Ведьмы Плоского мира - Пратчетт Терри Дэвид Джон - Страница 48

— Не будем говорить о том, что мои ноги и так большую часть времени волочатся по земле, — парировал Напролоум. — Мне не хотелось бы ставить вас в неловкое положение, но если кто-нибудь попросил бы меня перечислить все опасности полета, то мне и в голову не пришло бы включить в список опасность остаться без ног в результате того, что их исхлещет высоким кустарником.

— Вы что, курите? — поинтересовалась матушка, мрачно глядя прямо перед собой. — Что-то горит.

— Мадам, мне просто нужно было успокоить нервы после столь безрассудных воздушных гонок.

— Ну так вот, сию же минуту потушите сигарету. И держитесь.

Метла, рыская и дергаясь, пошла вверх. Ее скорость увеличилась до скорости бегущего трусцой старца.

— Господин Волшебник…

— Слушаю?

— Когда я сказала держаться…

— Да?

— Я не имела в виду там.

Наступило молчание.

— О-о. Да. Понимаю. Очень извиняюсь.

— Все в порядке.

— Моя память уже не та, что была раньше. Уверяю вас… Я не хотел вас обидеть.

— Я и не обиделась.

Какое-то мгновение они летели в полном молчании.

— Тем не менее, — задумчиво сказала матушка, — в общем и целом я бы предпочла, чтобы вы все-таки убрали оттуда свои руки.

Дождь хлестал по крышам Незримого Университета и лился в канавы, где, словно плохо построенные лодки, плавали вороньи гнезда, брошенные с наступлением осени. Вода, булькая, бежала по древним проржавевшим трубам. Она затекала под черепицу и приветствовала пауков, обитающих под карнизом. Стекала с фронтонов и образовывала потайные озера высоко среди шпилей.

На бесконечных крышах Университета, по сравнению с которым собор Святого Петра выглядит обыкновенным сараем на железнодорожном полустанке, жили целые сообщества. В крошечных джунглях, выросших из яблочных семечек и семян сорняков, пели птицы, в сточных желобах плавали жабы, а колония муравьев деловито изобретала сложную цивилизацию.

Единственное, чего вода не могла делать, так это бить из декоративных водометов-химер, расставленных вдоль крыш. Это объяснялось тем, что при первых же признаках дождя химеры покидали свои места и укрывались на чердаках. “То, что вы уродливы, — при этом приговаривали они, — еще не означает, что вы глупы”.

Дождь лился потоками. Дождь лился реками. Дождь лился морями. Но главным образом дождь лился сквозь крышу Главного зала, в которой после дуэли между матушкой и Напролоумом осталась громадная дырища. Тритл воспринимал льющиеся сверху потоки как личное оскорбление.

Он стоял на столе, организуя работу студенческих групп, которые поспешно снимали со стен картины и древние гобелены. Ему пришлось встать на стол, потому что на полу уже плескалось небольшое озерцо глубиной в несколько дюймов.

К сожалению, это была не просто дождевая вода. Это была вода, обладающая истинной индивидуальностью, определенным характером, который появляется у нее после долгого путешествия по пересеченной местности. Она обладала консистенцией подлинно Анкской воды — слишком плотная, чтобы ее пить, и слишком жидкая, чтобы ее пахать.

Река вышла из берегов, и теперь миллионы крошечных ручейков бежали по территории Университета, врываясь через подвалы и играя в прятки под выстилающими пол плитками. Время от времени где-то вдалеке раздавался гул — это забытая магия, оказавшаяся в затопленном подземелье, высвобождала свою энергию в результате короткого замыкания. Тритл с подозрением покосился на неприятного вида пузыри, с мерзостным шипением вырывающиеся на поверхность.

Он снова подумал” как хорошо живется волшебникам-отшельникам, которые обитают в небольших пещерках, собирают травы, думают о важных вещах и знают, о чем говорят совы. Только в пещерах чаще всего царит сырость, а трава попадается и ядовитая. Кроме того, Тритл никогда не знал наверняка, какие именно вещи следует считать по-настоящему важными.

Он неуклюже слез со стола и зашлепал по темной бурлящей воде. Что ж, он сделал все, что было в его силах. Он попытался собрать старших волшебников и организовать магическую починку крыши, однако все переругались по поводу, какие заклинания лучше использовать, и в конце концов сошлись на том, что это работа ремесленников, а не магов.

“Вот вам и волшебники, — мрачно размышлял он, бредя по колено в воде под мокрыми арками. — Вечно исследуют абстрактное и никогда не замечают конкретного. Особенно если это “конкретное” касается работ по дому. Причем пока здесь не объявилась эта ведьма, таких проблем не было”.

Он, хлюпая, ступил на лестницу, освещенную в этот момент особо впечатляющей вспышкой молнии. Его не оставляла холодная уверенность в том, что, хотя никто не может обвинить в происшедшем его, все именно так и поступят. Он подхватил подол мантии, обреченно выжал его и потянулся за кисетом.

Это был очень миленький зеленый водонепроницаемый кисет — то есть дождь, попадающий в него, наружу выбраться уже не мог. Впечатление было неописуемое.

Тритл отыскал папиросную бумагу. Все листки склеились в один комок, подобно знаменитой банкноте, которая имеет привычку обнаруживаться в заднем кармане брюк после того, как их выстирают, выжмут, высушат и прогладят.

— Черт! — с чувством выругался он.

— Эй! Тритл!

Волшебник оглянулся. Он последним покидал зал, где уже начали всплывать скамейки. Водовороты и дорожки пузырьков отмечали щели, через которые из погребов просачивалась магия. В зале никого не было.

Может, заговорила одна из статуй?

Скульптуры были слишком тяжелыми, чтобы их выносить, и Тритл вспомнил, что сам сказал студентам, что, мол, статуям этим не повредит хорошенько помыться.

Он посмотрел на строгие каменные лица и пожалел о своих словах. Изваяния, изображающие могущественных умерших магов, иногда выглядят более живыми, чем принято. Вероятно, ему не следовало орать во всю глотку.

— Да? — несмело откликнулся он, остро ощущая на себе каменные взгляды.

— Наверх посмотри, болван!

Он поднял глаза. Метла, то резко устремляясь вниз, то рывками выравниваясь, тяжело опускалась сквозь дождь. Где-то в пяти футах от поверхности воды она забыла о тех немногих претензиях покорительницы воздуха, которые у нее еще оставались, и с шумом плюхнулась в водоворот.

— Не стой там, идиот! Тритл нервно вгляделся в темноту и возразил:

— Но я же должен где-то стоять.

— Я имею в виду, помоги нам! — рявкнул Напролоум, поднимаясь из волн, подобно толстой и разгневанной Венере. — Даме первой, разумеется.

Он повернулся к матушке, которая шарила руками в воде.

— Я потеряла шляпу, — заявила она. Напролоум вздохнул.

— Вокруг такое творится, а вы о шляпе беспокоитесь…

— Ведьма должна иметь соответствующий головной убор, иначе как ее узнают? — отрезала матушка.

Она выхватила из потока что-то темное, намокшее и проплывающее мимо, рассмеялась хриплым торжествующим смехом, вылила из находки воду и нахлобучила черный ком на голову. Шляпа утратила всякое представление о формах и залихватски свисала на один глаз.

— Просто замечательно, — тон голоса матушки ясно давал понять, что Вселенной лучше поостеречься.

Снаружи ослепительно сверкнула еще одна молния, доказывая, что у ведающих погодой богов тоже имеется чувство юмора.

— Она вам очень даже к лицу, — отметил Напролоум.

— Извините, — вмешался Тритл, — но разве это не та самая…

— Забудь, — помахал посохом Напролоум, взял матушку под руку и помог ей подняться по ступенькам.

— Но закон! Позволить жен… Он замолчал и уставился на матушку, которая протянула руку и коснулась мокрой стены рядом с дверью. Напролоум постучал его по груди.

— Ты сначала покажи мне, где это записано.

— Они в библиотеке, — вмешалась матушка.

— Это единственное сухое место, — пояснил Тритл, — но…

— Здание боится грозы, — заявила матушка. — Его не мешало бы успокоить.

— Но закон… — безнадежно пробормотал Тритл.

Матушка уже шагала по коридору. Напролоум, который вприпрыжку кинулся за ней, обернулся: