Крепкий, как скала (ЛП) - Уоррен Кристина - Страница 38

— Ты прав. И после этого мы сможем приступить к работе.

— Приступить к работе?

— Даже если мы найдем ячейку, то не сможем ее открыть. Нам нужен ключ.

Наступила ночь, когда Нокс заехал на подъездную дорожку у дома Уинн. Ей казалось, что четыре часа в дороге, чтобы запутать следы, слишком много, но она промолчала. Во время поездки между ними установился шаткий мир, и она не хотела рисковать его разрушить. Ей нравилось гораздо больше, когда Страж не ненавидел ее.

Это время также дало ей возможность подумать. Опасное занятие — думать, но это неизбежно после того, как кто-то пытался тебя убить, — так казалось Уинн. И она обнаружила, что ей есть о чем подумать.

Она решила, что последние два месяца, начиная с Монреаля, можно отнести к категории "События, изменившие жизнь".

Как еще она могла описать то, как с головой окунулась в ситуацию, о которой слышала только в детстве? Конечно, в большинстве семей истории, которые они рассказывали у костра, были больше связаны с призраками и путешествиями предков на запад, но в семье Уинн они говорили о вечной борьбе между добром и злом.

Она выросла на историях об эпичных битвах между Стражами и демонами, о легендарных Хранителях и их отважной борьбе с ночными. Для нее все это было похоже на сказку, историю через призму Братьев Гримм.

Уинн верила, что когда-нибудь тоже будет участвовать в этих битвах вместе с Беовульфим и сразится с матерью Гренделя^[16] на скандинавском болоте.

И все же она не просто сражаясь с силами зла, но каким-то образом связанная со Стражем действовала как Хранитель, которым когда-то мечтала стать. И не только это, но и то, что Страж, с которым их связала судьба, провозгласил ее своей парой. Все это казалось настолько нереальным, что она даже задумалась поменять свое имя на принцессу Лею. Бои на световых мечах казались ей тропическим отпуском по сравнению с тем, что ей предстояло.

И почему-то угроза, исходящая от ночных, пугала ее не так сильно, как Нокс.

От этого огромного, сильного воина у нее подкашивались колени, и не потому, что он мог прихлопнуть ее, как комара, приложив примерно столько же усилий. Нет, он напугал ее, перевернув весь ее мир с ног на голову.

До встречи со Стражем Уинн считала, что неплохо устроилась. Она превратилась в сильную, независимую женщину, которая могла вести собственный бизнес и управлять своей жизнью одной рукой.

У нее были хорошие друзья и семья, которая ее любила. У нее была власть на кончиках пальцев и совесть, которая подсказывала, как ею пользоваться. Правда, у нее не было партнера, но он был и не нужен. Она ходила на свидания, когда ей этого хотелось, но ей нравилось быть одной, независимо от того, был ли у нее партнер, с которым можно разделить жизнь. Все было хорошо.

Единственным препятствием на ее пути стало исчезновение брата. Она скучала по Брану, как по отрезанной конечности, но искренне верила, что он где-то там, живой, и что, когда он почувствует себя готовым, то вернется домой. Уинн в это верила.

Эта новая Уинн чувствовала себя чужой версией самой себя, отраженной в зеркале дома смеха. Она чувствовала себя по-другому. Уинн больше не была просто ведьмой и травницей, подругой и дочерью. Внезапно она стала Хранителем — тем, кого презирала многие годы. На ее стороне оказался Страж, защищавший ее ценой собственной жизни.

И она продолжала оказываться в ситуациях, когда ей требовалась защита! Это было чем-то новеньким для нее. Вместо того, чтобы слушать истории о борьбе с силами зла, она… добровольно… присоединилась к борьбе; и надо же, зло оказалось еще более сильным, чем она себе представляла. Люди искренне желали ее смерти, причем совсем не так, как она привыкла: "Возьмешь последнее печенье, и я тебя убью".

Ей казалось, что судьба отключила свой разум, и продолжала принимать ЛСД. Она продолжала подбрасывать ей вещи, которые не должны были играть никакой роли в ее жизни, и самая большая из них врезалась ей прямо в грудь, выбила из нее дух и изменила все. Навсегда.

Потому что правда заключалась в том, что она влюбилась в Нокса.

Осознание этого заставило ее задрожать от страха. Было глупо позволить себе это, отдать свое сердце тому, кто даже не был человеком, кто никогда просто не жил, не был влюблен и не видел мир.

Конечно, она понимала, что он появился на свет, зная больше о мире и вещах в нем, чем когда-либо знал Уинн. Черт возьми, он видел, как сменялось много культур. Возможно, он даже знал о Big Bang^[17]. Но он все еще был чем-то другим, чем-то совершенно недоступным для ее опыта, и от чувств к нему ее тошнило.

Ладно, это звучало не очень романтично, но это была правда. Она полюбила существо, которое не было человеком и могло превращаться в горгулью, которая могла летать, останавливать пули своей кожей и слышать звуки за милю. Он был не рожден, а призван из какого-то резервуара бесконечного потенциала, который она даже не понимала, и, если не случится ничего действительно ужасного, он теоретически мог жить вечно.

Страшнее всего была мысль о том, что он хочет отказаться от всего этого. Ради нее.

Если Нокс действительно хотел сделать Уинн своей парой, это означало, что он навсегда изменится и станет человеком, как она. Согласно легендам, когда Стражи находили себе пару, обладающую силой, они отказывались от своего бессмертия.

После победы в битве против Семерых они потребовали освободить их от обязательств перед Академией. При этом они отказались от большинства способностей, которыми обладали.

Они становились смертными и проживали обычную человеческую жизнь рядом со своими парами. Отказывались от истинной формы Стража, навсегда связав себя с человеческой формой, что означало отказ от полетов, когтей и клыков и каменную кожу, почти неуязвимую для ножей и пуль.

Их органы чувств становились более человеческими… не такими уже сильными, как зрение и слух, которыми они гордились. У них сохранялся только крошечный кусочек магии, что-то вроде того, чем владели Хранители, но, поскольку они не могли использовать магию, будучи Стражами, большинство из них теряли всю магию.

Уинн всегда интересовало, что произошло после. После того как Стражи выбрали своих пар и стали людьми, чтобы остаться с ними, жалел ли кто-нибудь из них об этом?

Ей даже в голову не пришло, что они ни разу об этом не задумывались. В конце концов, обладать такой могущественной силой, а потом отказаться от нее? Неужели они не злились на своих пар и на сделку, которую им пришлось заключить?

Если Нокс когда-нибудь начнет злиться на нее, Уинн понимала, что ее сердце разобьется. Она представляла, как оно раскалывается на тысячу кровавых осколков, и знала, что никакая магия не сможет его восстановить.

В конце концов, перед ней встал вопрос: стоит ли это того?

Уинн вошла в дом через заднюю дверь следом за Ноксом, погрузившись в свои мысли. Она очнулась, когда он вошел внутрь и посмотрела на его спину.

Два темных пятна виднелись на его рубашке. Серая ткань чуть выше и чуть ниже лопаток стала красной от крови.

— О, Боже, Нокс, — ахнула она, ее глаза расширились и заслезились, когда Уинн потянулась к нему. — Я думала, что пули не могут пробить кожу Стража. Насколько все плохо? Тебе нужно в больницу? Пули все еще внутри?

Он рыкнул и затащил ее в дом. Нокс запер дверь, прежде чем потрудился ответить.

— Я же сказал, со мной все в порядке. Пули всего лишь откололи немного камня от моей истинной формы. Это просто царапины. Тебе не стоит беспокоиться.

— Я сам решаю, когда мне волноваться. — Уинн сузила глаза и уперла руки в бока. Конечно, она злилась, что он не сказал о своих травмах, но на самом деле приняла агрессивную позу, чтобы он не видел, как сильно дрожат ее руки. — Снимай рубашку. Сейчас же.