Отверженный VI: Эльфийский Петербург (СИ) - Опсокополос Алексис - Страница 28

— Ага, забыть, — я не удержался и усмехнулся. — Не очень-то ты забывчивая. Как, вообще, так получилось, что спецы из КФБ не смогли тебе воспоминания затереть? Это ведь просто невероятно — с тобой работали лучшие, насколько я знаю. Иван Иванович до сих пор не может поверить, что у них ничего не получилось.

— Правильно, что не может поверить. Всё у них получилось, — сказала Аня и совсем меня запутала.

— Погоди! Что значит, получилось? Если бы получилось, ты бы со мной по-немецки не разговаривала и про Восточный не помнила.

— А я и не помнила. Пока дед Глеба не решил со мной поговорить, как он выразился, по душам. Очень уж его беспокоило: где я была почти два года. Хотел узнать обо мне всё, прежде чем принять в семью.

— В чём-то его понять можно, — заметил я. — Это нормальное желание главы рода.

— Желание нормальное, — согласилась Аня. — А вот методы не совсем. Однажды он пригласил меня к себе на работу, чтобы обсудить кое-что по предстоящей свадьбе. Когда я приехала, мы поговорили о том, где нам с Глебом лучше жить, ещё о всякой ерунде, а потом старик неожиданно наложил на меня заклятие обездвиживания. Затем ещё несколько разных заклятий, а потом начал задавать вопросы. В основном о том периоде, когда я была в Восточном. Я не отвечала. Мне нечего было сказать. Его это разозлило.

— Видимо, он решил залезть тебе в голову, а когда не вышло, подумал, что ты блокируешь его попытки, — предположил я.

— А я не блокировала, я просто ничего не помнила. Хотя допускаю, что некоторые его заклятия на мне действительно не работали: возможно, в КФБ, помимо затирания воспоминаний, какую-то защиту поставили. Дед Глеба бегал, ругался, накладывал одно заклятие за другим, а потом я потеряла сознание. Когда пришла в себя, с ужасом осознала, что всё помню. Точнее, осознала, что какой-то период не помнила, а теперь вдруг вспомнила вообще всё: и Восточный, и как мне память затирали, и всё, что после этого было, например, как в кабинете Анны Алексеевны с тобой якобы знакомилась. Каким-то образом старик, борясь, как он думал, с блокировками, смог вернуть мне все воспоминания.

— Но при этом он считал, что лишь снял блокировку.

— Видимо, да. Потом он наложил на меня ещё кучу заклятий, и как только я окончательно пришла в себя после обморока, начал опять задавать мне вопросы. А я на них отвечала. Честно, подробно, со всеми деталями, ничего не могла утаить. Он полностью подчинил себе мою волю. Было крайне неприятно, но я ничего не могла поделать. Он допрашивал меня очень долго. Выспросил всё про мою семью, про моё отношение к Глебу, спросил, были ли у меня мужчины. Я рассказала про тебя. И про Восточный рассказала, как мы там жили, как оттуда сбежали.

— И про Яроша? — спросил я.

— Вообще про всё, — вздохнув, ответила Аня. — Мне очень жаль, что так получилось, но я ничего не могла поделать. Он применил очень сильное заклятие. Меня просто разрывало от желания выслужиться перед ним, всё ему рассказать, выполнить все его приказы. Ужасное было состояние.

Аня на некоторое время замолчала, было видно, что ей этот разговор даётся очень трудно. Я её не торопил, времени у нас было достаточно. А пока Аня молчала, я думал о том, как же всё в нашей жизни зависит от случая.

Старик Денисов просто хотел выяснить, где пропадала почти два года невеста его внука и были ли в её жизни мужчины, а узнал невероятно ценную информацию, которую решил использовать для борьбы со своим давним врагом, князем Воронцовым. И вылилось это всё в срыв спецоперации, и стоило жизни многим оркам и людям. Да и самому Денисову в итоге.

— Налей мне воды! — попросила Аня.

Я тут же выполнил просьбу, наполнив стакан девушки водой. Она сделала несколько глотков, взяла себя в руки и продолжила рассказывать:

— Потом, когда я выложила деду Глеба вообще всё, что знаю, он взял меня за голову, и она сразу же сильно заболела, так сильно, что я опять потеряла сознание. А когда пришла в себя, увидела, как старик протягивает мне стакан воды. Он сказал, что я неожиданно потеряла сознание, но почти сразу пришла в себя. Спросил, как я себя чувствую. Я ответила, что нормально. После этого он заявил, что мне лучше поехать отдохнуть, тем более что главные вопросы по свадьбе мы обсудили. Спорить я, конечно же, не стала. И ещё меня очень удивило, что старик считает, будто я ничего не помню о допросе, но виду я не подала.

— А я тебе объясню, почему он так считал, — сказал я. — Он так и не понял, что у тебя были затёрты воспоминания, он боролся с блокировками. И когда он вернул тебе память, сам не зная об этом, то решил, что все блокировки сняты. Он наложил на тебя различные заклятия, одно из них явно должно было ввести тебя в состояние, похожее на транс, чтобы ты, находясь в нём, всё рассказала, а по выходе из этого состояния обо всём забыла. Но получилось у него всего лишь подчинить твою волю. А вот сознание затуманить не вышло — блокировки специалистов КФБ частично сработали.

— Да. Видимо, так всё и было, потому что он до последнего не догадывался, что я помню о том разговоре.

— Как бы там ни было, теперь это всё в прошлом, — попытался я приободрить Аню.

— С родителями теперь бы ещё нормально поговорить, — вздохнув, произнесла молодая графиня Васильева.

— Кстати, а как ты поедешь в Москву? — спросил я. — Хочешь, тебя мой водитель отвезёт?

— Твой водитель? — удивилась Аня. — У тебя есть личный водитель?

— Да, так получилось, это долгая история.

— Интересная?

— Не очень. Как-нибудь потом расскажу. Так что? Отвезти тебя домой?

— Нет, спасибо, за мной утром приедет водитель от помощника князя Воронцова.

«С ним, пожалуй, будет безопаснее, чем с Кириллом, — подумал я. — Особенно в Москве».

— Но если случится какая-нибудь накладка, ты сразу звони мне! — сказал я. — Договорились?

— Договорились, — ответила Аня и улыбнулась. — Спасибо тебе за то, что ты так обо мне заботишься.

— Это мелочи, не стоит благодарности.

— Нет, это не мелочи! Ты спас мне жизнь. Причём уже два раза. Прямо как в романах про рыцаря и принцессу. И теперь по всем законам жанра ты должен на мне жениться.

Молодая графиня Васильева опять улыбнулась, а меня такая постановка вопроса застала врасплох. И видимо, на моём лице отразились какие-то эмоции, потому что Аня тут же сказала:

— Это была шутка. Неудачная шутка, извини!

Я тоже улыбнулся, желая показать, что оценил шутку, но вышло как-то натужно — похоже, я лишь усугубил ситуацию. Возникла неловкая пауза примерно на полминуты, в конце которой Аня негромко произнесла:

— Я часто вспоминаю нас в Восточном. И всё чаще жалею, что мы оттуда убежали. Точнее, жалею, что выпили зелье, вернувшее нам память.

Она сказала это с такой грустью и сожалением в голосе, что мне аж стало не по себе.

— У нас не было других вариантов, — заметил я. — Мы должны были бежать.

— Знаю, но мне никогда не было так хорошо, как там, Роберт…

Аня осеклась. Назвала ли она меня Робертом нарочно, или это вышло случайно, я не знал, но что-то внутри меня сжалось — как ни крути, а мы с ней пережили в Восточном много приятных моментов, и забыть такое было невозможно.

— Мне не хватает тебя, — произнесла Аня как-то уж совсем обречённо. — Очень не хватает. Но я не знаю, кого: Роберта или Романа. Спас меня Роман, но хорошо мне было с Робертом.

— Мне тоже очень не хватает Агаты, — сказал я и не соврал.

Признаться, в какие-то моменты нашего разговора мне казалось, что я болтаю с Агатой. Но это быстро проходило. Всё же передо мной сидела графиня Васильева, и в ней осталось уже очень мало от курсантки Дудек. Это было глупо, но я до сих пор не мог смириться с тем, что это один человек. У меня было ощущение, будто это две разные девушки — две сестры-близняшки, снаружи похожие как две капли воды, но совершенно разные внутри. И если к Ане я относился с симпатией, но не более того, то по Агате я, действительно, сильно скучал.

— Я тоже часто вспоминаю Восточный, — сказал я. — Медпункт, его уютные палаты с мягкими кроватями, кабинет пани Митрош, её кофемашину, и как ты меня поила кофе по утрам, а потом прогоняла на занятия. Всё это останется со мной навсегда, но жизнь не стоит на месте. И этот факт надо просто принять.