Дебют (СИ) - "Vells" - Страница 32

Когда на улицах зажглись фонари, экипаж остановился перед двухэтажным домом с небольшим садом, и кованым забором с каменными столбами чуть выше полутора метров.

Выбравшись из салона, я подставил лицо падающему снегу, и шагнул к воротам неприметного дома, которых на этой улице было очень много.

За моей спиной шла Мария, а Филимон остался у экипажа. Подойдя к входной двери дома, я постучал в неё, взявшись за кольцо, находившееся в пасти льва.

Ждать долго не пришлось, и уже через полминуты дверь открылась, и передо мной предстал пожилой слуга.

— Чем могу служить сударь? — Проскрипел он, окидывая меня весьма цепким взглядом.

— Я хочу видеть графа Рощинского. Я знаю, он сейчас находится дома.

— У вас назначено? Граф слегка недужит. Если нет, то прошу простить, и приехать в другой день. Заранее обозначив свой приезд. — Произнёс из наполовину открытого дверного проёма слуга.

— Нет, у меня не назначено. Но увидеть его мне надо сегодня. Так что доложите графу о моём приезде. — Спокойно и без лишних эмоций произнёс я, уловив слегка недовольный взгляд Марии на отказ нас принять.

— Прошу простить, — изобразил сухую виноватую улыбку привратник. — Граф не сможет вас принять.

Я на эти слова только выдохнул, и посмотрел, словно усталым взглядом на слугу Рощинского.

— Я хочу услышать это лично от графа, и прошу меня простить, — легко подвинул я дверь внутрь, чуть ли не вместе с пожилым мужчиной, после чего под его непонимающий и слегка испуганный возглас переступил порог дома.

— Я позову полицию! — Начал было кричать мне в спину слуга, как из арочного проёма в длинный коридор вышел мужчина за пятьдесят лет в чёрных брюках и белой рубашке, опираясь на трость.

Его худое тронутое морщинами лицо выражало удивление и беспокойство, а факт, с какой силой он опирался на трость, явно говорило, что мужчине сложно или болезненно стоять на ногах.

— По какому праву вы врываетесь в мой дом. — Громко произнёс он, смотря на меня.

— Прошу простить моё своеволие граф, — кивнул я ему. — Но мне действительно нужно с вами поговорить. Поверьте. То, что я вам хочу рассказать и предложить, вас не разочарует.

Хозяин дома сурово впился в меня взглядом, и произнес, морща испаханный морщинами лоб:

— Я дам вам пять минут. Если по прошествии этого времени я сочту разговор не интересным или бесполезным. То вы сударь тотчас покинете мой дом.

— Благодарю, — улыбнулся я графу. — Я уложусь в это время.

— Пройдёмте. — Развернулся он обратно в арочный проём и, опираясь на трость, шагнул в него.

Когда я вошёл в месте со своей спутницей в небольшую уютную комнату, в которой горел ярко огонь в портале камина, то застал картину как граф Рощинский с трудом садился в кресло, стоявшее возле камина.

— Я слушаю вас молодой человек. Кто вы и что вы хотели. — Кривясь от болевых ощущений, произнёс мужчина.

— Меня зовут Григорий, — шёл я вдоль стены, увешанной картинами на которых были изображены портреты молодых людей. — Отчество и свою фамилию я вам пока называть не буду. Вдруг действительно вам будет не по душе мой разговор. Скажу лишь то, что я не аристократ, которых вы так не любите последние пятнадцать лет.

Рощинский удивлённо нахмурил брови, смотря, как я остановился у невзрачного пианино, стоящего в тёмном углу комнаты.

— Вот оно как, — напряженно протянул граф, сжимая трость, словно рукоять сабли. — Мне уже не интересно. Давайте на этом закончим наш разговор.

Положив руку на спинку пианино, я поджал губы, смотря на болезненно выглядящего аристократа.

— Вы говорили про пять минут сударь. Давайте продолжим.

— О чём нам с вами разговаривать? Я думаю не о чем Григорий. Если это конечно это ваше настоящее имя. — С напором в голосе произнёс Рощинский.

— Тут не соглашусь, — провёл я рукой по пианино, и сделал шаг от него в сторону мужчины. — Я пришёл к вам предложить вам то, чего вы, скорее всего, жаждите больше всего. А именно отмщения и успокоения души. Которая вот как пятнадцать лет убита горем. Ведь вы неспроста проводите большую часть времени в этом зале, где всюду портреты ваших почивших детей и супруги.

— Пошёл вон! — Вскочил рывком из кресла аристократ, и с силой ударил тростью об пол, словно позабыв о боли в теле. Мерзавец! Как смеешь ты, являться ко мне в дом и открывать свой рот ведя речи о моих детях! Ты и понятия не имеешь об этом. Убирайся из моего дома. Живо! — Заорал Рощинский.

Мария, было, дёрнулась к аристократу, чья духовная боль пересилила телесную, но я слегка поднял руку вверх, остановив её порыв, посмотрев при этом в глаза графу.

— Поверьте граф. Я знаю, о чём я говорю. Вы граф Эдуард Семёнович Рощинский, были женаты на третьей дочери князя Дуборского. От брака у вас было двое детей. Дмитрий и Елизавета. Пятнадцать лет назад при перевороте и практически гражданской войне аристократии вы потеряли жену и обоих детей. От вас открестился ваш род, и свалил всё на вас дабы не попасть под раздачу. Хотя так и не было доказано ваше участие в смуте пятнадцатилетней давности.

Жену обвинили в измене и казнили на правах войны. Сын также был обвинён и, судя по слухам после пыток, признался в измене, и так же был казнён.

Всё ваши попытки спасти его не увенчались успехом, а только привели к потере большей части вашего состояния.

Через месяц после этого Елизавету обвинили в распутстве, и связи с несколькими мужчинами. Началась травля, впоследствии которой ваша дочь, которая была не виновна, покончила с собой. И всё это на фоне разрывания и дележбы земель и имущества уничтоженного рода Дуборских. Это если вкратце.

— Убирайся. — Рухнул обратно кресло Эдуард, словно лишившись опоры, а на его левом глазу проступила скупая слеза.

— Граф, — сделал я шаг под ошарашенный взгляд Марии от моего рассказа. — Я пришёл сюда не для того, чтобы взрезать вам шрамы, которые до сих пор кровоточат. Я пришёл сюда предложить вам отмщение тем, кто приложил руку к смертям ваших близких. Я не собираюсь обманом тянуть из вас деньги, наживаясь на вашем горе. Напротив. Я их вам дам, и вы, наконец, отомстите в особенности Решкину-Флинфхофу.

Услышав фамилию ненавистного аристократа, Эдуард Семёнович поднял на меня взгляд и посмотрел мне в глаза.

— А вам чего с этого?

Я поджал губы и сделал ещё один шаг в направлении графа.

— Считайте, это будет моей платой и подарком вам за верность и ведение моих дел в кругу ненавистных вам аристократов.

Зима пришла как обычно нежданно и негаданно, а вместе с ней трескучие морозы и метели.

Я стоял в подвальном просторном зале, который расположился под трёхэтажном домом, на верхних этажах которого расположился ресторан, где звучала музыка. Приватные комнаты для больших и малых компаний. Дабы поиграть в азартные игры за закрытыми дверями в кругу друзей, или просто отдохнуть без посторонних глаз. А также маленькой гостиницы, которая могла потянуть на две, а то и три звезды отеля по местным меркам за приемлемую стоимость.

Сейчас в оборудованном для тренировок подвале под шипящие выдохи из десятка ртов, я наблюдал за тренировкой моих людей.

Отныне это был мой костяк, преданных людей. Ведь ещё после той уже далёкой встречи с графом Рощинским, при которой присутствовала Мария, последние сомнения в мой адрес у кучки бывших наёмников развеялись прахом, принеся мне полную и безоговорочную преданность.

Ведь, предложенное мной Эдуарду Семеновичу, словно проекция легла на их пестрящие шрамами и обидой души.

Отмщение старика, у которого отняли все, как и у них, скинув потом на дно жизни, могло дать им хоть и не полное, но отмщение собственных никуда не ушедших обид, и возможно даже некое успокоение.

Но и это было не всё.

Так как эти люди прошли, можно сказать, дно империи, если не поперёк, то вдоль, и естественно за кругом новой можно сказать семьи или братства, у них оставались связи.