Синдзи-кун: никто не уйдет обиженным (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 14

В случае же с магами и их способностями, мы можем предположить, что познавать свои собственные пределы и особенно уязвимости в одиночку — очень рискованное занятие. Где именно лежит эта грань, когда фраза «а теперь увеличиваем мощность заклинания, интересно что произойдет?» — становиться последней? На секундочку представим, что Акира скастовала свое «Инферно» в озеро — еще до того, как поняла, что для огня она неуязвима, но для пара — нет. Она бы сварилась к такой-то матери.

Точно так же и я не стремился изучать пределы своей регенерации, потому что не знаю механизма этого восстановления — а что, если он просто представляет собой нечто с ограниченным числом зарядов? Например «сто пятьдесят исцелений от любой пакости, начиная от легкого пореза пальца и заканчивая тотальной аннигиляцией»? Может такое быть? Может. И тогда с каждым экспериментом я бы уменьшал общий счетчик доступных мне регенераций, а в самый нужный мне момент, когда я бы окончательно уверовал в собственную неуязвимость — заряды бы кончились. Вот весело было бы.

Кроме того — было страшно. Даже руку себе отрубать дискомфортно, это в момент прилива адреналина крышу рвет и не думаешь, а вот на лабораторный стол положить и отчикать пилой — как-то неприятно становится. А вдруг — не вырастет?

Я задумываюсь, глядя на то, как Акира вертит в руках свой портсигар. Она нервничает. Когда Акира нервничает — всем вокруг становится дискомфортно, и бармен за стойкой посматривает в нашу сторону, машинально протирая бокал белоснежным полотенцем, но слегка втянув голову в плечи. Он не знает кто такая Акира, тут Токио, а не наша деревня, где Акиру знают все, но от нее прямо сейчас исходит такая темная аура, что ее можно ножом резать и по ящикам паковать.

— Надо было их сжечь. Всех. — говорит Акира, щелкая портсигаром: — он же издевался над нами!

— Надо было — соглашаюсь я с ней. Возражать ей сейчас — только масла в огонь подливать, а возвращаться назад, чтобы сравнять башню «Ахимса Корп» с землей — она уже вряд ли будет. Пусть пар выпустит, поворчит, ей сейчас это нужно.

— Ты же не собираешься туда? — спрашивает она, повернув голову: — не собираешься?

— По всей вероятности у нас нет другого выхода — отвечаю я: — у нас есть указание на путь.

— Давай возьмем Юки — предлагает Акира: — возьмем Юки и пойдем все вместе, как один. Как в тот раз.

— Пока рано об этом думать — отвечаю я: — кроме того у нас не так много времени…

— Да я сейчас же ее с этих дурацких выборов выдерну — говорит Акира: — это важнее. Крикну это розоволосую, всего-то делов.

— Да погоди ты. Давай наших подождем сперва… а вот и … — за наш стол плюхается Хината-Хикэру, сзади за ней семенит Чиеко.

— Все — говорит она: — своих предупредила.

— Надеюсь… — говорю я и делаю паузу. Пауза висит над нами, словно бронзовое лезвие меча старика Дамокла на конском волосе, пауза затягивается, а волос дрожит под тяжестью клинка, готового упасть на наши головы. Ведь с Хинаты-Хикэру вполне станется сейчас сказать что-нибудь вроде «План захвата планеты приведен в действие. Через семьдесят два часа девяносто процентов населения Земли будет мною. Пожалуйста, не сопротивляйтесь. Тоц!»

— Да не переживай ты так… Сумераги — хмыкает она, поймав мой взгляд: — старая картошка хоть и выжила из ума, но не до такой степени. Никто этих твоих людишек не тронет… просто мы приняли меры предосторожности. Чиеко!

— Я здесь! — Чиеко делает шаг вперед из-за ее спины, едва услышав свое имя: — я тут, Хината-сама!

— Скажи этим … сомневающимся — говорит Хината-Хикэру и откидывается в кресле, сделав жест бармену.

— Хината-сама и Совет семьсот пятидесяти двух решили обезопасить клан путем рассредоточения критически важных членов семьи. — поясняет Чиеко, сложив руки перед собой и кланяясь: — Хината-сама очень расстраивается, когда вы не доверяете ей. Пожалуйста не подозревайте ее в желании захватить мир. А то она может и …

— Что?! Чиеко! Ты чего говоришь?! — Хината-Хикэру подскакивает на месте: — Ты!

— Извините, Хината-сама — смиренно кланяется Чиеко: — но вы и правда расстраиваетесь… а Сумераги-тайчо и Акира-сан вовсе не такие злые, они просто побаиваются вас, вот я и подумала…

— Ничего подобного! — отрицает Акира: — никто никого не побаивается! Просто мы … ээ… принимаем разумные меры предосторожности.

— Эти меры предосторожности не нравятся Хинате-сама!

— Чиеко!

— Ээ… извините, я могу принять ваш заказ? — раздается тихий голос, и мы замолкаем. Бармен втягивает голову в плечи и наклоняется в поклоне. Некоторое время за столиком царит тишина. Я гляжу на Хинату-Хикэру и думаю о том, что действительно, уж больно мы к ней предвзято относимся и все из-за ее способности. Страшной способности, если честно сказать. Хорошо, что она наша союзница, а как бы мы имели с ней дело, будь она нашим врагом? А ведь она была одно время… а все, что удерживает эту… это создание от порабощения всего человечества — это ее собственный характер. То есть, ее внутренние принципы. С этой точки зрения она заслуживает всеобщего уважения, потому что на самом деле я не верю, что ей так уж тяжело иметь дело самой с собой. Уж всяко легче, чем с каким-нибудь незнакомым человеком. Была бы такая способность у меня — как скоро я бы пришел к выводу что всех врагов и конкурентов легче «интегрировать» и преобразовать в других меня? Начиная от конфликта с Старым Драконом Джиро или с Добрым Дядькой Минору? И тут к бабке ходить не надо, достаточно вспомнить ситуацию в момент первой встречи Минору и нашей команды — если бы я обладал такой способностью, то и Линда и Минору обрели бы мое сознание. Дальше — больше. Где бы и когда я бы остановился? Со своим желанием все контролировать и обезопасить окружающих? Боюсь, что мой Совет состоял бы не из семьсот пятидесяти с хвостиком… а то, что у Хикэру-доно до инцидента с Инквизицией ее Совет можно было обозначить числом «семь» — это должно вызывать уважение. И понятно, что ее такое вот положение вещей обижает. Тут сразу два момента, насколько я могу судить — первый, это то, что она действительно одинока и все это «я буду с вами рядом тусить и даже замуж выйду» — это попытка выйти из реальности, где все вокруг — либо твои подчиненные, либо — ты сама, а порой и то и другое сразу. Попытка пожить нормальной жизнью. А с телом Хинаты — где-то и попытка прожить нормальное детство-отрочество-юность, которых у Хикэру-доно никогда не было, уж больно рано на нее свалилась ответственность за семью, за клан, за человечество. За все на свете.

И второй момент, тесно связанный с ее новым телом. Хината Рэй была на редкость светлым и позитивным человеком, ее даже наивной назвать язык не поворачивается. Сталкиваясь с грязью и темнотой, с обратной стороной медали и отвратительной закулисой жизни айдола — она не стала циничной и жесткой. К ней будто не липла грязь и вся эта реальность — она жила в своей собственной. И, как я уже неоднократно замечал, такая вот особенность Хинаты — отложила свой отпечаток и на Хикэру-доно, вселившуюся в поп-айдола. Как следствие на выходе мы имеем гремучую смесь позитива и негатива в равной степени, вот и колбасит нашу юную-старую девушку то в одну, то в другую сторону. Столетняя лоли — это прямо таки классика для китайских ММОРПГ игр и хентайной манги.

— Мне сакэ. Теплого. Две бутылки. — говорит Хината-Хикэру бармену: — самого лучшего, что есть в вашей дыре. Быстро.

— Но… — бармен кидает умоляющий взгляд на нас, видит, что помощи он не дождется и решается высказать возражение: — позвольте, но вы — совершеннолетняя?

— Считайте это моим заказом — перебивает его Чиеко, предупреждая поднятие брови у своей госпожи: — и пожалуйста, поторопитесь!

— Как скажете! — бармен с облегчением в голосе торопливо кивает и исчезает. Посмотрев ему вслед, Хината-Хикэру откашливается. Поправляет свою юбочку и откидывается в кресле. Молчит, насупившись. Я решаю нарушить неловкое молчание.

— Хината-сама — говорю я: — прошу нас простить за недоверие и настороженность. Нам и правда было … неловко из-за особенности вашей способности.