Сво(бо)дные (СИ) - Кейн Лея - Страница 3

— Что за женщина рядом с тобой?! — приторный голосок превращается в лезвие наточенной самураем катаны, которое блестит в тусклом свете кровавой луны. — Ты для этого поехал в Россию?! Чтобы встретиться с какой-нибудь шлюхой?! КРИСТИАН!!!

— Не ори, — морщусь я, — я просто покупаю цветы.

Блядь.

— Комуууу?!

— Другу. В России так принято, Лана.

— Лжеееееец!!! — в голосе проскакивают истеричные нотки. — Значит, пока я тут пытаюсь справиться со своей болезнью, ты гуляешь налево?! Ты подонок, Кристиан! Урод! Я наглотаюсь таблеток и напишу, что ты виноват в моей смерти!

— Окей. Надеюсь, ты помнишь, какие таблетки нужно принимать, чтобы сдохнуть без особых мучений. Пока, Лана.

— ИУИУИУИУ…

Я отстраняю от уха телефон, из динамика которого несется вакханалия звуков, и сбрасываю вызов. Ясно, как день, что хрен она покончит с собой. Эти угрозы я слышу уже несколько лет.

Забираю букет с прилавка, расплачиваюсь и выхожу из магазина.

Спустя полчаса петляний по какому-то подозрительному гетто… настолько подозрительному, что у меня чешется кулак зарядить водителю в нос, чтобы он не привез меня в лапы местного наркокартеля. Короче, спустя полчаса мы тормозим возле странного барака в пять этажей, на балконах которого ветер треплет постельное белье.

Так, мать вашу. Куда меня привезли?

— С вас триста пятьдесят, — произносит таксист. Я достаю купюру, протягиваю ему и добавляю:

— Сдачи не надо.

— Ого! Визитку мою возьмите, вдруг еще куда отвезти надо будет.

Я забираю картонный квадратик, киваю и выхожу наружу. Растерянно осматриваюсь. На доме крупными цифрами написано «28», и я сверяюсь с адресом в Ватсаппе. Ну, да, вроде меня отвезли куда надо.

Это-то и хреново. В мысли закрадываются подозрения, что отец связался с какой-нибудь голддиггершей из бараков, которая клюнула на его квартиру в центре. Иначе я даже не предполагаю, какого черта он тут делает. Если не увижу даму неземной красоты и скромности — пиздец.

Честно говоря, отец задолбал меня вляпываться в не тех женщин. Какая эта уже по счету? Черт знает. Он фигов добряк и рыцарь на белом коне. «Дама в беде» для него, как красная тряпка для быка — как только он понимает, что его новая пассия в чем-то нуждается — готов костьми лечь, чтобы решить все ее проблемы. Личные, финансовые и другие.

Подхожу, оглядываясь на всякий случай, ко второму подъезду, как и было написано в сообщении. С третьего этажа доносятся дикие вопли и истошное тявканье собачки.

— …ТЫ ОПЯТЬ НЕ СДЕЛАЛ УРОКИ?! МАТЬ ДО ИНФАРКТА ДОВЕДЕШЬ, УРОДЕЦ МЕЛКИЙ…

Святое дерьмо… смотрю на белоснежные лилии в руке и понимаю, что выгляжу комично. Все равно, что приехать с ними в реальное гетто к какой-нибудь афроамериканке с шестью детьми, живущей на пособие. Лилии, мать его.

Берусь за ручку двери, та с мерзким скрипом открывается, и я захожу в тусклый подъезд. Поднимаюсь на нужный этаж, чувствуя себя как в каком-то сюрреалистичном сне, и нажимаю на звонок, рассматривая обитую коричневым дерматином дверь.

Она открывается спустя минуту.

— Кристиан, рада вас видеть! — радостно произносит женщина лет пятидесяти. Обычная женщина, в обычном платье, с обычным каре из темных волос и обычным лицом. Все в ней обычно.

— Добрый вечер, — я протягиваю ей лилии, и она, ахнув и покраснев, забирает букет.

Отец пожимает мне руку и, притянув к себе, хлопает по плечу.

— Ой, вы проходите! Все уже приехали! Не стесняйтесь, я пока цветы в воду поставлю! — Женщина суетится, жестом приглашая меня внутрь, и убегает. Я делаю шаг в тесную прихожую и закрываю дверь, вспоминая, как ее зовут. Светлана Петровна? Светлана Павловна? Или вообще не Светлана?

На полу стоят несколько пар обуви. Одна явно отца, вторая — женские туфли, а две других… я задумчиво смотрю на стоптанные лодочки и какие-то бомжатские кроссовки.

Из другой комнаты доносится хлопок, звон и громкие ругательства какого-то мужика. Кажется, что-то про паленый алкоголь.

Черт побери, мне уже страшно, но я должен.

Сбрасываю обувь и иду в соседнюю комнату, куда убежала новая пассия отца.

— Добрый вечер, — приветствую я, делая шаг за порог и замираю. Губы сами по себе изгибаются в усмешке.

Дьявол, а вечер может быть и не таким дерьмовым. Потому что хрупкая темноволосая нимфа на диванчике поворачивается ко мне и ошарашенно распахивает огромные глазищи. Девчонка, лет двадцати. Пухлые симпатичные губки и маленькое личико. Ну просто ангел, спустившийся с небес. Рядом с ней сидит какая-то человеческая особь неопрятного вида, и я предполагаю, что это ее брат. А сама она — дочка этой женщины. Черт, не помню, разве отец говорил, что будут двое детей?

Похрен. Просто инстинкт хищника во мне сходит с ума, сигнализируя, что я нашел кое-что интересное для себя. Ухмылка становится шире. Черт, малышка, нас ждет охренительный вечер… и его продолжение. Я обещаю.

Я замешкалась, не зная, за что хвататься. Васька продолжает пыхтеть, толкая от себя стол. Мама в шоке прячет лицо за букетом лилий. Павел Георгиевич уже подсуетился принести щетку и совок, чтобы смести осколки. А его сын разглядывает меня с нескрываемым любопытством.

— Мы все равно собирались новый шкаф покупать, — снимая напряжение ситуации, говорит Павел Георгиевич, а сам уже заметает стекла в совок.

— Да, давно пора этот на помойку выбросить, — фыркает Васька и, выйдя из-за стола, протягивает руку последнему гостю. — Василий! Можно просто — Васян.

Кристиан с трудом отводит взгляд от меня, отчего мне становится легче дышать, и сверху вниз смотрит на моего мужа. Кажется, еще секунда, и он поморщится.

— Я еще руки не помыл, — отвечает он, снова голосом вызывая на моем позвоночнике стадо мурашек.

Васька трет ладонь о штанину и хозяйским жестом приглашает его за стол.

— Проходи! Чувствуй себя как дома!

Обойдя его, Кристиан усаживается возле меня, и Васька врастает в пол от его наглости. Я же не знаю, куда глаза девать. Мама, отложив букет, наводит порядок на столе, бегая туда-сюда с испорченными блюдами, а я не могу помочь ей из-за порванных джинсов! Стыдно-то как, боже мой!

— Ты же руки хотел помыть? — напоминает Васька Кристиану, усевшемуся слишком близко ко мне. Настолько близко, что я не только чувствую головокружительный запах его дорогого парфюма, но и мятное дыхание.

— А у меня салфетки с собой, — отвечает он, явно снова таращась на меня, — вла-ажные.

Я слышу шорох, но не поворачиваю головы. А потом на стол ложится маленькая вскрытая упаковка антибактериальных салфеток.

— Не сочтите за дерзость, — улыбается он моей маме. — Профессиональная привычка.

Она, как и я, краснеет от его внимания, а потом просит меня помочь. А что я? Скажу, что резко обессилела?

На дрожащих ногах встаю из-за стола, прикрывая колено опущенной вниз рукой, и под помрачневшим взором Кристиана ухожу на кухню в позе Квазимодо. Там мама запирает дверь и тихо, но строго начинает:

— Ксю, ну сколько можно?

— Мама, прости. Я помню, что поручилась за Васю… — Я подхожу к крану и наливаю себе стакан воды. — Так вышло.

— Да плевать мне на его свинское поведение. Паша давно о нем справки навел.

— Что? Он наводил о нем справки?

— Видимо, ему показалось странным, что я не говорю ни слова о своем зяте. Стоило двух-трех человек опросить, и вот — твой Вася как на ладони. Ксю, — мама берет меня за руку, — разводиться тебе с ним надо. Неисправим он.

— Мам, ну еще годик… Вдруг получится…

— Я это пять лет уже слышу, — вздыхает она и опускает взгляд на мои джинсы. — Те, что я тебе после школы покупала? И рубашка, что тетка тебе на свадьбу подарила? А это что? — Мама пальцами поворачивает мой подбородок. — Дверью ударилась? Как всегда? Погубит он тебя, дочка.

— Говорят, что дети скрепляют брак, — бормочу я.

— От кого их рожать-то? Ты в прошлом году в долги залезла, чтобы его импотенцию вылечить. Да вот здоровый образ жизни он вести так и не начал. Хорош жеребец?