Почти цивилизованный Восток (СИ) - Лесина Екатерина - Страница 32

Чарльз ел.

Молча.

И почти не ощущая вкуса, хотя голод вдруг проснулся, и он понял, что давно не ел вот так, спокойно и нормально.

- Я отправила с ней горничную, но куда она ушла, не знаю. Ей приходили какие-то письма, я… признаюсь, мне казалось, что так будет лучше.

- Что?

Матушка явно смутилась.

- Девочка… кто её родители? Тут появлялся один… весьма своеобразного вида молодой человек.

- И ты его не впустила.

- Нас не было дома.

Дерьмо.

Какое же… и ведь Чарльз действительно виноват.

- Она и без того чересчур уж выбивается, а с такой родней… побеседуй с этим человеком, Чарльз. Объясни, что если он и вправду желает твоей сестре добра, то пусть держится от нее подальше. Высшее общество умеет… причинять боль.

Матушка знает.

И в глазах мелькает тень этой боли. И… и наверное, это действительно важно. Наряды. Представления. Знакомства.

Правильное представление и нужные знакомства, но почему теперь это кажется Чарльзу таким… безнадежно пустым? Мнение всех этих благородных леди, которые будут разглядывать Милисенту с подчеркнутым недоумением. Их вежливость, холодная, как лед. Их взгляды.

Их…

Пестрая бестолковая толпа.

- Найди учителей.

- Я…

- Я взяла на себя труд отписать мэтру Иденсу, что девочка пока занята. Ей нужно не магию постигать, Чарльз, а учиться вести себя за столом. Разговаривать. Ходить. Стоять правильно.

- А можно стоять неправильно?

- Еще как. Мы постараемся сделать ей лицо и прическу. С модисткой я уже говорила. Это будет сложно. Слишком нестандартная внешность, но… Чарльз, если ты хочешь, чтобы твоя жена не стала посмешищем, причем раз и навсегда. Тебе придется постараться.

- Да, мама. Я услышал. И… - Чарльз поднялся. – Пожалуйста, больше не делай так.

- Как?

- Ты знаешь, мама. Письма. И Эдди всегда рады в этом доме. Ясно? Как будут рады и леди Элизабет. Я должен был вас познакомить.

- Не думаю…

- Должен, матушка. Поверь, тебе она понравится.

Матушка фыркнула, но как-то так, не слишком уверенно.

- И не пытайся запереть Милисенту, - он откинулся на спинку стула. Все же и вправду, стоило поесть, и жизнь обрела какие-никакие краски. – Все равно сбежит. А искать еще и жену у меня нет желания. Что до остального, то мэтру я отпишу сам. С Кларенсом тоже побеседую, как и со слугами. Просто, чтобы в будущем не было всяких там недоразумений с потерянными письмами или пропавшими приглашениями.

Матушка молчала.

Долго.

- Ты изменился, Чарльз.

- Это плохо?

- Нет. Просто… я рада, что вы вернулись. Но мне нужно время привыкнуть к тому, насколько вы изменились.

- Августа?

К Орвудам Чарльз отправит записку. Да и… надо ли? То есть, отправить нужно, но попросить, чтобы не вмешивались. Самое простое, если и вправду речь пойдет об аукционе, а что-то подобное проскальзывало в клубных беседах, выкупить девушку.

На это состояния Чарльза хватит.

Если же обращаться в полицию, то… не то, чтобы Чарльз испытывал какие-то сомнения. Отнюдь. Эдди прав. Если не высшие чины, то низшие всяко в курсе.

Предупредят.

И… что потом? Хорошо, если аукцион просто отменят и девицу перепрячут? А если решат, что связываться с ней слишком опасно?

Нет, так рисковать нельзя.

- Да, дорогой. Ты и сам знаешь.

- Все еще ненавидит меня?

Матушка грустно улыбнулась.

- Она… она поймет со временем. Если то, что ты рассказал, было на самом деле…

- Сомневаешься?

- Августа уверяет, что её супруг вовсе не чудовище… не был чудовищем. Что просто ему не повезло. И ты сам говорил, что там был мой отец. А он… - матушкины пальцы дрогнули. – Я скорее поверю, что это его рук дело.

- Кстати, тебе… не писали?

- Брат. Извещал, что отец скончался. Сердечный приступ.

Что ж, правда… кому она нужна-то на самом деле, эта правда?

- Он вступает в права наследства. И хотел бы встретиться.

- С тобой?

- Со мной. И с тобой. С Августой. Прислал ей соболезнования.

- Не самая лучшая идея. Мама… он и вправду был ублюдком. Змееныш.

- Не выражайся.

- Иногда не остается ничего, кроме как выразиться. Он… по его заказу девушек похищали. Таких, как Августа. Увозили. Дурманили разум. Продавали. Убивали.

- Она говорит, что было несколько смертей, но случайных. Что не все девушки отличались здоровьем. А простуды… после каждого зимнего сезона кто-то да заболевает[1]. Нормальных же целителей в той глуши было не найти. Вот и…

- Мама, - Чарльз поднялся. – Августа его любила. И любит. И… не потакай ей. Разговорами. Остальным тоже. Лучше бы ей и вправду уехать.

Не только ей.

Ему.

Потом, когда найдется девушка… сегодня найдется. И Чарльз поговорит с Милисентой. Постарается объяснить ей все. Прощения попросит. Может… может, купит что-нибудь?

Что?

Драгоценности? Цветы?

Ерунда какая… Милисенте и драгоценности. Нет, что-то другое надо, такое… такое, что обычным благовоспитанным леди не дарят.

И Чарльз точно знал, что именно.

А еще он понял, где её искать. И это тоже было хорошо.

[1] И вполне себе исторический факт. Зимние балы – огромное скопление людей в помещениях с плохой вентиляцией, но натопленных жарко. В итоге духота. Пот. И любой выход на балкон или даже возвращение домой могли обернуться соплями, если не чем похуже. Многие молодые женщины уходили после зимних балов на кладбища.

Глава 17 В которой случается неожиданное знакомство

В книгах негодяи порой были очаровательны.

Как Стефано.

Иногда они даже добивались благосклонности героини, но в последний момент их что-то да выдавало. Книгам Эва решила больше не верить.

И…

И тот, кто вошел в комнату, определенно был негодяем. Как иначе оказался бы он в подобном месте? И… и для чего?

- Доброго вечера, - голос мужчины звучал мягко. – Не стоит меня бояться, юная леди.

Леди?

О да… леди… в этом платье, которое… в котором Эва почти голая, потому что тонкое! И вырез! И никаких нижних юбок! И… и вообще выглядит оно на диво неприличным. Она бы обняла себя, но… но воспитание заставило выпрямить спину и ответить легким кивком.

Не стоит злить Кэти, которая наверняка подслушивает.

Или подсматривает.

Или сразу и то, и другое. Да и его… странно, не получается разглядеть. Костюм вот получается. Отличный костюм. И шит явно у хорошего портного, потому и сидит на фигуре идеально. Правда, стоит подумать о фигуре, и не понятно, какая она?

Нет, мужчина не толст.

И не слишком худ.

Не высок. Не низок. Обыкновенен настолько, насколько вообще возможно. Лицо его сокрыто маской, вокруг которой мерцает знакомый полог.

Искажение?

Иллюзия?

Ну да, кем бы он ни был, вряд ли обрадуется, узнай кто… негодяи часто скрывали свои лица. И выходит, что-то в книгах бывает правдивое?

- Как вас зовут?

- А… вас? – Эва выдержала взгляд. Недолго. Потом потупилась, ибо юная леди должна проявлять скромность и стыдливость. А еще показалось, что в темных глазах гостя мелькнуло раздражение.

Нет, лучше смотреть не на него, но чуть в сторону.

И… иллюзии хороши, да.

Но не против тех, кто способен видеть душу. Правда, Эва не так, чтобы умеет. Честно говоря, она совсем не умеет, но читала, что… что можно.

Узнать бы.

У кого?

У Кэти точно не спросишь, а вот у того жуткого, который к брату приходил… если он видел Эву, то, стало быть, что-то умеет. Что-то такое, что и ей полезно было бы. Хотя леди… зачем леди настолько бесполезное умение?

- Это не имеет значения, - мужчина опустился в кресло напротив. – И все же?

Хотелось ответить, что и её имя значения не имеет, но Эва сдержалась.

- Эва, - сказала она. – Эванора Орвуд.

- Из тех самых? – он чуть подался вперед.