Один в поле воин - Тюрин Виктор Иванович - Страница 9

Когда я спустился в гостиную, там была только леди Вильсон. Увидев меня, она непроизвольно подняла брови. В ее глазах читалось удивление и явное одобрение моего нового внешнего вида. Выйдя на середину комнаты, я чуть кивнул, демонстрируя свою модную прическу (не зря почти час провел в парикмахерской в Чикаго), затем сказал:

– Тетя Мария, у вас замечательный дом. Крепкий, сделанный на века, и в то же время уютный. Мне он очень понравился. Знаете, в какое-то мгновение даже ощутил, что вернулся в свой родной дом, к папе и маме.

Было видно даже невооруженным глазом, что ей приятны мои слова и та непосредственность, с какой они были сказаны. Она порывисто вскочила с диванчика, сделала несколько шагов ко мне, и я уже думал, что она заключит меня в свои объятия, но вместо этого она сказала:

– Майкл, ты меня не устаешь поражать. Я даже сразу и не поняла, кто этот модный молодой человек. Он умеет одеваться и говорит так, что у меня сжимается сердце. Надеюсь, это не единичная роль в отрепетированном тобой спектакле?

– Нет, тетя Мария. Поверьте, сказанные мною слова, это от всего сердца. Со всем остальным, с костюмом и прической, мне помогла Ева Нельсон, стоило ей узнать, что я еду к вам, – я врал напропалую, зная, что проверять мои слова никто не будет. – Еще я хочу сказать, чтобы вы не волновались насчет меня. Я знаю правила этикета и умею вращаться в обществе. Мама знала толк в этих делах и учила меня.

– Твой вид и слова… Ты сейчас просто другой человек. Знаешь, я с большим удовольствием посмотрю на лицо мужа, когда он тебя увидит!

– Кстати, а где дядя Генри?

– Я уже звонила ему. Он знает о твоем приезде, но ненадолго задерживается. Извини его, мой мальчик, но у него много дел, а особенно сейчас, перед отъездом.

– Я и раньше знал, что он ответственный и занятый человек. Сенатор, председатель нескольких комиссий. Общественный деятель. Его последнюю речь в сенате, напечатанную в газетах, судя по высказываниям, многие одобрили. Не смотрите на меня так, тетя Мария. Мне тоже надо было как-то знакомиться с вами. Двадцать восьмой президент Америки Томас Вудро Вильсон случайно не родственник дяди Генри?

– Родственник, – подтвердила миссис Вильсон и покачала головой, словно не веря новому образу подростка. – Знаешь, Майкл, ты для меня открылся совсем с другой стороны. Умный, модный, учтивый молодой человек, умеющий говорить хорошие и правильные слова.

– Все-таки, если говорить честно, мне привычней чувствовать себя уличным хулиганом.

– Тебе это уже не нужно, – чуть насмешливо сказала леди Вильсон. – Мне кажется, что ты перерос эту роль.

– Тетя Мария, скажу честно, мне очень не хочется, чтобы меня кто-либо втискивал в какие-либо рамки.

После моих произнесенных серьезным тоном слов я думал увидеть ее нахмуренное лицо, но вместо этого женщина улыбнулась.

– Не волнуйся, Майкл. Мы уже поняли, что у тебя своевольный характер, поэтому навязывать тебе ничего не будем. К тому же ты только что продемонстрировал ту грань поведения в обществе, к которой я думала тебя подвести. Так что, считай, что ты сдал экзамен на воспитанного человека.

– Спасибо, тетя Мария.

– Хватит разговоров! Идем обедать. Генри сказал, чтобы мы его не ждали и садились за стол.

За обедом я легко прошел новый экзамен, ловко управляясь со столовыми приборами и промокая губы салфеткой. Жена сенатора в очередной раз была приятно удивлена, хоть и старалась не подавать вида. Если в отеле я вел себя намного проще и раскованнее, то здесь мальчишка с улицы проявил себя как истинный джентльмен.

Дороти, повариха, служившая у Вильсонов уже полтора десятка лет, наверно, превзошла сама себя, хотя пока мне не было с чем сравнивать. Обед был по-настоящему домашний и вкусный: горячий густой суп, а на второе – тушеное мясо с овощами. В завершение обеда подали чай и домашнюю выпечку. Все время, пока ели, мы молчали, только я позволял себе изредка нахваливать вкусную еду, поэтому только за чашкой чая мы продолжили наш разговор. Я рассказал, как добирался, на что Марии только и оставалось, что ахать и удивляться. Не успели убрать со стола, как приехал Генри Вильсон. Мы поздоровались, и после того, как он оценил мой внешний вид и пошутил, что теперь мне можно в сенате выступать, я попросил минутку внимания и торжественно вручил подарки супругам. Изящный дорожный несессер с маникюрными принадлежностями я преподнес Марии, а футляр с позолоченной перьевой и шариковой ручками – Генри. На сафьяновой крышке изящными золотыми буквами было написано «Сенатор». Точно такие же надписи были на обеих ручках. Леди Вильсон растрогалась до глубины души, да и Генри, это нетрудно заметить, было приятно. После чего было сказано много хороших, теплых слов. Все это время я пытался анализировать, чтобы понять, как они ко мне относятся в действительности, но кроме искренней радости, радушия и душевной теплоты ничего не ощутил. Спустя какое-то время Мария сделала вид, что неожиданно о чем-то вспомнила, извинилась и вышла, оставив нас с сенатором наедине. Генри подошел к бару, налил треть стакана виски, кинул туда несколько кубиков льда, потом сел напротив меня.

– Довольно дорогие подарки, Майкл, – неожиданно сказал Генри.

В его словах чувствовался вопрос.

– Я не бедный парень, дядя Генри. Кстати, мне с собой Макс Ругер дал десять тысяч долларов. С ними что-то надо решать.

– Ого! Майкл, ты не устаешь меня поражать. Мария боялась, что при твоей неограниченной свободе у тебя будут замашки уличного хулигана, а ты у нас оказался настоящим джентльменом. Теперь еще оказывается, что у этого молодого человека и деньги имеются. Что у тебя еще есть? Удивляй меня! Я слушаю. – Хотя он говорил легко и дружески, но я-то чувствовал, как внутри он насторожился. Он все еще пытался найти решение загадки под названием Майкл Валентайн, которая никак не давалась ему в руки.

«Надо его успокоить», – подумал я и сказал:

– Вы хотите знать, откуда они? Скажу. Макс Ругер, будучи частным детективом, полгода тому назад очень сильно помог одному богатому человеку, который, помимо обещанного солидного гонорара, предложил в качестве дополнительной оплаты должность начальника охраны нового отеля. Половину полученных денег опекун записал на меня. Это все, что я знаю.

Судя по тому, что из глаз сенатора исчезла настороженность, такой ответ его вполне устроил. Он сделал большой глоток виски, с минуту крутил в руке стакан, в котором постукивали кубики льда, обдумывая мои слова, и только потом сказал:

– Ты очень взрослый для своих лет подросток, Майкл. Твое сходство… Нет, не так. Твое появление и твоя своевременная помощь оказались для нас в тот момент чуть ли не помощью свыше. Да, я знаю точно, что это была случайность. Я достал и прочитал полицейские отчеты, но так и не понял твою роль во всем этом деле. Согласно официальным документам, с Кинли и его подручными разобрался босс мафии Майами. Я не верю, что ты участвовал в чем-то плохом, но ведь откуда-то тебе стало известно… о том месте.

– Вы мне можете не верить, но это действительно было дело случая. Просто услышал разговор подвыпивших гангстеров. Еще я скажу, что у меня очень хорошая память, и я умею складывать факты. Этому меня научил Макс Ругер. И последнее. Моя детская жизнь закончилась в тот самый момент, когда сгорел дом с моими родителями, а я чудом сумел убежать. Так что принимайте меня таким, как есть, дядя Генри, или вообще не принимайте.

– Нет, Майкл, так вопрос вообще не стоит. От себя скажу так: ты мне нравишься своим цельным и независимым характером. Наш сын был таким, – сенатор помолчал, потом сказал: – Так что оставим все, как есть. Знай, я ни в чем тебя не подозреваю. У меня даже мыслей таких не было. Просто твоя роль во всех этих событиях показалась мне весьма странной и необычной. Впору поверить в ангела-хранителя. И еще. Обещаю тебе больше этой темы не касаться.

– Спасибо, дядя Генри. Я знал, что вы все поймете правильно.

– Вот и отлично, – облегченно выдохнул воздух сенатор. Видно, и для него этот разговор оказался непростым. – Сейчас придет моя супруга, и мы поговорим…