Золото Советского Союза: назад в 1975. Книга 2 (СИ) - Майоров Сергей - Страница 41

— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция — Военный городок.

Поезд двинулся буквально через минуту, бесконечный товарняк всё ещё мчался мимо нас. Значит, никто меня уже не пасёт.

— Где Зина? — тихо переспросил я, когда наконец стало возможным говорить.

— Там, — неопределённо мотнул головой детина, не отпуская меня дальше.

— Там, это где?

— В нужном месте. Хватить болтать.

Я понял, что добиться от дуболома, который тычет в меня чем-то неприятным, ничего не удастся. Похоже, ствол там у него. А может и не ствол, а палка, но смысл от этого не изменится. Зину в город не привезли, так что я еду, куда велят. Только бы ничего с ней не сделали. Одна надежда на слово Боцма́на.

Мы ушли в последние вагоны, где народу было поменьше. На маленьких платформах из дальних вагонов приходилось спрыгивать прямо на насыпь, поэтому приличные люди стремились ужаться, но сесть в первые вагоны. Мы приличными не были, поэтому сели где пришлось, и только я задремал под мерный перестук колёс, как меня растолкали и потянули на выход. Вроде какую-то станцию я в момент просыпания слышал, но теперь и не вспомнить. Бессонная ночь сказывалась. Надо хоть дорогу от станции приметить. Кстати, ещё одна барбариска будет в самый раз. В стороне от платформы получится, но хоть так. Мне отсюда даже название остановочного пункта не видно.

От железнодорожной насыпи вела еле заметная тропинка вниз, в колючую сосновую поросль. Молодой плотный сосняк неохотно пропускал нас, царапая руки и хватаясь за одежду.

Мы пересекли просёлок, углубившись в сосновый бор. Вдалеке просматривались крыши домиков и заборы. Какое-то садоводство. Может, хоть название попадётся, хоть приблизительно сориентироваться, где мы находимся. Надо же мне было, как последнему лоху, уснуть в электричке. Ещё одну барбариску запихать в рот? Я энергично захрустел зубами, чтобы сгрызть предыдущую, и тут же достал следующую.

— Не слипнется? — отобрал у меня карамельку сопровождающий, тут же развернул её и отправил за щёку. Фантик предсказуемо полетел в кусты. Отлично. Больше следов! Не всё же мне давиться этой сладостью.

— Это нервное, — пояснил я, разворачивая ещё одну барбариску. — Я, когда нервничаю, всегда ем. Глюкоза в крови падает, плохо становится. Врачи сказали, карамельки с собой носить.

— Нервный значит? — усмехнулся мужик.

— Ага. После ранения началось.

— А ну-ка стой. Руки подними!

Мужик оглянулся, нет ли кого поблизости и начал меня обыскивать. Пошарил по карманам, хмыкнул, обнаружив добрую горсть барбарисок, отполовинил мой запас и повёл дальше. Здесь он уже не тыкал мне в спину, видно, чувствовал себя спокойно вдали от цивилизации. Понимал, что деваться мне некуда, и сбежать я не стремлюсь. А мне ничего другого и не оставалось. Главное, пусть они Зинку отпустят, а там только за себя отвечать придётся. Буду договариваться с Боцманом.

Дача, куда меня привели, по советским меркам была неплоха, но для Боцмана жидковата. Всего лишь дом с мансардой, малина, уже пригнутая на зиму, пустые грядки, ботва и листья в компостной куче. Дорожки из почерневших досок, клумбы из покрышек, даже лебеди из тех же покрышек, крашенные масляной краской — прямо дизайн. Аккуратненько, чистенько, но без лоска. Зина вышла мне навстречу. Сама, своими ногами. Никто нож у горла не держал, и в целом она выглядела вполне себе бодрой и здоровой. Какая мирная картинка.

— Саша! — кинулась она навстречу, завидев меня.

Мой провожатый отступил, чтобы полюбоваться на трогательную встречу влюблённых. Я выставил руки в предупреждающем жесте.

— Цела?

— Ага. Меня здесь не обижали, не думай.

— Отлично, топай на станцию и в город.

— Я без тебя не пойду.

— Зина, не ерунди. Ты свободна, марш домой!

— Погоди, Саша. Я хочу остаться, чтобы…

— Ты дура? Тебя меняют на меня. Пока отпускают, вали домой. Иначе зачем я пришёл сюда по своей воле?

— О, какие гости! — раздался полный радушия голос с крыльца. Боцман. — Александр! Снизошёл до старика. Рад, рад.

— Здравствуй, Михаил Васильевич. Как дела?

— Помаленьку. Ну проходи, чего на улице стоять. Чай не лето.

— Успеется внутрь. С девушкой сперва разберёмся.

— А что с ней такое?

— Да вот, уезжать не хочет.

— Раз не хочет, стало быть понравилось. Да, Зиночка?

— Михаил Васильевич, я с Сашей хочу остаться. Можно?

— Нет, нельзя, — опередил я Боцмана. — Уговор дороже денег. Я прихожу один, Зина отправляется домой. Давай не надо рушить слово.

— Справедливо. Ну, Зина, не поспоришь. Собирайся в путь. Только мы тебе глаза завяжем, уж не обессудь. А то вдруг кто спросит, где бывала, что поделывала. Так ты честно и скажешь, что была в гостях, а где это — не знаешь, потому как не местная, и дорогу не запомнила.

Я проследил, как из-под навеса появляется зелёный мотоцикл урал с коляской. В коляску усадили Зинку и чёрным платком завязали ей глаза.

— Погодите, мне нужна гарантия, что Зина благополучно доберётся до дома, — встал я на пути мотоцикла.

— Хорошо. Зина напишет тебе записку.

— Э, нет. Не пойдёт. Вдруг её за первым поворотом заставят эту записку написать, а после этого шею свернут.

— Чего же ты тогда хочешь?

— Записку пусть мой друг Лёха напишет. И распишется. Тогда всё по чести будет. Как записку привезут, так и о делах поговорим.

Лёхин почерк я знаю, а его министерскую подпись хрен подделаешь. За ним наблюдают, так надеюсь, доблестные стражи правопорядка на этот раз не прощёлкают шанс, который я им подарил.

— Пусть так. Слышали? Езжайте.

Урал зарокотал мотором и выехал за околицу, где виднелась размокшая дорога.

— Доволен? — подошёл ко мне Боцман.

— А ты?

— Вполне. Зина хорошая девушка. Болтать не станет. Одобряю твой выбор подруги.

— Она мне не подруга, и вряд ли ею станет.

— Забавно это слышать здесь и сейчас. Зачем же ты тогда явился?

— С тобой поговорить. Имею дурную привычку верить в людей. Мы с тобой не врагами расстались вроде. Так с чего такая агрессия? И зачем?

— Эх-хе-хе, Саня. По больному бьёшь. Давай-ка мы с тобой отобедаем сперва, а там и о серьёзном говорить станем.

— А давай. Всё равно записки ждать. А это времени требует.

Он псих? Вначале его дуболомы крушат на своём пути всё живое, а потом он приходит в белых одеждах и сокрушается, как же так вышло. Второй раз подряд. Ну кто ему доктор, что наступает он на те же грабли. Прошлого раза мало показалось? А ведь сейчас за мной сила помощнее. Ну что же, едем дальше. Послушаем, что мне скажут на этот раз.

Мы вошли в дом, совершенно не соответствующий своему взыскательному жильцу. Временное пристанище, с первого взгляда видать. Удобства на улице, простой рукомойник в углу. Ещё и воду поди за тридевять земель везти надо. Водопровод тут явно только летний. В самом доме, хоть и пышет жаром печь, от пола и окон тянет осенняя прохлада.

Я выбрал самое укромное место около печки, сказал, что замёрз. Так, вроде из окон не просматривается, а от двери меня отделяет угол печи. Увести Боцмана от остальных нереально по причине того, что комнат в доме всего две, и в обеих полно людей. Я насчитал девять человек вместе с мотоциклистом, который увёз Зинку. Но кстати сыновей не видать. Дома на хозяйстве остались, пока батька в командировке по поимке такого нужного меня?

Харчи оказались выше всяческих похвал. Пожрать Михаил Васильевич не дурак. В глиняных горшочках томлёное мясо с овощами, пирог с рыбой, соленья домашней засолки. Закралось подозрение, а хозяева дачи-то живы вообще? А то и усадьбу оккупировали и погреба подчистили, судя по всему.

Боцман, не спрашивая, налил мне рюмашку и первым выпил свою. Не чокаясь. Кто умер?

— Задерживаться здесь мне не с руки. Уразумей это и прими, — крякнул Боцман. — Так что сегодня и отправимся.

— Далеко ли? — как можно небрежнее спросил я. — У меня учёба.

— Плачу те же деньги.

— А я уже говорил твоему посыльному, что денег мне теперь не надо.