Наследник фортуны 2 (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" - Страница 11

— Мой дикар-рь, — игриво протянула магичка и зарычала: — Р-р-р-р…

— Ах-х, хорошо, — вздохнул я и протянул графин девушке. Та обхватила его ладошками и тоже сделала пару глотков.

— Я с тобой совсем теряю голову, — пожаловалась она, когда напилась. — Уподобляюсь животному.

— Иногда надо выпускать наружу своё внутреннее животное, а то так можно с ума сойти, играя в ежеминутно правильного дворянина, — мудро изрёк я и вернул графин на тумбочку.

— Ты лучше никогда так не говори в присутствии священнослужителей, — хохотнула девушка и потянулась, словно огромная кошка. — Кстати, душа моя, сегодня вечером граф Иван Константинович Камышов изволит устраивать приём в своём особняке. И как ты помнишь, он приглашал тебя посетить его в любое время. Вот мы вдвоём и придём на его приём.

— И зачем нам это? — проворчал я, вспомнив того усатого военного, который свёл со мной знакомство в кинотеатре.

— Как зачем?! — повысила голос Романова. — Неужто ты уже не хочешь прослыть сыном Врангеля? Это замечательный шанс показаться в обществе в новой ипостаси и укрепить слух. К тому же тебе надо продемонстрировать высокую ступень своего дара. Вот и придумай, как показать её на этом приеме. Только придумай поутру или днём, а то сейчас тебе будет не до этого… мр-р-р…

Девушка прильнула ко мне всем разгорячённым телом и стала страстно целовать. А я мысленно тяжело вздохнул… Всё-таки в графине была не живая вода, а обычная, которая лишь немного привела в чувство хилое тело Никитоса. Кажись, придётся задействовать весь свой резерв.

Благо у меня всё-таки хватило ресурсов и второй раз показать Романовой небо в алмазах, после чего она, выжатая как лимон, заснула. Да и я вырубился ненамного позже, чем она.

А вот проснулся я раньше неё и сразу же глянул в сторону окна. Между шторами серела полоска зарождающегося утра. Кажись, пора валить из этого гостеприимного дома. Но сперва нужно разведать обстановку.

Я осторожно встал с кровати, дабы не потревожить девушку, а затем подошёл к окну и раздвинул шторы. Петроград всё ещё был окутан плотным туманом, да ещё и лил мелкий, противный дождь. Возможно, он-то и выгнал из садика охрану. Отлично!

Вернувшись к кровати, я потряс девушку за плечо, а та раскрыла сонные глазки.

— Лиза, не забудь телефонировать Орловой. А мне уже пора…

— До вечера, душа моя. Встретимся на площади Трёх императоров около семи часов, — промычала она, хлопая ресничками.

— Ага. Ты мне только поведай… твой папенька не оставляет разгуливать по саду собак без присмотра охраны?

— Он так не поступает. Боится, что они потопчут цветы, кои так любила матушка, — пролепетала Романова и подставила губы для прощального поцелуя.

Поцеловав её, я быстро оделся, взобрался на подоконник, открыл оконную ставню, обулся и спустился на дорожку перед домом. Прислушался. Вроде бы тишина… хотя… из тумана справа от меня, кажется, донеслось тихое ворчание и клацанье когтей об брусчатку. Собака! Твою мать! Вот тебе млять батя Романовой и не отпускает их погулять!

Хорошо хоть лёгкий ветерок дул со стороны пса, а не наоборот, что позволило бы животине учуять мой дивный запах. Однако мои нервы всё равно зазвенели, точно струны на гитаре, а сам я стал пятиться к дорожке, ведущей через садик к забору.

В душе мигом вспыхнула жуткая досада. Вот я дурак! Безоговорочно поверил Лизе. А ведь надо было, прежде чем вылезать из окна, проверить как-нибудь — есть ли в саду собаки или нет. Видать, мой мозг не до конца проснулся, раз я совершил такую глупость. И теперь мне приходится красться по мокрой брусчатке, слизывать с губ дождевые капли и слушать доносящийся из тумана цокот когтей. Блин, кажется, он приближается! Но собака ещё не учуяла меня, иначе бы она уже бросилась в эту сторону, однако что-то её смущало и заставляло идти по моему следу.

Внезапно нечто неизвестное будто шпагой ткнуло меня в спину. Я рефлекторно отшатнулся и резко обернулся, едва не перекрутившись в области талии. Млять, ветка! Она насмешливо болталась, стряхивая с себя капли и, словно невероятно длинный палец, грозила мне: мол, не суйся сюда больше. И в довесок к её угрозам позади меня в тумане громко рявкнул пёс, а потом ещё раз.

Я тотчас со всех ног помчался по дорожке, разбрызгивая штиблетами лужи, а за мной бросился пёс, которого лаем поддержали другие собаки, азартно рванувшие в эту часть сада. Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!

У меня зашевелились волосы на затылке, а спина взмокла от напряжения. Да где же этот забор?! Он внезапно вынырнул из молока тумана, и я едва не врезался в него, но всё же успел вовремя притормозить. Потом изо всех сил подпрыгнул и ухватился руками за влажные, холодные прутья. А буквально через один удар сердца лохматый серый пёс схватил меня слюнявыми зубами за левую щиколотку.

— Су-ка! — прошипел я, ощутив боль, пронзившую ногу.

А этот гадский шерстяной урод потянул мою ногу на себя. Я ещё сильнее вцепился в забор и другой ногой ударил по морде пса. Угодил в нос, и собака взвизгнула от боли, разжав челюсти. К сожалению, штиблета слетала с моей ноги, но, к счастью, моя конечность получила свободу, что позволило мне перемахнуть забор и побежать по улице, прихрамывая на босую левую ногу, терзаемую иглами боли. Вслед мне нёсся заливистый собачий лай, а в соседних особняках начали загораться окна. Повезло, что мою удирающую фигуру скрывал туман, а то бы и погоню могли устроить. А так — я хромым сайгаком проскакал пару кварталов и дальше двинулся вихляющей походкой.

Улицы ещё были пусты, а бледно-розовая физиономия солнца только-только показалась из-за черепичных крыш. Светило совсем не грело, а я уже вконец озяб, кутался в промокший от дождя, отяжелевший сюртук и шлёпал по булыжникам босой ногой, постепенно сбрасывающей оковы боли. Эх, сейчас бы в жарко натопленную баньку! Или хотя бы в ванну с горячей водой, над которой курится пар!

И когда я уже был согласен на тазик с тёплой водой, в тумане появились две фары, приближающиеся ко мне под рокот мотора. Таксомотор! Видать, кто-то наверху услышал мои молитвы. Правда, водитель взял меня на борт только когда увидел деньги, поскольку его изрядно смутил мой побитый вид. Однако вскоре я уже с независимым видом вошёл в парадную доходного дома, где меня с ног до головы удивлённым взглядом окинул тот самый крепкий портье с выправкой военного.

— Ночь была тяжёлой, — хмуро сообщил я, глянув на свою босую ногу. — Где тут поблизости есть лавка с готовой обувью?

— Наши гости частенько покупают обувку у мастера Иванова, — прогрохотал мужик и добавил: — Его обувная на том конце площади, аккурат возле церкви.

— Благодарю за информацию, — сказал я, вошёл в лифт и на нём добрался до нужного этажа, а уже там проник в свои апартаменты и с невыразимой радостью плюхнулся в ванну с горячей водой.

Мне ничего не хотелось делать, приятная нега превратила моё тело в мягкий студень, однако я собрался с силами и осмотрел ногу. Она могла похвастаться несколькими мелкими царапинами и парой-тройкой синих кружков от зубов пса. Легко отделался! Собака даже кожу не прокусила. Но впредь, конечно, надо тщательнее планировать подобные мероприятия, а то был велик шанс того, что мои яйца могли стать украшением будки какого-нибудь особо расторопного пса.

Я усмехнулся, задумчиво поиграл бровями и принялся тренировать проклятия. Моей целью стала баночка с разведённым зубным порошком. Она стояла на полке, прибитой к стене, обосновавшейся на расстоянии в полтора-два метра от меня. И мне, к собственному изумлению, сразу же удалось проклясть её, притом, что я не закрывал глаза и зачерпнул столько энергии из дара, сколько хотел. Баночка после такого проклятия с отчётливым стеклянным хрустом треснула и рассыпалась на десяток поблескивающих в электрическом свете кусочков, а её содержимое неопрятной серо-белой жижей растеклось по полочке. Круто, блин! Вот только к моим будущим покупкам придётся добавить ещё и зубной порошок.

Отмывшись, я голышом вышел из ванной и двинулся по ковру за свежей одеждой, прячущейся в шкафу с изогнутыми ножками. Сонно щурящий зенки Цербер потрусил за мной, видимо, проконтролировать, чтобы я оделся по всей форме, а не как беспризорник. И пока я облачался, он сидел на толстой жопе и внимательно наблюдал за мной. А я порой косился на позолоченные напольные часы с гирьками и маятником. Их стрелки подбирались к половине восьмого утра. Рановато, конечно, но мне уже совсем скоро придётся покинуть апартаменты, так что рискну позвонить Орловой сейчас. Вдруг Романова уже телефонировала ей? Мне кажется, что устроенный собаками переполох обязан был пробудить магичку раньше времени.