Отверженный VII: Долг (СИ) - Опсокополос Алексис - Страница 5

— Вас так заботят наши жизни, княгиня? — спросил Пальмен.

— Есть честно, то не особо, — ответила бабушка. — Это я больше для себя, чтобы меня потом совесть не мучила, когда карельский ветер понесёт в сторону Финляндии пыль, оставшуюся от барона, как там его зовут, и от его армии.

Сказав это, княгиня Белозерская поднялась с кресла и стала ещё сильнее возвышаться над финнами. Она едва заметно, лишь одними уголками губ усмехнулась и добавила:

— Не смею Вас больше задерживать, Пельмень.

Пальмен, не стал в этот раз поправлять бабушку, видимо, понял, что это может для него нехорошо кончиться. Он попрощался, и финны быстро ушли. Княгиня Белозерская проводила посла взглядом, опять села в кресло и возмущённо произнесла:

— Присягнуть на верность. От такой наглости я даже сначала растерялась. Впрочем, есть в этом и свои плюсы.

— Плюсы? — переспросил я, не понимая, какой можно найти плюс в сложившейся ситуации.

— Проверишь меч не на деревьях, пояснила бабушка и снова принялась возмущаться: — Нет, ну какие наглецы? Мне ещё вчера доложили, что финны появились в окрестностях моего имения, но что они пойдут так далеко и так быстро, я не ожидала.

Однако я уже не особо слушал бабушку, я думал о том, что в ближайшее время мне придётся испытывать свой меч в настоящем бою и убивать им финских эльфов. Стало не по себе. Но при этом я понимал, что выбора у меня особо и не было — некий барон Бойе мне его не оставил. Я должен был защищать замок бабушки, свой замок, если уж на то пошло, всё же я был наследником княгини Белозерской. Но всё равно было жутковато.

Мы покинули зал приёмов и отправились обедать. Есть мне совершенно не хотелось по понятным причинам, на душе было неспокойно, но я не мог оставить бабушку. Однако сразу же приступить к трапезе нам не удалось — прибытие финских послов оказалось не единственным сюрпризом в этот день. Едва мы сели за стол, появился Ристо и сообщил, что прибыл Владимир Волошин, и он просит бабушку принять его как можно скорее. Бабушка велела пригласить его к обеду.

— Проходи, Володя, присаживайся, отобедай с нами! — сказала бабушка маминому брату, когда он пришёл в обеденный зал и мы обменялись приветствиями.

— Не смею Вам отказать, благодарю за приглашение! — ответил дядя Володя и сел за стол.

— Что-то случилось? — спросила бабушка. — Ты выглядишь очень взволнованным.

— Два часа назад я встречался с Жилинским, — ответил мамин брат.

Мне казалось, что визит финских послов будет главной новостью дня, но Владимир Волошин одной фразой заставил забыть про Пальмена и тех, кто его послал.

— Тебе удалось хоть что-нибудь узнать? — спросила бабушка дядю, сразу же перейдя к главному вопросу.

— Да, — ответил мамин брат. — Ради этого я к Жилинскому и ездил. Оля и дети живы и здоровы, на днях я с ними встречусь.

— Даже так? — удивилась бабушка

— Не думаю, что Жилинский мне соврал, но я хочу убедиться сам, что с сестрой и племянниками всё нормально.

— Но как тебе это удалось?

— Я позвонил ему и сказал, что наша семья возмущена похищением Ольги и детей. Волошины не самый могущественный, но довольно богатый род. И я намекнул, что не в интересах Жилинского с нами ругаться. Намекнул, что ему сейчас друзья нужнее, чем очередные враги, особенно, богатые друзья, ведь война — дело недешёвое. Он предложил встретиться.

— Удивительно, — сказала бабушка. — А вот Ристо не смог добиться встречи с ним.

— Ничего удивительного, — сказал дядя Володя. — Ристо представляет для Жилинского потенциальную угрозу, а я нет.

— Возможно, — согласилась бабушка. — И о чём вы говорили?

— О безопасности моей сестры и племянников и о лояльности нашего рода новой петербургской власти в лице Жилинского. Как вы понимаете, он это всё увязывает вместе.

— Удивилась бы, если бы не увязывал.

— Я от имени всей нашей семьи пообещал Жилинскому поддержку, в том числе и финансовую. И пришлось дать слово, что я прекращу торговлю и вообще любое сотрудничество с Новгородом.

— Финансовую поддержку? — переспросила бабушка. — И много просит?

— Достаточно, но для нас это не имеет значения; часть денег я переведу ему уже завтра утром, как жест доброй воли. После этого я смогу встретиться с Ольгой.

— Подонок, — со злостью произнесла бабушка. — Это же голимый шантаж.

— Шантаж чистой воды, — согласился дядя Володя. — Но сейчас деньги не имеют значения, я хочу спасти сестру и племянников.

— Ты молодец и поступаешь правильно. В сложившейся ситуации это, возможно, самый грамотный вариант, но придёт время, и это ничтожество ответит за всё.

— Не сомневаюсь, — сказал дядя Володя, который как никто другой знал, что лучше не доводить дело до того момента, когда приходится отвечать перед княгиней Белозерской.

— Как эта сволочь вообще объясняет своё наглое поведение?

— Говорит, что взял Олю и детей в заложники, потому что боится Вас.

— Неожиданно, — сказала бабушка. — Он боится меня и делает всё, что только можно, чтобы усугубить ситуацию? Не верю я, что он настолько тупой.

— Жилинский боится, что Вы можете обвинить его в убийстве Николая. Он утверждает, что непричастен к этому преступлению, обещает предоставить стопроцентные доказательства своей невиновности. А до этого будет держать у себя Ольгу и детей, потому что очень Вас боится. Так и сказал: «Ты уж извини, но мне приходится это делать, чтобы подстраховаться».

— Бред какой-то, — не удержался я от замечания.

— Бред, — согласился дядя Володя. — Но формально он дал ответ на мой вопрос о мотивах своего поступка.

— Мы все понимаем, что никаких доказательств он не предоставит, — сказала бабушка. — Но причину, по которой он держит заложников, Жилинский назвал верно: опасается гадёныш, что я оторву ему голову за убийство Николая и Дроздова. Но я всё равно рано или поздно оторву. Это лишь дело времени. Подонок перешёл черту, за которой прощение не рассматривается. Надеюсь, ты со мной согласен?

Бабушка посмотрела на дядю Володю таким взглядом, что любой на его месте согласился бы, но мамин брат неожиданно сказал:

— Вы уж простите меня, Екатерина Александровна, и ты, Роман, прости, но я никогда не относился к Николаю хорошо. Я не простил ему того, что он сделал с моей сестрой. И даже сейчас, когда его не стало, не собираюсь прощать. Я понимаю, что для вас отомстить Жилинскому — дело принципа, но меня устроит просто спасение Ольги и Андрея с Машей.

— Одно другому не мешает, — заметила бабушка. — Но начинать, конечно же, надо со спасения Ольги и детей. В любом случае пока мы их не освободим, у меня связаны руки. Надо думать, как их вытаскивать. Жилинский не сказал, когда ты сможешь их увидеть?

— Завтра в два часа дня, если утром переведу деньги. А я их переведу.

— Значит, думать надо очень быстро, — сказала бабушка. —. А с другой стороны, думай не думай, вариант у нас один: ты проносишь с собой портальный маяк, активируешь его во время встречи с Ольгой, и мы за вами приходим. Но есть у этого плана один минус.

— Какой? — поинтересовался мамин брат.

— Твои отношения с Жилинским после этого, мягко говоря, испортятся.

— Это не важно. Спасение Ольги и Андрея с Машей для меня на первом месте. К тому же плохие отношения с Жилинским не затянутся ненадолго.

— Почему ты так решил? — спросила бабушка.

— Вы же сами сказали, что собираетесь мстить за Николая. Не думаю, что вы станете с этим тянуть.

— Вот чем ты мне, Володенька, нравишься, так это тем, что ты умный, — сказала бабушка и улыбнулась. — Жду тебя завтра к десяти. К этому времени мы продумаем, как всё сделать. Расскажем тебе, покажем, и в два ты уже будешь у Жилинского.

На этом мы и договорились. Потом подали обед, и мы приступили к трапезе. Отобедав, дядя Володя поблагодарил бабушку за гостеприимство и за помощь и быстро ушёл, пообещав на следующий день ровно в десять утра прибыть в имении княгини Белозерской.