Точка Лагранжа (СИ) - Батыршин Борис - Страница 23

Мать передала дедов презент: узкий чехольчик из замши, в точности по размеру моего верного балисонга. Я показал нож деду — тот покрутил его в пальцах, сдержанно похвалил — и вот, не забыл, оказывается! Чехольчик на обратной стороне снабжён петлями — а что, пожалуй, нацеплю-ка я его на пояс от форменных брюк, рядом с «подсумком». Нам теперь дозволены всякие вольности, и если не зарываться и не светить «бабочку» по поводу и без — пусть себе висит, удобно же…

Итак, что в мире творится? Перво-наперво: помер испанский диктатор Франко, успев перед отбытием в мир иной передать власть королю Хуану Карлосу. Отца это сообщение порадовало, а когда я заикнулся, что испанцам до некоторой степени повезло с Франко — то наткнулся на глухую стену непонимания. Что неудивительно: помню, как он приносил мне книжки о наших лётчиках, воевавших на стороне республиканцев, и как горячо обсуждал их потом со мной. Одна из них — в бумажном переплёте красно-жёлто-фиолетовом переплёте цветов республиканского флага, и сейчас стоит у меня на полке. Так что я вовремя прикусил язык и не стал пускаться в рассуждения о собачьей грызне внутри мадридского правительства, о внутреннем фронте Испанской войны, который с завидным постоянством открывали друг против друга коммунисты, троцкисты, анархисты и бог весть ещё кто; о том, как подставляли своих союзников под удары франкистов, или сдавали их НКВД, на верную смерть… Ни к чему. Не поймёт, несмотря на весь свой интеллект…

Другая новость, так же прозвучавшая в сегодняшнем выпуске программы «Время»: В Великобритании объявлена вне закона Ирландская Республиканская Армия. Я ухмыльнулся: перемены в мире странным образом обходят туманный Альбион стороной, и порой у меня складывается впечатление, что там остаётся своего рода анклав, обрывок «той, другой» реальности. С одной стороны, оно и понятно — до Маргарет Тэчер, до Фолклендской войны бывшая империя пребывала в дрёме, если не сказать, в состоянии тихого загнивания. Вот и здесь человечество рвётся в Большой Космос, а просвещённые некогда мореплаватели словно отгородились от происходящего на своих островах и, как встарь, грызутся с ирландцами. Ну, те им дадут угля — мелкого, но много…

Ага, а вот это уже гораздо интереснее, особенно с отцовскими квалифицированными комментариями: оказывается, сегодня заключено большое межправительственное соглашение о строительстве нового международного космического центра на базе французского космодрома Куру. Что ж, решение объяснимое: хоть эпоха ракетных запусков похоже, миновала, близость к экватору сильно облегчает доставку грузов на орбиту. Конечно, Байконур и мыс Канаверал, где сейчас располагаются действующие установки «космических батутов» никуда не денутся и будут продолжать функционировать, но основная тяжесть запусков — и в первую очередь для нужд разворачивающегося на орбитах грандиозного строительства — перемещается в Южную Америку.

А вот ещё: СССР, США и Франция выступили в Совбезе ООН с проектом конвенции о нераспространении технологии «космического батута». Разумно, и даже очень — на низкие орбиты можно ведь забросить не только части орбитальной станции или грузовые контейнеры, но и разделяющиеся боеголовки с мегатонными термоядерными зарядами. Два других постоянных члена СовБеза, Лондон и Пекин, пока думают, но тут сюрпризов быть не должно. Альбионцев штатники продавят, никуда те не денутся, а что до китайцев, то они ещё не потеряли надежды рано или поздно на равных войти в проект «Великое Кольцо», и вполне могут поддержать соглашение — при условии, что и сами попадут в число «избранных». А если ещё и вспомнить, что ядерного оружия у здешнего Китая не имеется — нет, исключать такой вариант я бы не торопился.

На часах половина одиннадцатого. Вообще-то я нередко засиживаюсь и до полуночи, но только не сегодня, и завтра предстоит трудный, насыщенный день. Собака уже забралась к маминому негодованию на мой диван и уютно свернулась калачиком в ногах — не догадывается, какое ей завтра с утра предстоит расстройство…

…Кстати, не забыть прихватить с собой гитару: завтрашний вечер предстоит провести в общежитии, и ребята в прошлый раз просили…

IV

Центрифуга была особенная. Точнее, сама-то она была довольно обыкновенной, разве что размеры внушали уважение — восьмиметровое решётчатое коромысло, на одном конце которого установлен массивный противовес, а на другом — кабинка для «морских свинок» — как иронически называли себя обучающиеся в Центре Подготовки. В этой кабинке и было всё дело — в отличие от привычного кокона с ложементом и паутиной проводов и датчиков, она была двухместной. Причём перед каждым из кресел имел место пульт с несколькими рукоятями и приборной панелью, конфигурацию и назначение которых техники, обслуживающие центрифугу, могли изменять по собственному усмотрению. Кроме того, кабина — новое творение одного из профильных НИИ, работающих на нужды Проекта — обладала ещё одним, крайне неприятным для её пассажиров, свойством — одновременно с вращением, она могла раскачиваться, колебаться вокруг горизонтальной или вертикальной осей, а то и обеих вместе, что обеспечивало «морских свинок» незабываемыми ощущениями. Поговаривали, что даже матёрые летавшие космонавты из первого «лунного» отряда выбирались из неё позеленевшие, на подгибающихся коленях, а впечатления свои описывали, по большей части, прибегая к перлам ненормативной лексики.

Задачей такой хитроумной системы была отработка взаимодействия экипажей кораблей в условиях постоянно меняющегося вектора тяги и перегрузок. В новой кабинке организмы испытуемых не терзали десяти— и двенадцатикратными перегрузками, от которых трещали суставы, кожа стекала с лица к затылку, и наступало явление, которое американцы называют «блэкаутом» — чёрное выпадение зрения. Здесь значения редко доходили даже до восьми «Же», зато в процессе раскрутки, постоянно приходилось выполнять упражнения на встроенных тренажёрах — в-основном, имитирующие управление кораблём и клешнями-манипуляторами, предназначенными для швартовых, погрузочно-разгрузочных и монтажных работ. Сплошь и рядом операции требовалось выполнять вдвоём — один из «»подопытных» выполнял роль пилота, подводящего корабль к объекту, другой же орудовал «клешнями». Причём действия эти связаны: неверное движение одного сейчас же создаёт сложности другому. А операторы, управляющие тренажёром, со своей стороны добавляют в процесс перчика, в виде вводных, имитации неполадок и разного рода «неизбежных на море случайностей», как выражался заведующий комплексом Центрифуги Олег Сергеевич Бобров, которого «морские свинки» называли не иначе, как «Бобёр». Он и был похож на это животное — что внешностью, со слегка выступающими над верхней губой резцами и упитанным телом, что въедливостью и способностью проесть плешь любому собеседнику, посмевшему оспаривать его методики тренировок. Разве что, склонность к садизму, которую всерьёз приписывали Олегу Сергеевичу «подопытные», была несвойственна этому, в общем-то, миролюбивому и вполне травоядному существу.

Сегодня, впрочем, мизантропическим склонностям «Бобра», не представилась возможность развернуться в полную силу. Значение перегрузок было ограничено шестью «же», причём вертикальные и горизонтальные колебания задействовались только до четырёх с половиной — больше не позволяли врачи, полагая их воздействие слишком опасным для неокрепших юных организмов. Дело в том, что правый ложемент , предназначенный для карго-оператора (так красиво, на англоязычный манер с некоторых пор называли «испытуемых, управляющих клешнями-захватами) сегодня должны были занять Димкины подопечные из группы «З-А». Сейчас это был Юрка Кащей — он впервые оказался в хозяйстве Бобра, и ужасно нервничал, потому что боялся пропустить какую-то из предстартовых процедур, список которых они вчера на вечерних занятиях старательно зубрили всей группой. А потом по очереди отрабатывали на установленном в учебной аудитории ложементом с "почти настоящим" скафандром типа «Кондор-ОМ». Вот Юрка, повинуясь вспыхнувшей над головой лампочке, опустил секло гермошлема, звонко щёлкнул застёжкой, пробежался пальцами в массивных белых перчаткам по многочисленным штуцерам, соединяющим скафандр с воздушными шлангами и кабелями питания, связи и систем телеметрии — и поднял руку, сигнализируя о готовности. Дима ободряюще улыбнулся напарнику и повторил его жест. Кабина дрогнула и плавно тронулась с места, набирая обороты. Тренировка — первая в таком смешанном составе — началась.