглянув на Кейли, Ева отвечает:

– Давай.

Сол достает из кармана перочинный ножик и поддевает раковину кончиком лезвия, затем поворачивает, чтобы вскрыть устрицу. Когда она поддается, Сол делает надрез внизу, чтобы отсоединить блестящее тело моллюска от раковины.

– Разве во время беременности можно таким питаться? – спрашивает Кейли.

– Они совсем свежие, так что ничего страшного, – говорит Ева.

– Если ты акушерка, это еще повод пренебрегать простыми правилами.

Ева улыбается в ответ, затем берет устрицу и, запрокинув голову, глотает ее; моллюск свежий и приятный, с привкусом моря.

Сол достает еще одну, вскрывает и подает Кейли.

– Значит, только приехала?

– Да, пару часов назад. – Кейли берет устрицу. – Пробуду здесь четыре дня, а потом мы едем в Мельбурн.

– Кейли предложили там работу на телевидении, в одном телешоу, – объясняет Ева.

– В чертовски отвратительном телешоу, – добавляет Кейли. – В общем, знаменитый шеф-повар приходит домой к участникам программы и готовит обед из того, что есть в холодильнике, – а потом садится за стол вместе с ними.

– В Мельбурне хорошо, – кивает Сол. – Думаю, вам понравится.

– Ты хорошо знаешь город?

– Я там учился.

– Как и Джексон, – говорит Ева. – Я не знала, что вы были в одном университете. У вас одна специальность?

– Джексон не учился в Мельбурне, – с удивлением отвечает Сол.

– В смысле?

– Он жил там какое-то время, – поясняет он, вытирая руки о шорты, – но не учился, а работал.

Ева медленно краснеет. Неужели она перепутала? Джексон ведь точно говорил про Мельбурн. Не хочется думать, что какие-то детали его жизни уже забываются – или что Сол считает, будто она плохо знала своего мужа.

Перебирая пальцами пустую раковину, Ева как можно более беспечно спрашивает:

– А где же он учился?

Сол с еще большим изумлением говорит:

– Нигде, Джексон не поступал в колледж.

– Не может быть, у него диплом морского биолога. – Джексон рассказывал об этом еще при знакомстве в самолете.

Его брат медленно качает головой:

– Нет, он пару лет работал в Мельбурне, но не учился – ни там, ни где-то еще.

Ева смотрит на Кейли в ожидании, что та поможет ей разобраться в этой бессмыслице, однако Кейли внимательно слушает Сола, будто всерьез раздумывает над его словами.

Щеки уже горят. Откуда ему вообще знать, чем занимался Джексон? Он с радостью вычеркнул брата из своей жизни много лет назад – вряд ли до этого их отношения были много лучше.

Ева сжимает раковину от устрицы так, что зазубренные края впиваются в ладонь. Пора заканчивать этот разговор. С усилием выжав из себя улыбку, она произносит:

– Наверное, мы оба что-то напутали.

– Ага, – быстро соглашается Сол.

– Странно, – комментирует Кейли, когда они с Евой идут назад по пляжу. – Что бы все это значило?

– Понятия не имею, – качает Ева головой.

– Думаешь… Сол говорит правду? – Ева напрягается. – Может, вы недопоняли друг друга?

– Как можно не понять, учился твой муж в университете или нет? Да, Джексон не работал по профессии, но только потому, что мы жили не на побережье.

– Логично. – Кейли берет Еву под руку. – Наверное, Сол ошибся. Ты же сказала, они мало общались. Так что не о чем волноваться.

Ева кивает в ответ, однако по дороге к хижине следит за выражением лица подруги – Кейли явно размышляет о беседе с Солом, и ее мысли полны сомнений.

Я так и не понял, понравился ли я Кейли. Наверное, мужчин всегда беспокоит, что о них подумает лучшая подруга – ведь она-то знала твою спутницу задолго до того, как ты вошел в ее жизнь.

Я понимал, как много Кейли для тебя значит, и очень хотел поладить с ней. И мне она, кстати, понравилась: Кейли прекрасный друг, всегда верна и добра к тебе, всегда поддержит, а это самое главное. Но со мной она держалась на расстоянии, это было заметно.

Помнишь, мы позвали друзей отметить помолвку? Я пошел на кухню взять еще шампанского, а Кейли как раз заносила поднос с пустыми бокалами. В тот вечер мы с ней еще не успели пообщаться. Она поставила поднос, оперлась о столешницу и сказала:

– Ты, наверное, на седьмом небе от счастья.

Странное начало разговора. Не «поздравляю», не «вы оба, наверное, очень счастливы».

Я с улыбкой ответил:

– Конечно. Чувствую себя настоящим счастливчиком.

Кейли промолчала.

– Может, все случилось слишком быстро, – добавил я, – но уверен, мы поступаем правильно.

Она по-прежнему не отвечала, и я продолжил:

– Ева потрясающая, просто невероятная. Не знаю, чем я заслужил ее. – Глубоко вздохнув, я сказал то, во что мне больше всего хотелось верить: – Я сделаю Еву счастливой.

Кейли наградила меня убийственным взглядом.

– Очень на это надеюсь, – сказала она.

Кейли вышла, а я остался стоять посреди кухни с бутылкой шампанского в руке. Праздничного настроения как не бывало. В тот момент я понял: она всегда будет начеку, чтобы не дать тебя в обиду.

Последний раз я видел Кейли в ресторане в Лондоне, однако в тот вечер ее внимание притупилось.

Утро тихое, будто остров затаил дыхание. Ветра нет, небо голубое и безоблачное. Ева стоит на краю пристани и греется на солнце, рядом с ней Кейли – проверяет почту с телефона, заслонив экран рукой.

Вдалеке на мелководье загорелые детишки ловят крабов. Чайка летает кругами в ожидании корок от бутербродов.

Ева потирает глаза – жаль, что не выспалась, еще бы пару часиков. Вчера все было отлично: утром они с Кейли собирали чернику на ягодной ферме, потом сидели в кафе «Бейкхаус» и за капучино и маффинами подбирали имя ребенку. Но когда Ева проснулась, ее мысли снова занимал только Джексон. Теперь с уверенностью можно сказать, что страдания не проходят постепенно. Они то отступают, то внезапно накатывают.

Ева осторожно касается рукой живота. Справится ли она? Придется быть и матерью, и отцом этому малышу – вдруг ее на это не хватит?

Хочется верить, что когда-нибудь ребенок побывает здесь, и Ева покажет своему сыну или дочери вот эту пристань, перескажет историю Дирка о том, как Джексон в детстве нырял за кальмаровыми крючками и продавал их туристам. Вот бы узнать все в подробностях: сколько было Джексону лет, какие надел тогда шорты, был ли он худым и долговязым или пухлым…

Ева не видела ни одной детской фотографии и слышала лишь пару историй из юношества Джексона. Она очень многого не знает.

– Вот он, – кивает Кейли в сторону Сола.

Сол, в выцветшей кепке и грязновато-синей футболке с масляным пятном на рукаве, затягивает веревку на металлическом столбе.

Кейли уговорила Сола прокатить их на катере, чтобы осмотреть Уотлбун с моря. Через два дня подруги уезжают в Мельбурн, и Кейли решила дать ему шанс проявить родственные чувства, но понятно, что пара часов морской прогулки ничего не изменят. Возможно, за нежеланием Сола говорить о Джексоне скрывается нечто большее.

Кейли, опираясь на руку Сола, забирается на борт первая. На палящем солнце небольшой катер кажется обветшалым. Кейли садится сзади – на металлической скамье расстелено пляжное полотенце.