Люба (СИ) - Даниленко Жанна - Страница 24

— Люба, ты считаешь, что ты во всем права?

— Папа, он мне изменяет.

— Стоп, ты говоришь не о том. Во-первых, Саша действительно по графику дежурит с Ириной. График составлял заведующий приемным покоем, я его подписывал. Во-вторых, он не обязан ставить тебе хорошие оценки только за то, что ты его жена. В-третьих, ты не имеешь права спекулировать семьей. Ты хотела замуж, ты хотела ребенка, и это не повод не готовиться к занятиям. Дома он тебе муж, а на кафедре — преподаватель. В-четвертых, если ты не исполняешь обязанностей жены, то ты не имеешь права требовать верности со стороны мужа. Да, я знаю, что Ирине он очень нравится, и не только Ирине. У тебя слишком красивый муж. Но он тебе пока не изменял. Что ты плачешь? Я Сашу не уволю, он хороший врач и перспективный ученный, я дам ему комнату в общежитии и восстановлю его очередь на квартиру. И учти, он имеет на сына те же права, что и ты. Он будет брать Валерку, когда захочет, он его отец, и он хороший отец, и от ребенка никогда не откажется. Да, Люба, я не ожидал от тебя такого. Но ты моя дочь, чем смогу помогу. Локти ты кусать будешь. Все, прекращай реветь.

— Папа, что мне теперь делать?

— А чего ты хочешь? Кстати, нужно отдать должное Саше, он за собой мосты не сжигает, это ты стараешься.

— Папа, он ко мне вернется?

— То есть ты устроила все это, чтобы он приполз к тебе на коленях? Люба, твой муж очень гордый человек, он все время дает тебе шанс, но извиняться за твои грехи он не будет. Если у тебя есть силы и смелость признать свои ошибки, признай, может, сохранишь семью, нет, ну что ж, иди до конца.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Папа я люблю его. Что мне теперь делать?

— Не знаю. Я не могу заставить его жить с тобой. А ты ему в душу плюнула. Извини, дочь, я обещал с маленьким Сашкой собрать корабль, мне пора.

Люба снова осталась одна. Валерка спал. Она целый час сидела на кровати и думала. Во всем была виновата она одна. Отец прав. Она действительно ждала, когда Саша начнет ее умолять. Нет, надо что-то делать. А еще эта Ирина, и отец сказал, что не только Ирина. Люба пошла в душ, холодная вода скрыла отеки под глазами и взбодрила тело. Она привела себя в порядок, причесалась, оделась так, как Саше больше нравилось. Сделала бутерброды с колбасой и сыром. Сложила все в пакет. Собрала Валерку и пошла в клинику. Идти было страшно, казалось, что в эту ночь никто не гуляет по улицам Москвы. Она позвонила в дверь приемного покоя.

— Что у вас? — раздался голос санитарки.

— Я к Борисову.

— Делать нечего, по ночам уже его девицы достают. Сейчас позову.

Саша, подошел к дверям, выглянул в окошко.

— Господи, Люба, что с ребенком? У него температура? Что случилось?

Он быстро открыл дверь, погладил рукой лобик ребенка. Не стал его будить и вопросительно посмотрел на Любу.

— Люба, ты одна, в такое время? Пойдем в ординаторскую. Ну ты меня и напугала! Что все-таки случилось? Валерка точно здоров? А ты? У тебя что-то не так?

— Я тебе бутерброды принесла. — Она снова расплакалась.

Саша обнял ее. Она прижалась к его груди и тихо всхлипывала. Как не хватало ей этих объятий, тепла его тела, звука его голоса. Она понимала, что все сотворила зря, да и зачем ей эта ссора, что она доказала? Только то, что она его слишком любит.

— Ну все, не плачь. Как ты шла одна? Второй час ночи. Любушка, ну не плачь. Пойдем в ординаторскую.

— Саша, я хотела сказать… понимаешь, я люблю тебя…

— Пойдем есть твои бутерброды. Я тоже тебя люблю, моя глупая девочка. И ты шла одна с ребенком среди ночи, чтобы сказать, что ты меня любишь?

— Да, я скучала по тебе. Я хотела тебя видеть. Я не могу спать одна. Я больше не буду.

Они вошли в кабинет. Саша включил свет, на диване проснулась Ирина.

— Александр Борисович, что, скорая?

— Нет, Ирина, тут моя жена нам поесть принесла. Кстати, познакомься, Люба.

— Очень приятно, теперь могу всем хвастаться, что видела жену Борисова. Девочки обзавидуются. Все гадают, кто вы и как выглядите, а я теперь вас знаю. А чего же вы так поздно, да еще с ребенком?

— Не знаю, не спалось. А живем мы тут недалеко.

Они втроем пили чай. Ирина разглядывала Любу. Приехала скорая, Ирина с Сашей пошли к больному.

— Борисов, она совсем молоденькая, ей сколько лет?

— Восемнадцать, она студентка четвертого курса.

— И зачем ты обижаешь молодую жену?

— С чего ты взяла? Я ее не обижал.

— Рассказывай, а то она вдруг среди ночи явилась. Глаза заплаканные, да еще с ребенком. Саша, я была о тебе лучшего мнения.

— Думай, что хочешь.

— Ладно, не нервничай. Ее еще воспитывать надо, а не выяснять отношения. Красивая девочка, но не обижайся, она немножко странная, хотя другую ты бы и не полюбил.

Больного перевели в отделение, снова стало тихо. В пять утра в приемный покой явился Корецкий. Саша вышел к нему навстречу.

— Саша, пошли на улицу, поговорим. Я вечером видел Любу, она звонила, просила помочь. Что там у вас случилось?

— Так это вы ей мозги вправили? Она здесь, спит в ординаторской, пришла в два часа ночи с Валеркой в коляске. Мы уже помирились. Хотя я ссориться и не собирался. Утром отведу ее домой и вернусь на работу, Ирина меня прикроет. А вы из-за этого так рано?

— Саша, она мне дочь, я за нее переживаю, понимаешь? Я не собираюсь вмешиваться в вашу жизнь, но, пожалуйста, будь с ней помягче. Она тебя любит, да и ты ее то же. Зачем эти разборки? Ты старше, так будь умнее, не иди у нее на поводу. Она еще ребенок, и у нее не было примера семьи. Саша, не портите друг другу нервы. Жизнь одна.

— Не волнуйтесь, Александр Валерьевич, у нас все нормально. Правда нормально. Я хотел ее немного проучить и все.

Корецкий пошел в свой кабинет, Саша вернулся в приемный покой.

— Борисов, так Люба — дочь Корецкого?

— Да.

— Ну ты даешь, женился на несовершеннолетней дочери академика. Да, Сашка… И как он тебя не убил. А девочка милая и на отца совсем не похожа, а сын у тебя копия ты.

— Зато она характером в папу, да и умом тоже. А от сына я не отказываюсь, моя копия. Я ее часов в шесть домой отведу, ты меня на час прикрой, затем вернусь.

— Главное, вернись к планерке, я тебя прикрою.

Домой они пошли в шесть, Люба улыбалась.

— Саша, мы уже помирились?

— Я с тобой не ссорился. Ты со мной уже помирилась?

Люба снова заплакала.

— Любушка, от твоих слез Москва-река выйдет из берегов и затопит пол-Москвы. Кстати, я подал рапорт заведующему кафедрой терапии, что не могу оценить твои знания, так как отношусь к тебе предвзято и необъективно. Зачет будешь сдавать ему.

— А чем это тебе грозит?

— Скорее всего, попросят освободить место, как несоответствующего должности. Но ничего, буду дежурить через день, как-нибудь заработаю.

— А карьера?

— Ну не буду преподавать, что теперь.

— Саша, прости.

— Все, Люба, мне пора бежать, встретимся на кафедре, а потом вечером, если ты меня не выгонишь в очередной раз.

Любу вместе с Борисовым вызвал заведующий кафедрой. Когда они вошли, в кабинете сидел Корецкий.

— Александр Борисович, и как часто вы не справляетесь со студентками? — Завкафедрой был явно раздражен. — Или вы пасуете перед молодыми и красивыми? А может, у вас к ним другой интерес? Девушки только о вас и говорят. Александр Валерьевич рекомендовал вас как перспективного ученного, вы получили звание доцента благодаря работе на кафедре. И вы первый подали подобный рапорт за всю историю кафедры. Как это расценивать? Я так понимаю, что вы просто не справляетесь с работой. Вы хотите что — либо сказать в свое оправдание?

— Нет.

— Теперь вы, Любовь Александровна, объясните, как так получилось, что ваш педагог отказывается оценивать ваши знания? Это потому, что вы дочь его руководителя?

— Нет, это потому, что я его жена и мать его ребенка. Он просто боится быть необъективным.