Ведьмы Плоского мира - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 27

— Вырастешь — поймешь, — сказал он. — Но это очень занятная идея, милая игра слов. Женщина-волшебник! С таким же успехом можно выдумать мужчину-ведьму!

— Чернокнижника, — вставила Эск.

— Извини, не понял?

— Матушка говорит, что мужчины не могут быть ведьмами, — пояснила Эск. — А еще она говорит, что волшебники получаются именно из мужчин, которые пытались стать ведьмами.

— Она, похоже, очень умная женщина, — отозвался Тритл.

— Она говорит, что женщинам следует держаться того, что у них хорошо получается, — продолжала Эск.

— Очень разумно с ее стороны.

— Она говорит, что из женщин вышли бы мужчины куда лучше, чем мы имеем сейчас!

Тритл расхохотался.

— Она ведьма, — заявила Эск и про себя добавила: “Ну и что ты об этом думаешь, господин Умник?”

— Моя дорогая юная дама, мне что, полагается быть шокированным? Так уж вышло, что я отношусь к ведьмам с величайшим уважением.

Эск нахмурилась. Он должен был повести себя совсем по-другому.

— Правда?

— Да, конечно. По счастливой случайности я верю, что ведовство для женщины — прекрасная карьера. Весьма благородное призвание.

— Ты действительно в это веришь? Оно и в самом деле благородное?

— О да. Очень полезное в сельской местности. Особенно для.., для людей, которые.., у которых будут дети. Однако ведьмы — не волшебники. Ведовство — это способ, которым Природа обеспечивает женщинам доступ к потокам магических сил, но ты должна помнить, что это не высокая магия.

— Понятно. Не высокая магия, — мрачно отозвалась Эск.

— Точно. Ведовство прекрасно подходит для того, чтобы помогать людям преодолевать тяготы жизни, но…

— Видимо, на самом деле у женщин просто мозгов не хватает для профессии волшебника, — заявила Эск. — Наверное, все упирается именно в это.

— Я отношусь к женщинам не иначе как с величайшим уважением, — заверил Тритл, который не заметил надрыва в голосе Эск. — Они не знают себе равных, когда, когда…

— Дело касается детей?

— Ну это да, — великодушно согласился волшебник. — Но временами они слегка неуравновешенны. Слишком возбудимы. Видишь ли, высокая магия требует ясной мысли, а таланты женщин лежат в другом направлении. Их мозг имеет тенденцию перегреваться. Мне жаль это говорить, но к карьере волшебника ведет только одна дверь, а именно — главные ворота Незримого Университета, и через них еще не проходила ни одна женщина.

— Скажи, — попросила Эск, — а что может эта высокая магия? Тритл улыбнулся ей.

— Высокая магия, дитя мое, может дать нам все, что мы захотим, — он одарил ее доброжелательной улыбкой. — Как тебя зовут, дитя?

— Эскарина.

— А зачем ты едешь в Анк-Морпорк, моя милая?

— Думала поискать там счастья, — пробормотала Эск, — но сейчас мне начинает казаться, что девочкам там искать нечего. Ты уверен, что волшебники дают людям все, что нужно?

— Разумеется. Для этого и существует высокая магия.

— Понятно.

Караван двигался лишь чуть быстрее обыкновенного пешехода. Эск соскочила с фургона, вытащила посох из его временного укрытия среди сваленных у одного из бортов мешков и бросилась бежать вдоль вереницы животных и повозок. Сквозь слезы она мельком заметила Саймона, который, держа в руках открытую книгу, выглядывал из-за полога, закрывающего заднюю часть фургона. Он озадаченно улыбнулся ей и хотел было что-то сказать, но она, пробежав мимо, свернула с дороги.

Продравшись сквозь царапающие ноги низкорослые кусты утесника, она торопливо вскарабкалась по глинистому склону и вырвалась на простор плато, окаймленного оранжевыми скалами.

Она остановилась только тогда, когда совершенно потеряла представление о том, где находится. Однако ее ярость все еще пылала ярким огнем. Ей и раньше случалось злиться, обычно ее гнев был похож на алое пламя, которое вспыхивает в только что разожженном горне, но этот гнев был другим — его подпитывали мехи, и он превратился в узенькую голубовато-белую струйку, которой можно резать железо.

Эск вся горела. Она должна была что-то предпринять — или взорваться.

Почему, слыша, как матушка разглагольствует о ведьмах, она тосковала по разящей магии волшебников, но каждый раз, когда раздавался пронзительный голос Тритла, она готова была насмерть стоять за ведовство? Она станет ведьмой-волшебником — или никем вообще. Чем больше ей в этом препятствуют, тем сильнее она хочет добиться своей цели.

Она будет и ведьмой и волшебником. Тогда она им покажет.

Эск уселась под низким раскидистым кустом можжевельника, растущим у подножия обрывистого утеса. В ее голове роились планы и бурлил гнев. Она слышала, как захлопываются двери, которые она только-только начала открывать. Тритл был прав — ее не пустят в Университет. Одного посоха недостаточно, чтобы стать волшебником, нужно еще учиться, а ее никто учить не собирается.

Полуденное солнце отражалось от поверхности утеса и пригревало землю, а в воздухе вокруг Эск разливался запах пчел и джина. Она откинулась на спину, глядя сквозь листья на почти пурпурный купол неба, и незаметно задремала.

Один из побочных эффектов использования магии состоит в том, что человек начинает видеть очень живые и тревожные сны. Этому есть причина, но одной только мысли о ней достаточно, чтобы вызвать у волшебника жуткие кошмары.

Дело в том, что сознание волшебника может придавать мыслям форму. Ведьмы обычно работают с тем, что реально существует в природе, но волшебник, если он достаточно хорош как волшебник, может облечь свое воображение плотью. В этом не было бы ничего страшного, кабы не тот факт, что маленький кружок света, вольно именуемый “вселенной пространства и времени”, дрейфует в гораздо более неприятном и непредсказуемом веществе. За хлипкими частоколами нормальности бормочут, кружа, странные Твари; в глубоких расщелинах на краю Времени раздаются наводящие жуть уханья и завывания. Там встречаются создания настолько ужасные, что их боится даже сама тьма.

Большинство людей этого не знает, но оно и к лучшему, ибо мир не смог бы нормально функционировать, если бы все спрятались в кроватях и натянули одеяла на головы, а это непременно случилось бы, если бы люди знали, какие кошмары поджидают их за тоненькой стенкой-тенью. Проблема заключается в том, что те, кто интересуется магией и мистицизмом, уйму времени околачиваются на самой границе света и тьмы, чем привлекают к себе внимание Тварей из Подземельных Измерений, и Твари эти пытаются использовать людей в своих неутомимых попытках прорваться в данную Реальность.

Большинство людей может этому сопротивляться, но неустанно нащупывающие себе путь Твари наиболее активны именно тогда, когда объект их внимания спит.

Бел-Шамгарот, К'хулаген, Тот, Что Внутри, — отвратительные, темные древние боги из Некротеликомникона, книги, известной некоторым свихнувшимся посвященным под своим истинным названием “Liber Paginarum Fulvarum”, — всегда готовы украдкой пробраться в дремлющее сознание. Кошмары часто бывают цветными и всегда неприятными.

Эск они впервые явились после ее первого Заимствования, так что девочка успела привыкнуть к ним. Обыденность постепенно вытеснила страх. Обнаружив себя сидящей на сверкающей пыльной равнине под необъяснимыми звездами, она поняла, что пришло время еще одного кошмарного сна.

— Вот черт, — вырвалось у нее. — Ладно, давай приходи. Веди своих чудовищ. Я только надеюсь, что среди них не будет того, с улиткой на носу.

Но на сей раз кошмар изменил себе. Эск оглянулась вокруг и увидела, что позади нее вздымается к небу высокий черный замок. Его башенки исчезали среди звезд. С верхних укреплений каскадом лились огни и привлекательная музыка. Огромные двустворчатые двери были зазывно открыты. Похоже, в замке имела место быть довольно веселая вечеринка.

Эск поднялась на ноги, отряхнула с платья серебристый песок и направилась к воротам.

Она почти дошла до них, когда створки захлопнулись. Она не заметила, чтобы они двигались — секунду назад они были распахнуты настежь, как вдруг оказались наглухо закрытыми, и раздавшийся при этом стук сотряс горизонты.