Грех (СИ) - Богушева Екатерина - Страница 4

Рассматривая бревенчатые стены, покрытые налётом исторической пыли, я удивлялась их ветхости

— Этому сооружению, девочка моя, уже более двухсот лет.

— Ого! Сколько времени…, - восторженно прошептала я

— Сколько судеб, сколько слёз и радости повидала она, — добавил, улыбаясь, дядюшка. — Сколько веков она была для всех образцом нравственности и благочестия. Ну. Красавица моя пойдем, вот мы и дома!

Какое-то благое чувство рождалось внутри меня: хотелось сразу быть чистой и доброй, хотелось приносить в мир радость. Я смотрела на храм и на людей, которые выбежали все из всех строений и подбежали к нам.

— Хозя…Батюшка…Меркурий… — один из молодых послушников слегка поклонился моему дяде — А у нас и обед скоро готов будет. Скоро трапезничать будем!

Вопреки всем моим верованиям в церковные дела я не нашла у своего дяди никакой растительности на лице, вот абсолютно никакой бороды не было как обычно у всех других батюшек.

— Спасибо, Дмитрий. Вот познакомьтесь моя родная кровь — моя племянница — Катарина.

— Просто Рина — вставила я

— Ах да…Рина, конечно, твоя мама говорила мне что не любишь своего полного имени. Хорошо Рина, так Рина.

— Мама? — удивилась я — Так вы с ней вроде как не обща…

— Милая твоя мама общалась со мной, тайно естественно. Ну…а теперь идем девочка, примешь душ, а мы пока найдем тебе одежду. Дмитрий найдешь?

— С удовольствием, Владыка! — он снова поклонился и поспешил убежать…все остальные подходили к моему дядюшке целовали его руку прикладывались к ней лбом и кланяясь расходились видимо каждый по своим делам или обязанностям.

Мда…как-то странно тут все не так я просто представляла себя жизнь в храме. Больше свободы, наверное, думалось мне, а тут как-то слишком ненавязчиво, но…все же жесткий контроль каждому шагу.

Над крепкими стенами, как над скалою, были надставлены квадратные зубцы, чрезвычайно крепкие и могучие, и ими над нижней частью постройки удерживалась верхняя — не башня, а как бы новая большая вторая церковь, венчаемая островерхой крышей и опоясанная рядами строгих окошек. Надежная монастырская церковь.

Внутри собора находятся несколько алтарей. В каждом уголке стоят иконы, и рядом с каждой иконкой стоят свечи. Окна в виде икон состоят из мозаики. Прекрасный вид создают яркие витражи с изображением ликов святых. Я прошла следом за дядей в храм, прошла мимо икон и мы прошли в широкий коридор пол которого был устлан красными коврами, из этого коридора вели еще два коридора, хорошо освещенных солнечным светом, на стенах в подсвечниках висело очень много свечей я так поняла что зажигают их лишь с приходом темноты. Вверх велась широкая просто огромная лестница.

— Тут у нас кухня справа и столовая дальше по коридору… — объяснил мне дядя — А наверху. Идем покажу все…

Мы поднялись на второй этаж с многочисленными коридорами.

— Здесь у нас дальше в конце коридора — душевая, туалеты, все северное крыло, а правое кельи наших служителей и послушников. Это монастырь впервые объединил в себе женское и мужское служение. Но мы строго следим за тем, чтобы границы приличной гармонии были сохранены.

«Ага! Запустили волков в овечье стадо…И получилось, что и волки сыты и овечки целы и…вечная память пастуху! — усмехнулась я ведомая дядей по коридору дальше. Мы остановились возле комнаты почти в конце коридора, мрачная атмосфера которых освещалась разбавляясь лишь светом высоких под потолком висящих хрустальных люстр, мимо прошли несколько молодых послушников и две послушницы уже в возрасте. Поклонились и прошли дальше…Дядя отпер ключом комнату и толкнув двери легонько рукой пропустил меня вперед в келью.

— Вот я велел подготовить тебе именно эту комнату. Здесь широкое окно и единственный балкон. Так что раз ты у нас здесь единственная кто привязан целиком и полностью к мирскому поживешь здесь, ну располагайся.

Две кровати односпальные стояли по углам комнаты, в середине шкаф и комод, двери распахнуты на балкон откуда ветерок касался занавески и штор развевая ее своим легким дыханием прохлады дневного воздуха…

Солнечные лучи пробиваясь сквозь шторы наполняли светом комнату освещая ее дневным светом и кислородом.

— Ну как? Сойдет?

— Да дя…или мне обращаться к вам Меркурий? Или… — замялась я

— Девочка зови меня дядей этого достаточно, а теперь милая советую тебе принять душ, отдохнуть часок, а на обед тебя позовут, когда начнется трапеза. Скоро одна из послушниц принесет тебе одежду.

Дядя быстро обнял меня. Чмокнул в щеку и уходя добавил: — Милая я очень рад что ты приехала… — еще раз улыбнулся и вышел в коридор.

Я прошла дальше по коридору и завернув в северное крыло, безошибочно нашла душевую. Заперла двери, скинула с себя одежду, повернула кран и спустив воду стала под теплые струи…ох какая же я дура! Видимо все что произошло со мной не более чем нервный срыв после потери близких, это все только у меня в голове…но на всякий случай надо все же сходить к психологу пусть мне какие-нибудь успокоительные пропишет! Я так расслабилась что даже не заметила, как что-то вокруг меня происходит…Внезапно вода стала ооочень холодной, а изо рта пошел настоящий пар…закрутив воду я открыла кабинку…рукой нащупала полотенце, обмоталась им. Вылезла наружу, резко обернулась и буквально налетела на неизвестного, громко завизжала…а бедный мужчина в одном полотенце на бедрах не удержавшись пал жертвой моей истерики. Попятился назад, тоже завизжал и…вместе мы вылетели в коридор из душа…грохнулись на пол, потому что он зацепился обо что-то ногой…вот и вышло что наши полотенца слетели с нас на пол. Я упала навзничь, а он на меня сверху…лежим голые. Его увесистое достоинство уткнулось мне в живот, а руки легли на грудь…и тут как на зло все повылазили из своих келий как тараканы на кухне при включенном свете…

— Блуд!

— Разврат!

— Греееховниккиии!

Вот так вот…мать вашу! И надо было еще этому уроду брюнетному закричать: — А я так и знал! Что список ваших смертных грехов слишком странно смахивал на мои планы на эти выходные! Я говорил меня нельзя отучить от блуда, а вы…мы все можем, верой все искупается… — он ткнул в меня пальцем — Вот! Грех сам на меня…упал! Карма…

Глава пятая

Сон укрепит тебя, ты станешь рассуждать мудро. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я…

*************************************

Ситуация конечно — жуть, а главное ведь, я в подобном репертуаре никогда еще не играла на собственных нервах и мыслях окружающих.

Я лежу на полу, спиной уткнувшись в холодный скользкий линолеум. А на мне этот бегемот…

— Ну вот, а вы говорите ваш «монастырь» меня от блуда убережет… — идиот, широко улыбнувшись ткнул в меня пальцем — Вот он ваш блуд сам на меня упал!

— ЭЙ! Вообще-то это ты на мне лежишь! — заметила я — А твой дружок там внизу я уже чувствую, как начинает шалить.

— Ой… — он вскочил на ноги и подхватив с пола мое полотенце розовое в белый горошек обмотал его вокруг бедер. Я кое как поднялась следом и так же поспешила прикрыться его полотенцем…черным в белые полосы…

— Какой блуд устроили в святой обители! — одна старенькая послушница или монахиня принялась нам выговаривать за этот триумфальный выход! — Как нестыдно, безбожники! Юные бесстыдники, видимо лукавый овладел вашими помыслами и телами, так послушник, Евграф, обедню будете стоять пред иконой девы Марии «Неувядаемый цвет»! И будете каяться в том, что позволили себе коснуться этой чистой невинной девы и ее телес…

— Ой да какая она там дева…где вы там были, когда она «девой» была…и…а…че…я без хавчика сегодня? — он потянулся рукой к монахине, за что и получил по рукам длинным хлыстом…

— Ай! — а потом еще и по спине пару хороших таких ударов…

— Ай! Ай! Матушка я пошутил! Простите! — он перекрестился слева направо…

— Безбожник! Справа на лево надо! — монахиня подала ему свою руку, и он поспешил коснуться вначале ее лбом, а потом губами… а потом видимо смягчилась — Ну ладно. Иди отрок кайся…пятнадцать минут молений пред иконой и приступишь к трапезе…обедня аккурат через двадцать минут готова будет. — Развернулась и подошла ко мне — Молоденькая, а уже такая испорченная