Дар ушкуйнику (СИ) - Луковская Татьяна - Страница 53

Микула незаметно поджал губы, почесал бороду.

– Я за Дедятичами послал, скоро к нам сами наведаются, – кашлянул он в кулак.

– Правда?! – обрадовалась Дарья. – Благодарствую, – расцеловала она мужа в заросшую щеку. – Да что же ты молчал, про какого-там Терентия баял?! Это же так славно. А потом можно их назад проводить, да и самим к Павлуше съездить, Евпраксию проведать… ну и на могилу к тетке Матрене сходить.

Дарья уже с детским восторгом заскользила взглядом по зеленому туману, окутывающему стволы вековых деревьев, вдохнула влажный весенний воздух и запела – затейливым узором полилась светлая песня. И Марьяша, будто впитывая радость матери, тоже улыбнулась.

И Микула не стал разрушать этот краткий миг абсолютного счастья. Это потом он сознается, что навещать уж некого. Степняки, в прошлый раз обойдя стороной град Гороховец, этой зимой явились откуда не ждали, чтобы дограбить оставшееся, диким зверьем накинулись на малый город. Божен успел вывести баб и детишек, прикрывать бегство осталась княжья дружина. И Ярослав встал плечом к плечу с Дедятой, не пожелав уйти, он же князь. Так они и пали, вместе, и тела их присыпал пепел сожженной городни. Сгинула в огне и старая княгиня, оторвать которую от родных стен было невозможно. Микула послал к Божену, приглашая зимовать на Вятке всех, кто выжил, большего он для них сделать не мог.

Не стал он говорить Дарье и о том, что принял приглашение молодого князя Александра, и скоро выступит в поход в неласковый Новгород, под руку Ярославича. Не время для обид, коли враг стучится уж с другой стороны.

Он ей скажется потом, позже. Она отпустит его со слезами, будет долго крестить во след и целовать щеки так похожей на него дочери. Но это после, а сейчас весна, ласковое солнце, студеный северный ветер… и вечная как мир любовь.

Град Гороховец никогда не был княжеским городом, его основал Андрей Боголюбский как форпост своих земель на востоке и отдал в подчинение владимирскому собору Успения Пресвятой Богородицы. Гороховчане так и называли свой город – град Пресвятой Богородицы. Но автору нужно было развернуть свою историю в землях, мимо которых прошли войска Батыя в 1238 году, не затронув, и Гороховец подходил идеально. Так появились гороховецкие князья – выдуманная ветвь потомков Михалко Юрьевича, любимого брата Всеволода Большое Гнездо, но справедливости ради (и чтобы не сильно искажать историю), в тексте все же оговаривается, что половину податей гороховчане платят владимирскому храму.

Род Мирошкиничей действительно существовал и имел огромную силу в Новгороде Великом, но, после попытки сместить власть князей и передела сфер влияния боярской верхушкой, Мирошкиничей прогнали из Новгорода, а их дворы разграбили, и дальше след рода теряется в истории, чтобы возродиться в фантазии автора. Так и появилась родословная нашего героя, мечтающего добиться былой славы предков мечом, упорством и наглостью.

Микульшин (Микульчин) городец, современное село Никульчино в Кировской области, был отбит в конце XII века новгородцами у местных племен и долгое время, до основания Хлынова, являлся фактически столицей ушкуйников на Вятке. В книге Ратша довольно точно рассказывает Дарье историю его появления.

И нельзя не сказать о подвиге жителей Торжка – они героически держали оборону две недели, все время поглядывая на северо-запад, в надежде увидеть пришедшие на подмогу новгородские полки. Увы, новгородцы остались глухи к мольбам новоторов. При осаде Торжка войска Батыя проломили стену, но оставшиеся в живых новоторы успели выбежать с другой стороны и попытались скрыться в лесу. За беглецами выслали погоню, часть новоторов была убита преследователями, и лишь отдельные страдальцы все же добрались до Новгорода, где, по выражению летописцев, новгородцы не смели поднять очи от стыда. В следующем 1239 г. степняки добрались и до Гороховца, от него стался только пепел.

Как видите, автор замесил тесто из правды и вымысла, но постарался все же бережно отнестись к основным историческим фактам.

Светлая память всем погибшим на многострадальной русской земле, а нам, потомкам, быть достойными их памяти.