Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Посняков Андрей - Страница 11

– А что потом? – заинтересовался рассказом князь. – Ван Эйк этот, он сейчас где? Вижу, капитан славный.

– Повесили его в Онфлере-городе, не помню уж и кто – англичане или французы. Онфлер – он в Нормандии, а за кого тогда нормандцы были – бог весть. Сын у него остался, Антоний, в Утрехте иль в Антверпене, говорят, очень на отца похож.

– А ты-то сам как, дядя Онуфрий, упасся?

– Да повезло, можно сказать, – кормчий громко чихнул и утер рукавом бороду. – Я тогда загулял, на берегу, в Дувре, остался… была там одна хорошая бабенка, статная такая, кровь с молоком. Хозяйка корчмы, Эженой звали, по-аглицки – Джейни.

– Понятно, у нее, значит, ты, дядюшка, и застрял.

– И тем себе жизнь упас. А потом снова к голландцам подался, опосля – на ганзейских судах хаживал, а потом и домой. Тут, на «Святом Георгии» нынче. Доброе судно!

Князь болтал с кормчим от нечего делать, коротая время. Дня через три должен был показаться Стокгольм, от встречи с тамошними дворянами зависело многое. А пока можно было и немного расслабиться, послушать всякие морские байки, даже вина выпить – правда, в компании начальника собственной охраны, в целях сохранения тайны, капитана и шкипера тревожить своими посещениями Егор без лишней нужды вовсе не собирался.

Спал он на корме, в предназначенной для богатых пассажиров каюте, в которой, окромя стола, небольшой кровати и лавки, имелся еще и шкаф с кружками и прочей посудой. Вот из этих кружек вино и пили под свист ветра и мерное поскрипыванье мачт. Именно так Егор провел вечер после разговора со старым моряком Онуфрием Кольцо, посидел со своими, чуть пригубившими кружки, дружинниками, да уснул – чего еще делать-то?

Наутро погода испортилась, хоть ветер стал и тише, да на небе показались низкие серые тучи и все вокруг заволокло зыбким туманом. А ситуация для плавания близ шведских берегов всегда была сложная – тут и шхеры, и полным-полно мелких скалистых островков, налети на какой-нибудь из них в тумане, и все, конец судну!

– Убрать паруса! – первый делом скомандовал опытный кормчий. – Марсовые – посматривать, остальным – молиться!

Молитвы ли помогли или что иное, а только ближе к обеду разъяснилось, и туман утек к берегам, и заголубело над мачтами небо. Радуясь ветру, шкиперы отдали приказы поднять паруса, и все три каракки рванули так ходко, что почти потеряли из виду ладьи и когги… хорошо хоть те догадались палить из бомбард, иначе бы совсем потерялись.

– Ложимся в дрейф! – глянув назад, распорядился кормчий. – Ждем.

Матросы полезли на ванты убирать паруса, отставив лишь блинд на бушприте – уворачиваться, буде понадобится, от островков-скал. Один такой, совсем маленький, однако поросший соснами и можжевельником, как раз и показался по левому борту.

– Вон, видите, крест? – переложив румпель, Онуфрий Кольцо кивнул на выступающий с островка мыс с большим деревянным крестом, серебристым от ветра и времени. – Значит, правильно идем… Да где же там эти поползни-то?

Когги с ладьями подходили медленно, едва-едва, и прошло немало времени, прежде чем моряки с ходких каракк смогли разглядеть своих сотоварищей.

– Один, два, четыре… – доверив румпель вахтенному, неторопливо считал дядько Онуфрий. – Шесть… Полдюжины коггов! И еще с дюжину – сразу за ними… У нас столько не было!

– Корабли по левому борту! – звонко закричал с марсовой площадки зуек. – Пять… нет, шесть… нет – восемь!!! Кажется, приближаются.

– Кажется? – сурово вскричал кормчий. – Вот я тя плеткой-то! Мхх… сиди уж, сам посмотрю…

– Восемь, зуек прав, – князь тоже всмотрелся в море. – Плывут как-то странно…

– Галсами идут! – недобро прищурился шкипер. – С нами сближаются. С добром зигзагами этакими не ходят! Поднять паруса! Всем готовиться к бою!

– Думаешь, лиходеи? – Егор скосил глаза.

– А тут и думать нечего! Что я, не знаю, что ли?

Отмахнувшись, старый моряк принялся яростно распоряжаться дальше. По всему судну забегали матросы и взятые с собой в плаванье воины, не исключая и небольшую княжескую дружину, экипированную доспехами на европейский манер – бригантины, латные кирасы – эти-то куда как больше кольчуг от стрел пригодны. Наступательного же оружия имелось всякого – и сабли, и мечи, и шестоперы-палицы, и любимые многими боевые топоры – алебарды.

Егор в команды шкипера не вмешивался – старый моряк все делал, как надо, не нужно было мешать.

На грот-мачте взметнулся вверх синий вымпел – команда «делай, как я» – дымя зажженными фитилями зашевелись у бомбард пушкари, на кормовой и носовой надстройках притаились лучники с арбалетчиками, по бортам поставили стену из щитов. А ну, сунься, вражина!

– Когги не наши! – вдруг закричал с кормы командир стрелков.

И тотчас же с коггов грянули пушки, и ядра просвистели над головами моряков, особого вреда не причинив и большей частью попадав в море. Что ядра? Если нужен результат – так бить только в упор и желательно в полный штиль, без всякой качки. Или залпами – так пушек для этого маловато. Пушки на корабли да, ставили, в силу компактности, а вот от громоздких баллист с катапультами давно уже отказались, особенно здесь, на Балтике, где даже в хорошую погоду всегда волна, зыбь. А с качающейся-то площадки попадешь, как же… в белый свет как в копеечку, или – вот как сейчас – в море. Потому одна надежда: у пиратов – на абордаж, у купцов – на маневренность и скорость. И у обеих сторон, само собой – на стойких и сплоченных воинов, уверенных в себе профессионалов.

Когги, конечно, никогда бы не догнали каракки даже и при слабом ветре, однако те быстроходные разбойничьи суда, что подходили по левому борту, уже успели выстроиться по ветру в линию, перекрыв курс новгородским караккам.

– Ничо! – ухмылялся в усы кормчий. – Бог даст, прорвемся. Эх, ветерка бы поболе!

А вот с ветерком-то стало сейчас совсем худо: бодренький, задувший было к полудню, бриз почти совсем стих, а низкое серое небо снова заволокли тучи, повиснув над мачтами тихой сапой, как всегда перед бурей…

Впрочем, о буре сейчас никто не думал – прорваться бы!

Снова ударили пушки – на этот раз с маячившего впереди длинного и узкого судна, в котором впередсмотрящий зуек сразу же признал «Морскую Деву» вышедшую из Ладоги чуть раньше новгородского каравана.

Егор пробежал на нос, ибо с кормы ничего не было видно, мешали паруса и поднявшийся после залпа бомбард густой пороховой дым, вмиг заволокший судно по самые мачты.

Снова грянула пушка, и просвистевшее над левым ухом Егора ядро ухнуло в море, подняв тучи искрящихся жемчужно-белых брызг.

Капитан «Морской Девы» просчитался – ветер все же был, пусть и небольшой, и неустойчивое, с высокими надстройками, судно сносило прямо на скалистый островок, полный возмущенного птичьего гама.

В образовавшуюся брешь и ринулся было «Святой Георгий», однако, когда спасение казалось таким близким, ветер вдруг сменил направление, ударив в правый борт, паруса каракки повисли бессильными тряпками… судно сносило прямо на врага! Медленно, но верно.

Одновременно с обеих сторон рявкнули бомбарды, на этот раз причинив существенный урон – на «Морской Деве» в щепки разнесло носовую надстройку, а снесенная под корень грот-мачта «Святого Георгия», падая, придавила собой старика кормчего и еще нескольких человек – и это была большая потеря.

– Приготовились к схватке, ребята! – взбежав на корму, князь взял командование в свои руки. – Врагов больше – не давайте им перебраться к нам! Пушки заряжай! Арбалетчики… Залп!

Затмевая небо, тучами летели стрелы, многие из которых тут же находили себе жертв. Корабли сближались, укрытую от ветра высоким корпусом новгородской каракки «Морскую Деву» сносило уже не так сильно. До сближения осталось всего-то с полсотни шагов… сорок… двадцать…

В ход уже пошли топоры и сулицы, полетели, круша головы зазевавшихся моряков. А вот и взметнулись абордажные крючья!

Конечно, и там, и сям воины вооружились прилично, однако же море вносило свои коррективы – полный доспех не наденешь, как и поножи или тяжелый шлем – случись что, так подобная амуниция живо утянет на дно, на корм рыбам. Короткие кольчуги, легкие нагрудники-кирасы, а многие самонадеянно обходись и без этого, став первыми жертвами безжалостных стрел.