Катастрофа в подарок (СИ) - Колоскова Галина - Страница 55

Наталья выходила из дамской комнаты, словно из приёмной премьер министра. На встречу спешили лоббисты разных компаний, но продвигающие один и тот же продукт.

Роман Запашный мог предложить хороший секс, весёлые вечера и обожание не более чем на несколько месяцев и это был вариант самого краткосрочного контракта.

Его любвеобильный отец, имеющий в узких кругах тесного сообщества содержанок прозвище «золотой писун». Первое слово, наверное, определяло количество подаренных им драгоценностей. Цветом карты, выдаваемой избранным девам. А может быть из-за металла покрывающего биде и унитазы туалетных комнат его особняка. Второе же явно было привязано к размеру инструмента, качество обслуживания которого и гарантировало определение первого. Тот же секс, но задорого и надолго.

Лев Иванов уже предложил стать мамой— львицей в прайде будущих рыжиков, и это было его секретным оружием. Отцовство зачатому ребёнку и уверенное будущее, при условии тесного сотрудничества на постельном поприще, желательно каждый день. Секс, но уже узаконенный и скрепленный печатью Гименея. Это предложение казалось самым заманчивым. Именно в сторону хищного Льва шагнула Наталья, под разочарованные взгляды без слов получивших отказ претендентов.

Иванов сиял, с торжеством победителя вглядываясь в кислые физиономии соперников. Он не только предложил руку объявленной в тесном кругу семьи невестой. Но и положил ладонь поверх её узкой кисти, предложив взглядом пройти вслед за другими парами.

Лёгкие звуки вальса, доносящиеся из дальней залы, привели мастерицу «выкрутасных» шагов в дикий испуг. Во— первых: она была слишком трезва и не созрела для раскрепощённых телодвижений. Во— вторых: дергаться как эпилептичка в весёлой компании тёмного зала это одно, а выводить ногами сложные па в тесном контакте с партнёром, другое.

Она представила хищные взоры желающих вкусить её тело мужчин, ненавистные и осуждающие взгляды их жёнодам, высокомерно пренебрежительные, тоже дам, но в статусе «поиск». По наполовину открытому позвоночнику галопом проскакали мурашки.

Наталья громко икнула и упёрлась ногами пробормотав:

— Мне рано туда!

Но мрамор материал, не созданный для тесной притёртости с обувью. Ноги скользнули, издав каблуками весьма непристойный звук.

— Господи! — хохотнул Иванов с недавнего времени уверовавший в отца небесного. — Ты бы сначала сказала, а потом притормаживала.

— Я не подумала… — Пропищала начавшая краснеть Сидорова. — Рядом с тобой становлюсь полной дебилкой. — Объясняла она не только себе, но и тем, кто обернулся в их сторону. — Это не я, а каблуки.

— Прекрати! — Рассмеялся Иванов, привлекая к их паре ещё больше внимания. — Научись абстрагироваться от того, что считаешь не важным. — Им показалось, что кто-то, что- то сделал не так, не мне. Или чужое мнение для тебя важней моего? — Левая бровь постоянного соблазнителя поползла вверх.

— Я вообще почти никого не знаю.

— Тем более. — Он похлопал её по руке, успокаивая, но тут же добавил фразу с намёком, вызвав у Катастрофы лёгкое подёргивание глаза. — Байден, стоя рядом со снохой королевы, разговаривал попой и то ничего.

— Я не попой!

— Без разницы.

Биологичка почти не интересовалась новостями, тем более мировыми. И не могла знать столь пикантных подробностей насыщенной жизни главы огромного государства. Она вытаращила глаза, пробормотав не без сожаления в голосе.

— Я не президент Америки.

— И, слава Богу! Что подумали бы обо мне, со стариком под руку спешащего станцевать вальс?

В голове Натальи возникла картинка с только что описанным сценарием, плюс некоторые дополнения.

Лев пожирал глазами покачивающий тощими бёдрами поверх волосатых ног, седой, местами лысый предмет вожделения. Соблазнительница с мужским лицом и ярко напомаженными губами шептала ему о любви всеми дырочками дряхлого тела.

Учительница мотнула головой, опротестовывая видение:

— Кошмар какой-то. Он горбится и постоянно наступает тебе на ноги.

— А в остальном всё нормально? — Директор просто умирал исходя хохотом, наконец— то поняв, почему у его подчинённой иногда невпопад вылетают фразы. — Ты видишь это в своих фантазиях?

— Конечно, — пожала плечами наследница «гения кисти», — я же художника дочка, а не мясника какого-нибудь.

— Лучше с фантазиями воевать, — обрадовался Иванов счастливому для него стечению обстоятельств, — чем стать изрубленным на куски фаршем.

Наталья перестала обращать внимание на гостей, и они ответили ей тем же.

— Так мы идём танцевать? — Ещё раз, но словами поинтересовался Лев, подмигнув и предложил. — Отожжём там по полной!

— Конечно, но не раньше, чем я заправлюсь зажигательной смесью. — Отвечала она, рукой подзывая официанта.

Сидорова взяла сразу два фужера, избавившись от крепких рук Иванова, тут же переместившихся на её талию и опрокинула один за другим. «Коктейли Молотова для неудачниц» расслабляли.

— Ты поражаешь меня даже не ежечасно, а ежеминутно.

— Вот такая я вся загадочная. — Наташа промокнула рот ладошкой, добавив. — Прошу любить и жаловать.

— Готов хоть сейчас «полюбить». — Хитро заблестели глаза Льва. — Поехали ко мне, что тут делать?

— Ну, уж нет. — Взмахнула она руками и радостно улыбнулась. — Плясать так плясать!

Иванов вздрогнул от знакомой до боли фразы. Надеясь, что пара бокалов шампанского без добавок не вырубят биологичку в течение ближайшего времени.

— Тебе уже хорошо? — Удивился он скорости «поджога» бикфордова шнура Сидоровой.

— Лучше не бывает. — Отвечала она. — Только предупреждаю: в классике я не сильна.

— Доверься мне, я поведу. — Прошептал он на ушко, явно подразумевая под этой фразой что— то иное.

Наталья отклонилась немного назад и, заглянув в глаза Льва, не нашла в них никакой подоплёки сказанному. Она подумала:

«Да пофиг, пусть надеется на что угодно, обломать никогда не поздно, да и терять больше нечего».

Он же заметив в коричневых омутах плещущихся там бесенят решил:

«Скоро рванёт! Успеть бы свалить с этого мероприятия до выноса тела».

И был прав. Два фужера шампанского на самом деле были шестым и седьмым за сегодня. Первые пять биологичка выпила дома. Настраиваясь на поход со старпёром в место, где проводилось доение особо одарённых деньгами родителей.

Именно эти детишки стройными рядами двигались в огромной, ярко освещённой зале, наполненной ритмами Штрауса от оркестра городской филармонии.

— Я так не смогу, ты что?

Наташа с восхищением взирала, как ловко и слаженно двигаются ещё вчерашние лоботрясы.

— Я научу, станешь богиней! Как они и не надо. Внучатая пенка. на сливках бывших рвачей от компартии и бандитов. — Он кивнул на живых «кошельков» с восторгом взирающих на любимых чад. — Два месяца готовились к этому смотру на радость родителям. Куча денег потрачена на услуги танцмейстеров и наряды.

— А смысл?

— Прививают вкус, в желании увидеть в них когда— нибудь аристократов. Лучше уж здесь пусть танцуют, чем нюхают героин в местных клубах.

— Понятно, пытаются вытравить из них собственную дурь. — Училка вскинула голову, вступая на знакомую стезю воспитания обормотов, уточнив: — Потомство детей девяностых?

— Оно самое.

Брюнетка обвела взглядом идеально начищенные зеркальные стены. Цветные гирлянды свисали с высоких потолков. Огромные напольные вазы с живыми цветами стояли вдоль стен. В открытых дверях в следующий зал виднелись покрытые накрахмаленными белыми скатертями столы. Она вдохнула аромат блюд доносившихся из кухни. Прикинув в уме, сколько всё это может стоить, Наташа решила, что намного больше её мечты и поинтересовалась:

— Кто оплатит банкет для проклюнувшихся из золотого яйца? — она была уверена, что за всё это великолепие заплатит город, забрав часть из бюджета на образование.

— Ещё скажи про серебряную ложку в зубах.