Море играет со смертью - Астафьева Влада - Страница 49

Он отказался от судебного преследования Ксении, однако признал, что развод неизбежен.

Зато Ксения расставаться не хотела. Ее почему-то устраивала их безумная, озлобленная жизнь, дом, полный ненависти, крики и невозможность расслабиться. Она приказала мужу остаться. Он сказал, что не сможет. Марат не отрицал своей вины, он готов был на любые условия, но… жить отныне хотел один. Спать в собственной кровати без опасений, что под утро ему перережут горло. За детей он не беспокоился: Ксения их искренне любила и на них за все эти годы даже голос не повысила.

Тогда она прибегла к последнему аргументу: заявила, что если Майоров посмеет развестись, сына и дочь он больше не увидит. Вот тут Марату пришлось быть непреклонным: по суду он сможет назначить время общения, и мать при всем желании этого не изменит. У отца тоже есть права.

Ксения как будто поняла это, затаилась. Ему не понравилось ее неожиданно быстрое смирение, но он успокаивал себя мыслями о том, что она все равно ничего не сможет изменить. Закон есть закон!

А Ксения его все-таки переиграла. Прямо на суде, при всех, она объявила, что эти дети не от Марата, значит, никакого отношения к нему они не имеют, свиданий не будет. В доказательство она принесла тест ДНК, подтверждавший, что отец мальчика и девочки – другой человек, причем один и тот же. Запись в свидетельстве о рождении? Ксения готова была это оспорить, тоже в судебном порядке.

Марату тогда показалось, что у него земля уходит из-под ног. Буквально – рушится основа, на которой так уверенно стоял его мир, и все вокруг рассыпается на осколки. Его дети – не его дети? Он и мысли об этом допустить не мог.

Он не сдался сразу, затребовал повторный тест ДНК. Ксения согласилась без вмешательства суда, даже с определенным злорадством, она-то знала правду. Марат лично следил, чтобы тест проводился по всем правилам, чтобы не осталось ни шанса на подтасовку. Однако результат от этого не изменился, у детей был другой отец.

Вспоминать то время до сих пор было трудно – Марата словно кружил водоворот, черный, могучий, беспросветный. Майоров просто существовал, отстраняясь от реальности, мало что запоминал, доверил все своим адвокатам. Он хотел представить, что это просто сон…

А Ксения не дала ему такой возможности, эту партию она планировала отыграть до конца. Она приходила к нему и кричала о своей ненависти. Он пытался узнать, за что. Она не объясняла. Она вопила, раскрасневшаяся, как будто безумная. Он понимал, что это не ложь и не каприз момента. Это была абсолютная, застаревшая ненависть, он был врагом – и кому? Родному человеку! Его впервые ненавидели так сильно и искренне, а он, как последний дурак, все повторял этот беспомощный вопрос:

– За что?

После первого шока пришла вторая волна – с пониманием того, как много он потерял, поддавшись на эту ложь. Он отказался от театра. Он жил с женщиной, которая его ненавидела. Он почти начал ненавидеть себя – из-за ежедневного чувства вины. У него не было детей… он чуть не потерял способность однажды получить наследников! Потому что он верил…

Впрочем, победа Ксении стала не абсолютной, кое в чем бывшая супруга оказала себе медвежью услугу. Доказав в суде, что дети не от Марата, их мать лишила себя права на алименты; адвокаты добились исключения его имени из свидетельств о рождении. Ксения бы и вовсе осталась ни с чем, если бы Марат не назначил ей добровольное ежемесячное пособие – то самое, которое журналисты окрестили «копеечными для звезды такого уровня алиментами». Он платил бывшей жене, чтобы она никому не сообщала о том, что дети не его.

Марат не боялся этого разоблачения. Оно даже пошло бы ему на пользу: поклонники восприняли бы его как жертву и всю свою злость обратили на Ксению. Но именно этого он и не хотел – чтобы вместе с ней пострадали дети, которые неизбежно почувствуют преследование матери. Он знал, что они, куда более уязвимые, чем здоровые дети, не выдержат. Он надеялся спасти их хотя бы так, раз Ксения больше не подпускала его к ним.

Развод состоялся, но бывшая жена не оставляла Марата в покое.

Она рассказала ему, от кого родила детей. Настоящим отцом оказался грузчик из магазина, расположенного возле театра, в котором они оба когда-то служили. Ксения с необъяснимым садистским наслаждением описывала, какой он алкаш и наркоман, школу так и не окончил, дважды сидел… И детей такого существа воспитывал Марат! Звезда первой величины! Что, кончилась звездность?

Бывшая жена присылала ему видео с плачущими детьми. Марат понимал, что она не издевалась над ними, просто выжидала, когда они заплачут сами – дети были непростые, такое случалось часто. Но никакое понимание не уберегало его от боли. Он любил их много лет – и не мог вот так, одним махом, забыть. Ему было жаль их, а он ничего не мог сделать. Он показывал ролики службе опеки, в доме Ксении проводили проверки, но настоящих нарушений не находили. Она за такие попытки вмешаться мстила новой ненавистью и новыми роликами. Чтобы прервать этот круг, Майоров заблокировал ее везде и всюду, отнял у нее столь желанную аудиторию. Это помогло: она перестала снимать видео.

Ксения была озлобленной, но далеко не безумной. Она вовсю пользовалась своей недолгой популярностью после развода: участвовала в ток-шоу, давала интервью всем, кто только предлагал. Не бесплатно, разумеется. В этих интервью она щедро поливала бывшего мужа грязью, но и о договоре не забывала. О том, что дети не от него, широкая общественность так и не узнала. Его считали подлецом и предателем, зато Ксению и детей оставили в покое.

Марат не любил рассказывать об этом, потому что ему до сих пор было больно. Раньше – больше, и он хватался за любую возможность забыться. Правда, он никогда не терял над собой контроль и не вредил карьере, потому что только карьера у него и осталась. После того, что сотворила с его жизнью Ксения, он доверял разве что старым проверенным друзьям. Новых людей Марат пускал в свой мир неохотно – новые люди могли оказаться посланниками от нее или ее копиями.

Он понимал, почему Полина поверила в этот бред. Марат ведь сам сделал все, чтобы люди верили! И все же от того, что на обман поддалась именно она, было чертовски обидно.

Хотя…

Может, и не поддалась? Не до конца так точно? Он вспомнил, как она смотрела на него той ночью, когда будто бы мысленно судила. Нельзя сказать, что она сразу же ухватилась за общедоступную ложь. Полина сомневалась в нем, и уже этим сомнением она заслужила право знать больше, чем остальные.

Она и теперь смотрела на него молча, и за темно-зеленым стеклом ее глаз Марат не мог прочитать ровным счетом ничего. Да он и не пытался, если честно. Он устал. Иногда слова утомляют больше, чем самая сложная работа.

– Знаешь, ты ведь неплохо разбираешься в людях, – задумчиво сказал он. – Я это сам видел! Иногда читаешь их лучше, чем они себя. Вот ты можешь сказать мне, за что она ненавидит меня? И годами ненавидела! Жила со мной, спала со мной – и ненавидела… За что?

Ему никогда не отвечали на этот вопрос честно. Иногда бросались обвинять Ксению во всех смертных грехах, поверхностно и неискренне, иногда признавали незнание сразу, иногда просто молчали.

Но Полина молчать не стала.

– Я не знаю Ксению лично, поэтому мои ответы не будут хоть сколько-то точными. Но я могу предположить.

– Тогда предположи… Если, конечно, это не будет что-то вроде «она сука бездушная, а ты зайчик».

– Она не сука бездушная, – покачала головой Полина. – А ты точно не зайчик. Но, мне кажется, я вижу логику в ее поведении.

– Логику?! Серьезно?

– Логика бывает и деструктивной. Смотри… Она ненавидела тебя за то, что ты разрушил ее мечты. Но сначала это не было ненавистью, нет, ненависть развилась с годами. Думаю, сначала она любила тебя или хотя бы была влюблена.

– Но ведь наш брак начался с того, что она мне изменила! – напомнил Марат.

– А мог ли он начаться с чего-то другого? Ты говорил ей прямым текстом, что жениться не хочешь. Ребенок – это, увы, распространенный способ удержания мужчины в таких случаях. Но ты и ребенка зачать не хотел, ты за этим строго следил. Ксения чувствовала себя оскорбленной, недостаточно нужной, недостаточно важной для тебя. Она хотела отомстить тебе – и одновременно оставить тебя себе.