Соврати меня (СИ) - Лари Яна - Страница 6

Тонкий внутренний голосок, встрепенувшись от Диминого покашливания, напоминает, что пауза затянулась. Да так затянулась, что теперь охота поёжиться от повисшего в воздухе напряжения. Взгляд синих глаз сканирует каждый миллиметр моего лица, словно желая вытащить наружу все тёмные тайны, но во мне сейчас не найти ничего кроме раздражения.

– Дим, ну что за вопросы? Будь моя воля мы бы вообще не пересекались! – хочется проорать ему, чтобы не смотрел так, будто я ответчик в зале суда во время допроса. Но я не могу. Горло сковывает нервным спазмом, будто после пары часов непрерывного плача. Мне трудно даже говорить о Мироне без лишних эмоций. И в первую очередь хочется сорваться на Диме за то, что заставляет меня искать оправдание тому, чего я сама толком не понимаю. – Напомнить, кто постоянно тянет его с собой?

Дима наклоняет голову, продолжая изучать моё лицо, а затем растягивает губы в ласковой улыбке, словно ничего и не было. Пальцами плавно очерчивает мои ключицы над вырезом короткого чёрного платья и заключает меня в крепкие объятия.

– Так вот почему ты бесишься. Не рычи, малыш. Сегодняшний вечер только наш, – Прикосновение больших ладоней к пояснице посылает по телу волну умиротворённого тепла, такую непохожую на болезненную лихорадку от прикосновений сводного брата. Мгновенно расслабившись, обнимаю Диму в ответ, покорно подставляя шею его губам, ласкающим кожу вкрадчивым шёпотом: – Вечер только наш. И ночь, я надеюсь, тоже.

Всё-таки он хороший. С ним спокойно, привычно и как-то... правильно что ли? Да, "правильно" – самое точное определение. Может, однокурсницы правы в том, что касается роли секса в жизни молодого парня, и отчуждение сковало наши отношения из-за моего стремления оттянуть неизбежное? Какой смысл откладывать? Димка хороший, правильный. Он не предаст, а его прикосновения мне приятны и не пугают как... Ну не-е-ет. Хватит о нём думать!

– Не исключено, – мурлычу надломлено, наслаждаясь лёгкими, едва ощутимыми поцелуями.

Нашу идиллию прерывает звонок телефона.

– Привет, Мир, – поздоровавшись, Дима звучно целует меня в плечо. На этот раз неприятно удивляя фальшивой нарочитостью. Будто специально причмокивает погромче, чтобы отчётливо стало слышно, что он вот совсем не ужин сейчас смакует. Ревнует? К Мирону что ли? Это ж какую фантазию нужно иметь... – У Маши, где мне ещё быть? Нет, только пришёл. Мы в клуб собираемся. Ну не знаю... Если ты клятвенно обещаешь больше ничего не поджигать... Я, знаешь ли, благодарен за помощь с ремонтом мангальной и всё такое, но ещё один косяк и не видать мне новой тачки как своих ушей.

Отстранившись, всем своим видом демонстрирую ярое недовольство. Дима что, собирается позволить этому оболтусу испортить нам вечер?! Похоже на то.

– Да ладно, я так понимаю, вызов принят?

Добродушие его тона играет на контрасте с холодным блеском сощуренных глаз, и я впервые задумываюсь о том, что не так уж и хорошо знаю человека, с которым, наконец, решилась разделить постель.

Озадаченно закусив губу, заставляю себя отвернуться и принимаюсь неторопливо обновлять слой клубничного блеска на губах. Каким-то шестым чувством понимаю, что тема разговора не так безобидна, какой её старается выставить Дима, поэтому внимательно фильтрую каждое слово, боясь даже предположить в какую авантюру может втянуть Исаева мой сумасбродный братец.

– Честно? Не ожидал, что ты откажешься, – скосив глаза, вижу на его лице самодовольную улыбку, но меня больше интригует загадка какой такой вызов мог не поддержать идиот, едва не спаливший чужое хозяйство. – Прибереги проповеди для тех, кому они нужны. Ты дал заднюю, тема закрыта. Всё, как договаривались. Подтягивайся, давай. Ждём.

Гневно сверкнув глазами, показываю сияющему всеми оттенками триумфа Диме кулак.

– О, тебе привет от Машки... Сам в шоке.

– Говоришь, сегодняшний вечер только наш?! – упираю руки в бока, едва он сбрасывает вызов.

– Малыш, Мир потерял отца. Я не могу ставить личные интересы выше душевного состояния единственного друга, – его проникновенный тон заставляет чувствовать себя мелочной эгоисткой, и напрочь отшибает желание спорить. – Я сказал ему, а теперь повторяю тебе: не заставляй меня выбирать между вами двумя. Ему нужна поддержка. Просто потерпи. Ночь будет только наша. Обещаю.

– А какой это вызов не принял Мир?

– Тебе не кажется, что его в наших отношениях становится слишком много? – шепчет Дима, продевая большие пальцы под бретельки моего платья. – Ты такая необыкновенная. Не забивай себе голову ерундой. Нас ждёт замечательный вечер.

Закатив глаза, обречённо вздыхаю. Это Мир. И от него не отвяжешься, поэтому приходится затолкать своё безотчётное волнение куда подальше и всё-таки выйти вслед за Димой из комнаты. Со двора уже слышно мелодичное насвистывание, больше похожее на воинственный кличь и вселяющее уверенность, что ни черта замечательного нас сегодня не ждёт.

Воздух в клубе густой, застоявшийся, пахнущий удушливой смесью парфюмов, сигаретным дымом и жаром танцующей под электро-хаус толпы. Наш столик здесь, наверное, единственный, за которым, как на сходке трезвенников, перед каждым стоит по безалкогольному коктейлю. Дима в жизни не сядет выпившим за руль, я спиртным не балуюсь, а Арбатову, похоже, сегодня нет никакой разницы что в себя заливать. Заказал, как все, ягодный лимонад и за полчаса даже не притронулся. Как-то чересчур всё спокойно, но едва ли затишья хватит надолго. Мир сегодня мрачнее тучи.

Зажав в зубах сигарету, он периодически оттягивает ворот футболки, как если б тот его душил, отчего вид у Арбатова весьма раздражённый, можно сказать, почти злой, но рядом с Димой моя робость преспокойно посапывает. Ума не приложу, как ему это удалось, однако пыл чрезмерно заботливого друга заметно поутих.

Несмотря на наши ежевечерние встречи, после той злополучной вечеринки в особняке Исаевых, Мир больше не предпринял ни одной попытки меня задеть. Он теперь вообще со мной не разговаривает, только смотрит с каждым днём всё более пристально, с такой ироничной насмешкой, будто на моём лице написаны все до единой мысли. Возможно, так оно и есть, только что в том смешного, всё равно непонятно.

Улыбнувшись очередной шутке Димы, подношу стакан с лимонадом к губам и едва не роняю его при виде подошедшей к нашему столику брюнетке. Вечер разом перестаёт быть томным, приобретая совершенно неожиданный оттенок раздражения.

Девушка щебечет что-то о параллельных классах и рюкзаке, забытом в запертой раздевалке. Похоже, они знакомы. Да, точно знакомы, потому что Дима тоже приветливо кивает подсевшей девице и представляет меня как свою единственную. На лице Мира тут же проскакивает кривая ухмылка, но больше он своего пренебрежения к нашей связи ничем не выдает. Вот и хорошо! И прожигать не надо воинственным взглядом руки друга на моей талии! Я тоже не слепая, а у Димки своя голова на плечах. О себе лучше пусть заботится, умник. У самого джинсы на колене под ногтями брюнетки того и смотри лоскутками пойдут.

Вика её зовут. Вика-ежевика, как зарифмовал Мир, с озорством подмигивая затянутому в топ из чёрной кожи внушительному бюсту.

Огромное кресло словно обнимает наш стол бордовой буквой "П" и, чтобы утолить невесть отчего жальнувшее сердце любопытство, приходится незаметно скашивать глаза в их сторону. Мир молча курит, позволяя захмелевшей знакомой поглаживать своё бёдро. Именно позволяя, потому что выражение его лица сейчас не выдаёт и сотой части того восторженного энтузиазма, какой вовсю излучает Исаев, тиская меня, как голодающий хлебный мякиш. Даже странно, что наедине Дима настолько выдержанный. Впрочем, мысль о таком странном несоответствии стараниями неугомонной Вики гаснет вместе с сотнями других под наплывом глухого раздражения. Вот что ей в своей компании не сидится?

Эй, это мой сводный брат! Моя головная боль.

– Ого, Мир, у тебя такие мышцы... – теперь алые ногти грозят исполосовать короткий рукав его футболки, а глаза девушки горят так алчно, что это становится заметно даже в полумраке. – Возьми меня на руки, и я позволю унести себя куда захочешь.