В ожидании апокалипсиса - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/44
• Следующая

Вечером в назначенное время к небольшому пивному бару «Померания» подъехало такси. Из него вышла Мария, сильно хлопнув дверцей. В дальнем углу бара сидел Дронго. Женщина направилась прямо к нему. Она была в темном плаще и черном берете, делавшем ее похожей на испанку или француженку.

Сев напротив него, она сложила руки на столике. На бледном лице почти не было косметики. Под глазами виднелись темные пятна.

– Добрый вечер, – поздоровался Дронго, – у вас плохое настроение?

– С чего вы взяли?

– Вы неважно выглядите.

– Просто устала. – Мария достала пачку сигарет, зажигалку. Громко щелкнув ею, затянулась. Лишь после этого сняла берет, расстегнула плащ.

– Вы невежливый кавалер, – упрекнула Мария, – разве можно говорить даме, что она плохо выглядит?

– Вы правы, простите.

– Ладно, считайте, что простила. У вас был разговор с Хайнштоком?

– Вы же наверняка видели.

– Верно, но я не слышала, о чем вы говорили.

– О жизни, – усмехнулся Дронго, – о его и моей неустроенной жизни.

– Почему вас так потянуло на лирику? – Она курила сигарету с непонятной жадностью, втягивая в себя вместе с воздухом сигаретный дым.

Доставая платок, он опустил руку в карман своего плаща, лежавшего на стуле. Автоматически проверил включение скэллера. Рука привычно скользнула по металлическому покрытию аппарата. Дронго вытер лоб и положил платок обратно в карман, поправляя плащ. Вчера вечером в отеле он уронил скэллер на пол, и с левой стороны появилась небольшая царапина. К счастью, аппарат не пострадал, разведчик проверил его в гостинице, попросив портье принести в номер магнитофон. Скэллер исправно глушил все его разговоры в радиусе двадцати метров. Он внимательно осмотрел аппарат, и лишь убедившись в его функциональности, снова положил его на место. Но сегодня эта царапина все-таки чувствовалась.

– Я вообще люблю лирику. – Он кивнул официанту, заказав два стакана вина. – Мы должны встретиться с ним завтра утром, – весьма убедительно соврал Дронго.

– Зачем? – Она спросила это безразличным тоном, затягиваясь сигаретой. За темными стеклами очков почти не было видно ее глаз. – Он хочет подумать до завтрашнего утра.

– Когда вы с ним должны увидеться?

– В десять часов утра, недалеко от его дома. – Впервые Дронго подумал, как трудно обманывать, не видя выражения глаз собеседника.

Словно прочитав его мысли, Мария сняла очки, посмотрела на него.

– У меня нет карты, но название улицы я запомнил.

– Покажите. – Она достала карту города.

Склонившись над картой, Дронго вдруг почувствовал тонкий аромат духов.

– Вот здесь, – уверенно показал он заранее выбранное место. Своя карта была у него в кармане пиджака.

Женщина долго молчала, рассматривая карту.

– Хорошо, – сказала она, не поднимая головы, – я буду в соседнем доме. Если он откажется, действуйте по плану.

Официант принес горячее вино и две тарелки мягких рогаликов.

– Ваше здоровье. – Дронго поднял стакан.

– Ваше здоровье. – Мария взяла стакан, раздавив в пепельнице окурок характерным жестом, т. е. смяв его почти пополам.

Он обратил внимание на этот жест еще в Таллине.

– Вы всегда курите «Мальборо»? – спросил Дронго.

– Да, хотя в России сейчас трудно что-то достать. Выручают командировки и наши ребята. Я просто привыкла к этому виду сигарет.

– В каком отеле вы остановились?

– В частном пансионе, почти рядом с вашим отелем.

– Вы успеете утром доехать до его дома?

– Да, – кивнула Мария, снова надевая очки.

Дронго поднял стакан.

– За вашу дочь.

Она достала другую сигарету из пачки и неожиданно сломала ее.

– Спасибо. – На этот раз женщина заметно волновалась.

Правила конспирации не разрешали агентам проводить вместе на людях много времени. Сделав несколько глотков, Мария решительно проговорила:

– Вам пора, я уйду вслед за вами. Дронго встал и пошел к стойке бара. Румяный, толстощекий бюргер, сидевший неподалеку, ласково улыбнулся ему.

– Сколько я должен? – спросил Дронго по-английски у бармена.

– Двадцать семь марок, мистер, – получил он ответ на ломаном английском.

Расплатившись, он подошел к Марии.

– Лучше уходите вы первой, – предложил Дронго, присаживаясь, – у вас очень усталый вид.

– Хорошо. – Она застегнула плащ, положила сигареты и зажигалку в сумочку и, натягивая берет, попрощалась: – До завтра.

Он учтиво поднялся.

– До свидания.

Женщина стремительно вышла из бара. Дронго, посидев еще немного, взял свой плащ и, надевая его, пошел к выходу.

На улице моросил осенний дождик. Разведчик натянул плащ, рука привычно скользнула по скэллеру. Внезапно мелькнувшую мысль спугнуло такси, затормозившее рядом.

Дронго сел в машину, тщетно пытаясь вспомнить вдруг исчезнувший мотив. Что-то очень важное, как ему показалось минуту назад. Неприятное, ранее не испытанное ощущение мучило его всю дорогу.

Доехав до отеля, он щедро расплатился с водителем и поспешил внутрь.

Предупредительный швейцар уже раскрыл ему дверь. Дронго сунул руку в карман, доставая платок. Кажется, его знобило.

– Четырнадцать одиннадцать, пожалуйста, – сказал он портье и снова опустил руку в карман, нащупывая скэллер. Опять какая-то тревожная мысль… Портье протянул ему ключи.

Дронго вошел в лифт, пытаясь сосредоточиться. Мальчик-лифтер, улыбнувшись, спросил у него этаж.

– Четырнадцатый, – хрипло назвал он и вдруг понял, что его беспокоило. На скэллере не было царапины.

Разведчик прислонился к зеркалу. Снова тщательно ощупал прибор, не доставая его. Никаких сомнений: царапины не было. Он едва дождался, когда лифт остановится, и почти бегом направился к своему номеру.

Захлопнув за собой дверь, Дронго с сильно бьющимся от волнения сердцем достал скэллер. Сняв плащ, прошел в комнату. Сел за стол и долго осматривал аппарат. Не было ни малейшей возможности ошибиться.

Это был не его аппарат. Уяснив сей факт, разведчик сразу успокоился, начав анализировать ситуацию. В баре к ним никто близко не подходил. Официант, подавший вино, стоял с другой стороны. Когда Дронго расплачивался с барменом, плащ лежал на спинке стула, рядом с Марией.

Сейчас нужно проверить скэллер. Он позвонил, попросив портье принести ему магнитофон.

Стоп. Если Мария заменила скэллер, интересно, для чего? Специально вывела из строя его аппарат, чтобы кто-то мог прослушивать их разговоры. Глупое предположение. Она – его единственная связь. Зачем ей предоставлять возможность кому-то слышать их разговоры, когда она сама может о них рассказать? Если скэллер не работает, значит, Марии нужно, чтобы кто-то посторонний слышал их разговоры. Непонятно только зачем? Или его снова хотят подставить американцам? Хотя операция разработана так тщательно и время еще не подошло. Тогда что же?

В номер постучали. Дронго подошел к дверям. В коридоре стоял портье с магнитофоном в руках.

– Благодарю вас, – кивнул ему Дронго, протягивая десять марок.

Захлопнув дверь, он быстро включил магнитофон на запись. Отошел в сторону. Затем, проверив выключение скэллера, громко, отчетливо произнес по-английски, едва удержавшись, чтобы не крикнуть эти слова по-русски:

– Раз-два-три.

Затем выключил магнитофон, перемотал кассету. Включил снова.

– Раз-два-три, – раздались его слова.

Теперь главная проверка. Разведчик включил скэллер и магнитофон, поставив его на запись, и, отойдя в сторону, досчитал на этот раз до пяти.

Если скэллер работал исправно, он должен стирать любую запись в радиусе двадцати—двадцати пяти метров.

Дронго снова выключил скэллер, перемотал кассету и включил магнитофон. Ждал минуту, другую.

На кассете, кроме характерного шипения, ничего не было слышно. Это могло означать только одно: скэллер работал нормально.

«Значит, я сошел с ума, – невесело подумал Дронго, – но это все равно не мой аппарат. Может быть, мой выпал из плаща, и она, подобрав его, решила просто заменить своим. Тогда бы она сказала мне. Но для чего ей менять один исправный скэллер на другой, тоже исправный. Это какой-то идиотизм».

• Предыдущая
• 8/44
• Следующая