Назад в СССР: 1986 Книга 5 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 32

Увиденное крайне меня обеспокоило. Хотел было последовать за ними, но не вышло. Уже через десяток метров вся делегация свернула в реанимационное отделение, куда мне естественно было нельзя.

— Вот дерьмо! — пробормотал я, проводив их внимательным и тревожным взглядом.

Григорий, отец курсанта.

Где же он был все это время? Что с ним произошло? Как он здесь оказался? Вопросов было много, вот только вряд ли я мог что-то узнать. Хотя, был один вариант...

Каждый понедельник, среду и пятницу нашу палату мыла одна и та же уборщица. Звали ее баба Катя, вот уж была общительная женщина. Знала все обо всех, просто потому, что на этаже она была единственной уборщицей, а потому и вход ей был разрешен везде и всюду. И реанимационное отделение не являлось исключением, ведь там тоже требовалась уборка.

Остаток дня я провел в неведении — мытье полов в нашей палате было назначено только на завтрашнее утро. Мне оставалось только ждать.

Со слов Андрея, его отец пропал где-то здесь, в Чернигове, в середине сентября. От него осталась только корявая записка с упоминанием ЧАЭС и Клыка. Ну и личные вещи. И никаких следов. Так как же получилось, что спустя полтора месяца он вдруг появляется непонятно откуда и везут его прямиком в реанимационное отделение?

Перед обеденным перерывом попросил одну знакомую медсестру купить в городе шоколадку. Не потому, что мне сладкого захотелось, а для дела. И когда на следующий день после девяти утра швабра бабы Кати, а затем и она сама, заглянула к нам в палату, у меня уже был определенный план действий. Была и подготовленная легенда о том, зачем мне вообще нужно знать о пострадавшем, который лежал в реанимации. Со стороны это могло выглядеть подозрительно.

Выбравшись в коридор, я попросил у женщины разузнать, что произошло с Григорием и каково его реальное состояние. На закономерный вопрос, зачем мне все это нужно, я ответил правду. Не знаю, мог ли я назвать Андрея своим другом, но уж коллегой точно. На этом варианте я и остановился.

После недолгих уговоров, баба Катя согласилась поспособствовать, причем шоколадка для этого мне не понадобилась. Через четыре часа, закончив уборку, она вновь заглянула в палату и поискав меня взглядом, махнула рукой.

— Алеша, по твоей просьбе я узнала вот что... Зовут его Григорий, фамилия неизвестна, потому как документов при нем не было. А нашел его сантехник в одном из жилых домов, прямо в подвале. Причем, нашел по чистой случайности — в подвале неожиданно прорвало трубу с холодной водой. Затопило там все. Сантехник спустился, а там человек, без сознания. Убедившись, что мужчина живой, тот вытащил его на улицу и вызвал скорую помощь. Вот и все. По состоянию ничего не ясно. Тяжелое оно. У него сильное истощение, отравление и еще переохлаждение. Врачиха знакомая сказала, что он около месяца очень мало ел. И еще у него перелом двух пальцев на руке обнаружили.

— Перелом? — я глубоко задумался. — А на какой руке?

— Ой, не помню. На правой, вроде.

Это не спроста. Он ведь журналист, и если Григорию сломали пальцы, это очень похоже на наказание, чтобы больше не писал...

— То есть, он почти месяц сидел в подвале и голодал? — на всякий случай уточнил я. — Со сломанными пальцами?! Странно это все.

— Не знаю,— вздохнула женщина. — В милицию вроде уже доложили.

— Так, получается, он и сейчас без сознания? — уточнил я.

— Да, лежит под капельницами. Худой, бледный, — заохала баба Катя. — Глядеть страшно, как покойник прям. Как бы не откинулся.

Она перекрестилась, на всякий случай.

На этом наш разговор был окончен.

Когда она ушла, я вернулся в свою палату и прикинул, что раз Гриша уже сутки в реанимации, значит, дело плохо. Нужно как-то сообщить об этом Петрову. Вот только доступа к телефону у меня не было. Да и куда звонить?

Погода к этому времени уже ощутимо испортилась. Ноябрь выдался холодный, все-таки месяц дождей и слякоти. На улице было мерзко, около пяти градусов. На свежем воздухе уже не посидишь, да и погода постоянно была пасмурной. Приходилось все время сидеть в палате, слава богу, что обитавшие в палате пациенты наконец-то отстали от меня с постоянными предложениями сыграть «партийку» в шахматы или шашки. С детства не любил шахматы... Вот в покер я бы сыграл, да только ни в нашей, ни в соседних палатах игральных карт не нашлось.

Наконец, седьмого ноября меня выписали из Черниговского военного госпиталя. Признаюсь, за столько времени я уже все бока себе отлежал. Из-за энергосберегающего тюленьего образа жизни, вполне ожидаемо прибавил в весе аж на четыре килограмма, даже появился намек на второй подбородок. Пусть кормили не очень вкусно, зато сытно, почти на убой.

До Припяти я добирался своим ходом — никто за мной машину гонять не будет. Задача несложная, всего-то предстояло сесть на нужный автобус. Все необходимые документы у меня были на руках, поэтому встреч с военной комендатурой я не опасался. Прежде чем выдвигаться в учебный центр, я поставил себе две задачи.

Первая — простая. Заскочить домой, навестить родителей и сестру. Все-таки почти два месяца их не видел. Ну и к отцу была пара дежурных вопросов.

Он все еще работал на четвертом энергоблоке и наверняка знал, кто такой Донченко. Ведь мне было известно не только имя и фамилия, но еще и должность. Инженеров по автоматике на станции не так уж и много, поэтому отец наверняка должен был его знать.

Однако по прибытии домой, я никого там не застал. Ключей от квартиры у меня не было, а запасных под ковриком, как это было принято, не оказалось. Пришлось менять план и приступать ко второй задаче.

Последний раз я был в городском «РОВД», когда меня вызывали по делу об избиении Иванца Геннадия Павловича. К счастью, сейчас меня никто не вызывал, я пришел по собственному желанию.

Войдя внутрь, я тут же обратился к дежурному лейтенанту.

— Товарищ лейтенант, разрешите уточнить, а группа товарища Горохова еще не убыла в Москву?

Офицер смерил меня удивленным взглядом — я ведь был по «Афганке».

— А тебе зачем, сержант?

— Прохожу как свидетель, — хмыкнул я.

Тот скривился, но все-таки ответил.

— Военный билет покажи!

Предъявил ему документ в развернутом виде. Хотел пошутить, мол, фото не мое, но подумал, что не стоит злить лейтенанта. Еще пошлет куда подальше.

— Угу, вижу. Москвичи еще здесь, работают, — он схватился за какой-то потрепанный журнал. — А к кому тебе назначено?

— К капитану Петрову.

Тот быстро записал меня в журнал размашистым, ни черта непонятным почерком. Зуб даю, мою фамилию там можно было прочитать как угодно, но уж точно не как Савельев.

— Ну, ладно. Проходи. Второй этаж, кабинет номер семнадцать, — ответил он. — Сержант, а ты точно по делу об убийствах?

Кивнул ему, затем сразу же направился к лестнице. Никакого желания объясняться с дежурным у меня не было. Только время зря потеряю.

Улыбнулся. Мое предположение оказалось верным — курсант никуда не уехал, остался в городе. Выходит, вся их межведомственная группа тоже здесь?

Едва поднялся на второй этаж, я тут же убедился в своем предположении, едва не столкнувшись с капитаном Погодиным. Тот был в штатском, честно говоря, в форме я его плохо представлял.

Федор сначала не понял, кто я, но быстро исправился.

— Здравия, товарищ капитан! — поприветствовал я, опознав Погодина, в чьем багажнике я уже имел честь прокатиться.

— И тебе привет! — ответил тот, смерив меня удивленным взглядом. — А что за форма?

— Конспирация, — я вспомнил, что Андрей представлял меня как сотрудника. Пришлось соответствовать легенде, хотя актер из меня тот еще. — Похож на сержанта срочной службы?

Капитан задумчиво кивнул, но комментировать не стал.

— Ты к Андрею?

— Ну да, есть для него важная информация.

— Он у себя. Прямо по коридору, предпоследняя дверь направо, только он сейчас занят.

— Ага. Как дела с расследованием? — поинтересовался я.