Дело в шляпе (СИ) - Белецкая Екатерина - Страница 7

— Ну, ты пока думаешь, притащи сюда теплой воды побольше, простыни, все, какие найдешь, и все лампы, что есть в доме, — распорядился Бакли. — И запри дверь в женскую. Еще не хватало, чтобы кто-то помешал.

Тремя часами позже Шини и Бакли сидели на кухне в женской половине дома, и пытались как-то придти в себя. Крус в это время суетился рядом с женой, которая уснула, прижимая к себе новорожденного мальчика. Впервые за трое суток ее не мучила боль, потому что на обезболивающее Бакли не поскупился, и сейчас она спала, как убитая. По словам Сепа, и мать, и ребенок теперь были вне опасности.

В дверь женской половины время от времени принимались стучать, но Крус пока что не открывал — Бакли запретил. За дверью то и дело раздавались чьи-то голоса, с кухни не было видно, чьи именно.

— К-к-к-какой ужас, — в которой уж раз пробормотал Шини. — Мамочки, какой ужас… я не думал, что дети когда… это т-т-т-такой ужас…

— Ну, не такой чтобы какой, но вообще да, жуть, — согласился Бакли. Он старался держаться уверенно, но и его нет-нет, да и сносило — например, когда он пил, зубы по краю кружки стучали более чем явственно. — Без Сепа я бы их угробил за милую душу.

— Ты и со мной чуть не угробил, — проворчал Сеп. — Но вообще молодец. Патология непростая, для рауф, как расы, не характерная. Чудо, что малыш остался жив, на такое я в самом начале не рассчитывал. Повторю еще раз: парень, у тебя отличные руки. К рукам должны прилагаться знания, поэтому учеба — прежде всего. Так. Сейчас пойдешь, сделаешь ей еще дозу того антибиотика…

— Который длительного действия? — уточнил Бакли.

— Угу. И напишешь сопроводительную записку для быраспаса, который к ней приедет завтра. И объяснишь этому тупице, чтоб вызвал завтра обязательно. Понял?

— Понял.

— Тогда делай. Ох, как же хорошо, что у вас, рауф, дети такие мелкие. Был бы человек или нэгаши, малой кровью бы не обошлось. А тут — кило восемьсот. Делов-то. Лекарство, Бакли, лекарство им оставь! Четыре ампулы.

Бакли вышел. Шини налил в пустую кружку еще воды, и залпом выпил. Руки у него всё еще тряслись, но все-таки уже поменьше, чем полчаса назад.

Через несколько минут в кухню вернулся Бакли. Вошел он как-то странно — спиной вперед, пятясь… Шини привстал, и в ту же секунду увидел, что на Бакли надвигается из коридора здоровенная мужская фигура, держащая перед собой огромные вилы для сена с остро отточенными зубцами. За спиной фигуры маячили еще два силуэта, и силуэты эти спутать с чем-то безобидным было сложно: уж больно характерные у них были кепки, уж больно явственно слышалось в коридоре позвякивание наручей.

— Что я сделал-то? — Бакли отступил еще дальше, остановился рядом с Шини. — Что…

— Вот они, господа полисандеры, — произнесла мужская фигура. — В чужой дом пролезли, к чужой женщине подошли… в родах…

— Так вашего же ребенка спасали! — крикнул Бакли. — Мы же не…

— Молчать, — один из полисов вошел в кухню и остановился рядом с мужиком, до сих пор сжимавшим в руках вилы, направленные на Бакли. — Сейчас договоришься у меня, кощунник. Врач, тоже мне. Чужих баб лишь бы лапать!

— Но…

— Молчать! Севан, давай наручи, второй номер, — приказал полис. — Две пары.

«Ал, что делать?! — мысленно завопил Шини. — Они же сейчас нас поймают!»

«Они вас уже поймали, — отозвался Ал. — Бежать не пытайтесь, под окнами еще четверо полисов. Сдавайтесь. Дайте себя заковать и идите с ними».

«Но…»

«Шини, не спорь. Идите пока что с ними. Это безопаснее. Если вы не пойдете, вас забьют камнями фанаты вашего Триединого. Пока вы спасали женщину и малыша, этот Харген собрал сюда полдеревни».

«Почему ты не сказал про это раньше? — возмутился Шини. — Ну ты гад».

«Потому что вас нельзя было отвлекать, вы бы могли сделать ошибку, и она оказалась бы смертельной, — невозмутимо ответил Ал. — Спокойно. Дайте себя сковать и идите. Идите!»

Через несколько минут от дома отъехала полицейская машина. Бакли и Шини сидели в кузове, и с тоской глядели в зарешеченное окошко.

— Мотик жалко, — невесть почему пробормотал Шини. — Сопрут.

— Может, и не сопрут, — возразил Бакли.

— Эти? — Шини мотнул головой удаляющейся деревни. — Да щас. Они даже нас сперли, ты не заметил?

— Ну вот, уже неплохо, — одобрил Скрипач, отдавая Иту блокнот. — Но почему ты остановился на самом интересном месте?

— Это у меня задумка такая, — объяснил Ит. — Хочу, чтобы тот, кто будет читать, ждал, что же там дальше.

— Ммм… в этом что-то есть, но уж больно избитый прием, — Скрипач хмыкнул. — Почти во всех сериалах так делают.

— Так я и пишу, считай, сериал, — пожал плечами Ит.

— Тогда не размазывай события и не затягивай диалоги, — посоветовал Скрипач. Улегся на своей койке, сунул под голову подушку, и со вкусом протяжно зевнул. — Давай пиши без тягомотины.

— Знаешь, из кого получаются самые хорошие литературные критики? — прищурился Ит. — Из тех, кто писать сам не может в силу несостоятельности.

— Да-да-да, — передразнил Скрипач. — Отбивайся, отбивайся. Правда глаза колет?

— Ой, да иди ты…

В их комнату просунулся Кир и заговорщицки подмигнул Скрипачу. Потом заметил в руках у Ита блокнот, и поинтересовался:

— Ну что, скоро продолжение-то будет?

— Как получится, — туманно ответил Ит. — Кир, сирена когда?

— Говорят, что через час.

— Иди тогда поешь лучше, тебе же работать, — посоветовал Ит.

— Если перевести с Итского на русский, то фраза звучит как «вали отсюда, не мешай мне чиркать в блокнотике», — подсказал Скрипач. — Ладно, Кирушка, пошли обедать. Ну его, писаку этого. Пусть развлекается.

Неделю они бездельничали. Ит время от времени принимался терзать блокнот, а Скрипач шатался по госпиталю, и, по словам Ильи, активно мешал всем работать. Конечно, Скрипача можно было понять: нога зажила в рекордно короткий срок, он отдохнул и отлично выспался, а работать, увы и ах, запрещают идиотские правила «по ранению». Иту тоже было скучновато, но выручал тот самый блокнот — новая книжка неожиданно захватила его, он и сам удивился, когда это понял. Для того чтобы писать новый текст, он поднял свои старые записи (копия первого блокнота нашлась в его архиве), перечитал их, и с удивлением обнаружил, что сейчас герои видятся ему не совсем такими, как были изначально. Они словно бы стали объемнее, ближе, и… как-то серьезнее. И совершенно его не слушались! У Ита стало появляться ощущение, что он не руководит героями, как в первом тексте, а словно бы подсказывает им, что можно сделать. А дальше они уже действуют сами. Правда, то, что они творили, Иту не нравилось, да и книжка почему-то стала писаться не с начала, а с середины, поэтому Скрипачу читать свою писанину он пока что не давал.

Так прошла неделя.

А в начале следующей недели случилась катастрофа.

Госпиталь «Дананг», разумеется, выезжал на сборы — врачей пропускали на места боев. Выходили стандартным порядком, на «стрелах», небольших летающих машинах, каждая из которых могла нести двух врачей и двоих раненых. Конечно, «желтые комбезы» никогда и никто не трогал; по ним не стреляли, разве что случайно (такие случайности были исчезающе редкими), мало того, согласно пакту врачебная бригада даже могла, при необходимости, потребовать приостановки боя, чтобы иметь возможность подойти и забрать пострадавших, если вызов давало командование.

Однако, как показала практика, правила иногда придумывают для того, чтобы их нарушать, причем цинично, подло, и крайне жестоко. Так и случилось в тот день, когда обратно в «Дананг» не пришла вовремя «стрела» номер четыре.

Через пять минут после окончания сбора Илья поднял тревогу — «стрела» перестала отвечать еще несколько минут назад, но он не имел права действовать до того момента, как последний раненый не будет поднят на борт госпиталя.