Особое задание (СИ) - Горъ Василий - Страница 39

— Сварили! А ты больше любишь жареный? Так там второй остался! — радостно отрапортовала Людмила. — И что ты так кипятишься? Кто обещал нам съесть ботинок, если налоговая вернет нам деньги? А есть его сырым — это как-то не по-нашему! Так что, парень, обещал, значит, делай! А то какой же ты после этого мужик?

Непонимающе переводя взгляд с одной серьезной морды на вторую, он обалдело хлопал ресницами, а его глаза поражали отсутствием всяких мыслей. Разве что кроме матерных.

— Я советую начать с язычка! Он смотрится более аппетитно! — участливо посоветовала ему Татьяна и протянула ему новый комплект столовых приборов.

— Тебе соуса сколько? — поинтересовался я, взяв со стола бутылку и протягивая ее к ботинку.

— Чем запивать будешь? — Юлька протянула ему на выбор две бутылки вина. — Белым или красным?

— Наверное, надо налить красного, — все-таки ботинок не рыба! — решил я.

— Вроде, и не мясо? — засомневалась Таня. — Хотя, кожа натуральная… Согласна, лей ему красного!

— Люди! Вы что, серьезно? — испуганно спросил нас Мигелито, когда Юлька заботливо заправила ему салфетку за воротник.

— А ты чо, не врубаешься? — удивилась Люда. — Ты яхту Димона помнишь? Ну, на кассете смотрели! Так он глупо похвастался, но за базар ответил! Хоть и петухом оказался, а слово сдержал! А ты, с виду такой крутой пацан, пытаешься соскочить с поезда!

— С какого поезда? — затравленно спросил он.

— Ну, есть не хочешь! А мы так старались, варили его с лавровым листом, картошечкой, морковкой! Ты загляни внутрь, какая там красота!

Он послушно привстал и заглянул в ботинок. Я тоже не смог отказаться от соблазна. Там действительно было интересно: ботинок нафаршировали таким количеством продуктов, что мне даже стало их жаль. А Мигелито застонал, еще раз посмотрел на наши исполненные ожидания лица и, сев, решительно поставил поднос перед собой. Потом кое-как отрезал язык, полил его соусом карри и засунув кусок в рот, начал его жевать.

— Ну, как приготовлено? — поинтересовалась Юлька и, не выдержав, дико расхохоталась.

За ней расхохотались и все остальные девушки. Дольше всех держался я, но, в итоге, и я дал волю своим столь долго сдерживаемым чувствам:

— Мигелито, перестань, мы пошутили! — прямо с пола, куда она сползла от гомерического хохота, простонала Люда. — Как можно жрать эту гадость?

— Так же, как и варить! — обиженно посмотрел на нее он. — Мне уже почти понравилось! Родной ботинок! Послужил мне еще раз!

— А ты знаешь, что ты очень фотогеничен? — все еще смеясь, спросила его Таня. — Мы тут просто решили снять очередной фильм для нашей коллекции, и решили, что главную роль должен играть ты! С тобой у нас пока нет ничего! Вернее, не было!

— Так вы все еще и сняли? — обалдело уставился на нее парень, достав изо рта неплохо прожеванный язычок от ботинка. — И это все покажете Вовану?

— Само собой! Он у нас главный ценитель! — объяснила она. — Но не расстраивайся, он все поймет! Сам не раз так попадал! Кстати, пора бы вручить тебе подарок за самый экстравагантный поступок!

— Что, второй ботинок? — с мукой в голосе спросил меня Мигелито, проследив взглядом за убежавшей на кухню девушкой.

— Нет! Клубничный торт! Собственного приготовления! Лично для тебя!

Торт, на мой взгляд, был просто роскошным. Огромный, украшенный свежей клубникой бисквит вызвал у меня новый приступ голода, несколько притупленный смехом. А Татьяна, тем временем, отрезала от него кусок и протянула его пострадавшему.

— А можно, я им ни с кем не поделюсь? — мстительно заявил он, распробовав первый кусок. — Особенно вон с тем противным мужиком во главе стола! — он показал на меня пальцем.

— А я бы был великодушнее! — возмутился я. — Куда тебе столько? Ты бы хоть девочек пожалел!

— Ладно, уговорил! Танюшка! Дай-ка мне нож! — он аккуратно отрезал от торта четыре одинаковых куска, потом положил их на тарелку, встал, подошел ко мне, и с размаху залепил тортом мне по физиономии: — Это тебе!

Под мои вопли он повторил процедуру с не успевшей сбежать Юлькой, но потом его поймали Таня и Людмила и с моей и Юлькиной помощью основательно разукрасили лицо кремом. И клубникой, в основном, раздавленной. Остатки бисквита доедали руками, кто быстрее, причем тут досталось и Татьяне с Людкой: хитрый Мигелито умудрился замазать и их. А вот когда пришло время приводить себя в порядок, я на нем отыгрался: к его дикой зависти торт с моего лица весь, до последней крошки, был слизан язычками моих дам, а ему пришлось идти умываться! И он пошел! Причем не скрывая своего разочарования…

Постепенно жизнь вошла в накатанную колею: часов по пять — шесть мы с Татьяной и Людмилой проводили в офисе, в основном решая вопросы со всякими новыми предложениями, во множестве поступающими ко мне после того памятного совещания. Потом в компании с Мигелито, Энди, втянувшегося в службу в новой должности и постепенно входящего в прежнюю форму и вечно опаздывающей Юльки до потери пульса тренировались, а потом разъезжались по домам. Тренировки на тренажерах нравились девушкам постольку поскольку, а вот карате они просто заболели: с их великолепной, отточенной танцами координацией они быстро схватывали движения, которые мы с Энди им показывали, а потом до потери пульса отрабатывали их перед зеркалами и в паре с кем-нибудь из нас. Единственное, с чем у нас сначала возникли проблемы — так это с резкостью удара. Движение получалось идеально красиво, довольно быстро. Но мягко. Я просто озверел, объясняя им принцип удара, и, наконец, через недели полторы они его поняли. Энтузиазма стало еще больше, и мы потихоньку начали показывать им самые грязные и жестокие удары из арсенала Котиков.

В выходные мы развлекались, как могли, как правило, ставя на уши половину города.

Обе девушки давно работали в Компании, Людмила — начальником отдела перспективного планирования, а Юля курировала наши увеселительные заведения. Работали они в удовольствие, вечно что-то изобретая, и я на них не нарадовался. Единственное, что меня немного беспокоило, — они так никого себе и не нашли. Хотя претендентов на место рядом с каждой было хоть отбавляй. И на предложение купить им домик они надули губы и чуть не расплакались. Я тут же успокоил их, сказав, что я очень рад тому, что они живут с нами, просто хотел о них позаботиться!

— Ни фига себе забота! — почти хором выдали они, и вместе с Татьяной сбив меня с ног, начали лупить подушками, пока я не попросил пощады.

Татьяна, вместо того, чтобы стать спокойней, все так же порой ставила меня в тупик своими идеями: она вечно что-нибудь вытворяла, и я чувствовал себя жертвой затянувшейся шутки. Впрочем, это придавало и без того далеко не пресной жизни еще большую остроту, и я относился к ее выходкам практически с любовью.

В постели у нас тоже все было замечательно: девушка все больше и больше входила во вкус, и даже как-то проштудировала Кама-сутру. Несколько последующих дней я посвятил растяжке, так как на некоторые ее просьбы мои старые суставы и связки откликаться не хотели. Но вскоре она поняла, что сила ощущений зависит не от взаимного положения, а от чувств, и вернулась к нескольким облюбованным позициям. Но в них, по-моему, она достигла совершенства и даже просветления! После каждого занятия любовью я пару часов приходил в себя, пытаясь собрать воедино мысли и чувства, а она беззастенчиво дрыхла…

В общем, к моменту, когда к нам нагрянули гости, жизнь у нас била ключом…

Утром в субботу в первых числах декабря, когда мы, по обыкновению, еще спали, у меня под ухом зазвонил телефон. Проклиная все на свете, я попытался было накрыть голову подушкой, но, увы, и сквозь нее навязчивая трель не давала мне спать. Тогда я решил взять неведомого абонента на измор, и стал про себя считать звонки, гадая, когда же ему на том конце провода надоест меня будить. Однако я жестоко просчитался: я сосчитал уже до двадцати, а телефон все не унимался. Наконец, я сдался: