Новая жизнь 5 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 57

— Нет. Это приказ. — отвечаю я, ставя точку на рассуждениях: — и ступай домой уже. Завтра вставать рано.

— Пфф… в клубе высплюсь. — раздается шорох, легкий стук и … никого.

— Приду в клуб — проверю! — угрожаю я в пустоту. Молчание. И правда ушла.

POV Кисимото Минами, ака Бьянка-сан

— Ну? — спрашивает Айви, которая сидит перед огромным экраном и давит на кнопки и рычажки, пытаясь обогнать кого-то на трассе Монако: — каковы успехи? Убедилась наконец, что он не твой puddin’? Что за нужда была за ним следить и самой в доки ездить? Попросила бы Мака… или детектива найми какого.

— Рыжик, Рыжик… — качает головой Бьянка, подойдя к ней и упав в кресло рядом. Вытянув ноги она аж застонала от наслаждения. Сидеть чертовы два часа в кабинке, сперва устанавливая прослушку, а потом убирая ее… контролировать ход разговора лично…

— Так что? — Айви ставит игру на паузу и поворачивается к ней: — он же обычный школьник, которому повезло попасть на телевиденье. Ну, да, необычно спокойный и уверенный для своих лет, зрелый такой. Но и только… он же не криминальный гений какой.

— Рыжик… а сними-ка с меня обувь, а то у меня ноги устали… — говорит Бьянка и Айви наклоняется к ее ногам, улыбаясь особенной улыбкой. Медленно стягивает с ее ног сапоги, расстегивая молнию сбоку и как будто невзначай — касаясь ее лодыжек, поглаживая их. Бьянка думает о том, что Рыжику совершенно не обязательно знать, что она выследила Кенту в тот день, когда он со своей ручной ниндзя выходил из кондо, в котором потом нашли труп. Что дело уже закрыто и признано самоубийством. Что есть уже отставной детектив, который не удовлетворен результатами расследования, что у этого детектива дочка работает в полиции… незачем Рыжику это знать. Особенно потому, что она, Бьянка — знает о том, что Кента за ее спиной — уже сговорился с Рыжиком, уже привлек ее как союзника. Он воздействует на нее через ее друзей, ха. Отлично, но в эту игру могут играть двое. Она вовсе не злилась, она справедливо полагала, что таким вот образом Кента признает ее как равную себе и приглашает поиграть в игру. Что же. Он привлекает ее друзей и ее людей, но она может сделать так же. Пропитать своим влиянием его ближний круг. И тогда у них будет самый прочный союз в мире! Они будут едины! Рыжик теперь лояльна не только ей, но и ему. Меньшего она от своего «мистера Джея» и не ожидала. Коварный, умный, беспринципный. Мой puddin’…

— Тебе нравится? — мурлычет Айви, лаская ее ступни: — у меня получается отменный массаж ног… особенно ступней, но мне нравятся и бедра…

— Очень — признает Бьянка: — продолжай… — она закрывает глаза, отдаваясь приятным ощущениям. Надо что-то делать с этим детективом — думает она сквозь дрему, Кента запретил своей шиноби убивать его… но ничего не сказал про его дочку. Или про то, что если детектив пропадет… например переедет. И совершенно утратит интерес к делу.

— Рыжик — спрашивает Бьянка: — а ты настоящий револьвер достать сможешь?

Глава 28

POVМико Танн девушка-со-скрипкой

Она сидит на кухне, одна и смотрит на часы. На часах два часа, здесь трудно определять день или ночь, но она знает, что сейчас ночь и ей давным-давно полагается быть в постели. Но ей не спится, а после того, как Кенту сопроводили со студии — она спит в комнате одна и ей… не то, чтобы одиноко, а неуютно. И холодно. Зима близко, как говорили в сериале про драконов. Зима близко, а в ее сердце — давно уже пусто и холодно.

Но сейчас, сегодня — не время спать. Сегодня тот самый день. День, о котором она так мечтала. Этот день настал. Она стискивает в руке серебряный крестик. Грех так думать, грех желать кому-то смерти, грех алкать возмездия, но она уже давно перестала ходить в церковь — с того самого раза, как дверь их квартиры открылась и в прихожую ввалилась Мацуко — кто-то добрый дал ей свой плащ и довез до дома… хотел в больницу, но она умоляла привезти ее домой… из того дня она запомнила только этот плащ, бежевый хороший плащ с потеками крови на нем. Крови и грязи. Мама немедленно вызвала скорую и через пятнадцать минут прихожую заполонили люди в сине-белой униформе с большими синими снежинками на спинах… а через еще пять минут Мацуко увезли. Уехала и мама. И Мико осталась одна в пустой прихожей, сжимая в руке бежевый плащ с потеками крови и грязными разводами. В прихожей как-то сразу стало пусто и как-то безжизненно, были разбросаны обычно стоящие в идеальном порядке мамины туфли и тапочки, у самой двери прямо на полу лежала синяя полиэтиленовая бахила, видимо содранная случайно с ноги кого-то из парамедиков.

Как она не напрягала память — она не могла вспомнить лицо Мацуко в тот день, словно бы она и не видела его, словно вместо лица у ее старшей сестры было размытое пятно телесного цвета, с такими же кроваво-грязными разводами, как и на плаще… психолог говорит что в результате травмы некоторые воспоминания отрицаются мозгом, вычеркиваются из памяти, мозг отказывается вспоминать…

Сейчас она жалеет о том, что не запомнила ее лица в тот день, потому что это воспоминание дало бы ей силу, в которой она так нуждается. Потому что следующее воспоминание, последнее воспоминание — это как сестру привезли из больницы домой, и врачи сказали, что сделали все что могли и что физические травмы все излечены. А вот с моральными они ничего поделать не могут, и мама наняла какого-то невероятно дорогого психолога, и сама Мико сидела со своей сестрой день-деньской, пытаясь отвлечь ее от грустных мыслей. Она улыбалась ей, пела песни, рассказывала смешные истории, они вместе смотрели ее любимые шоу на ТВ, Мико даже научилась немного вязать, Мацуко обожала вязание и даже шутила что она обязательно навяжет ей и ее будущему мужу кучу свитеров с оленями. Раньше. Она шутила — раньше, до того, как…

После — она уже не шутила и не улыбалась. Она сидела со стеклянными глазами и смотрела в одну точку, а больше всего времени проводила в своей комнате, задернув шторы и свернувшись клубочком под одеялом. Мико с мамой по очереди спали в ее комнате, потому что каждую ночь наступал тот час, когда она просыпалась и начинала плакать и твердить, что они пробрались в дом и сейчас заберут ее обратно, туда, где больно… и Мико каждый раз стискивала кулаки и зубы от бессильной ярости и плакала вместе с ней.

Днем, когда Мацуко спала от усталости или может быть просто лежала под одеялом — плакала мама. Она никому не показывала свои слезы, но Мико видела ее красные глаза, слышала приглушенные рыдания за стенкой, находила бумажные платки, пропитанные слезами то тут, то там.

А Мацуко продолжала просыпаться и трястись от страха. Ей казалось, что «эти» сейчас пролезут в окна, что «они» стоят за дверью и ждут, что вот-вот ее схватят и увезут обратно. И на этот раз она уже не вернется. Она отказалась подписывать заявление, она так боялась что ее найдут, сама мысль о том, что надо будет рассказать о том, что было — приводила ее в ужас. И сперва полиция вообще ничего не делала, а потом… потом в сети появилось это видео и тогда у Мико что-то умерло внутри. Когда она увидела, через что прошла ее старшая сестра, ее улыбчивая когда-то Мацуко, девушка-сосна, с прямой спиной и длинными спортивными ногами, их огонек и зажигалочка, всегда позитивная и так любящая жизнь… она не смогла досмотреть видео до конца. Просто досмотреть — и то не смогла. А Мацуко прошла через все это… вот тогда она и перестала ходить в церковь. Потому что, если Бог есть, и он допускает такое — значит это не ее Бог. А если его нет… то и ходить бесполезно.