Ультра: Марс (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 28

Конфедераты... Конфедераты... Что за ерунда? Ничего не понимаю...

Хмурый мужик, которого я увидел первым, отвернулся и сплюнул тягучий харчок на пыльную дорогу.

Я, раз уж есть время, начал внимательно изучать окружающие пейзажы.

М-да... Как любил говаривать... Кто? Не понимаю ни черта... Как любил говаривать... И что он любил говаривать?

— Хер, манда да камней гряда... — произнёс я.

— Я сказал, чтобы вы позакрывали свои поганые рты, ёжики сраные! — вновь повернулся возница и начал хлестать нас кожаным хлыстом.

Ох, сука, больно!

Я прикрыл голову руками и попытался сдвинуться по лавке подальше, но упёрся в сидящего справа.

— Ещё один звук, хоть пёрнете ненароком — до форта Ред-ривер точно не доедете! — удовлетворившись эффектом побоев, заявил возница.

Вроде успокоился.

Что я вижу вокруг себя?

Какие-то скалы, зелёная растительность вокруг, а также дорога, по которой мы едем всей этой не очень весёлой компанией.

Непонятно несколько вещей:

1. Кто я?

2. Где я?

3. Какого хрена я здесь делаю?

4. Какие, нахрен, конфедераты?

Конфедераты — это что-то знакомое. Но это пока не слишком актуально. «Кто я?» — вот главный вопрос.

Руки не связаны, но на ногах цепь, причём одна на всех присутствующих, то есть сбежать не получится.

Знать бы, за что со мной так...

Все следующие три часа размышлял о том, кто же я такой. Вообще никаких зацепок: на мне некая одежда, которую я внутренне не воспринимаю своей: серая потасканная рубашка, коричневые штаны с несколькими жирными пятнами, на ногах истоптанные кожаные сапоги с дыркой в области большого пальца левой ноги, на голове потёртая чёрная кепка. В карманах ничего нет, вообще ничего. Нет, одежда вроде как моя, по размеру, но я не могу воспринять её своей, не моя и всё.

Руки мои, даже несколько шрамов есть, которые я получил когда... Когда я их получил?

Загадки, сплошные загадки...

Решив, что так я себе скорее голову сломаю, чем додумаюсь, не стал злоупотреблять размышлениями и закрыл глаза, попытавшись уснуть. В конце пути всяко яснее будет.

Сначала задремал, а затем уснул.

Снилась какая-то ерунда: темнота и звуки. Кто-то что-то говорил и кричал на русском языке, но разобрать я не мог.

Русский язык... А это ведь зацепка!

Что я знаю о русском языке?

Русский язык — это язык восточнославянской группы славянской ветви индоевропейской языковой семьи, национальный язык русского народа. Русский народ... М-хм...

В голове начали строиться ассоциативные цепочки, но затем меня разбудили. Грубо.

Кто-то шарахнул меня по плечу, из-за чего я отправился в бодрящий и мгновенно пробуждающий полёт, а затем больно ударился головой об пол колымаги.

Открыл глаза и увидел перед собой не очень чистые кожаные сапоги. Такие, кавалерийские, знаете, со шпорами, только изрядно потраханные жизнью во все щели, с потёртостями, без систематического ухода, но с признаками ремонта в виде не очень умелого зашивания отверстий.

— Ёжик, вставай, — ласково попросил меня носитель этих потасканных сапог. — Время кушоц!

Далее один сапог отдалился и быстро прилетел обратно, крайне больно, до сдавленного скулежа, впечатавшись мне в правый бок. М-м-м, сука... Я не знаю этого человека, но уже ненавижу его.

— Не задерживай остальных, иначе не будет еды, — сообщил мне пнувший.

Сначала я пополз вслед за тянущей меня за собой цепью, потом поднялся и поплёлся на своих двоих. Бок болел — ублюдок бил со знанием дела. Ещё слегка потрескивала голова, которой я приложился об пол.

На краю колымаги не успел сориентироваться и сверзился вниз, прямо в пыль, под довольный хохот каких-то мудаков.

Вновь поднялся, подобрал кепку, отряхнул её от пыли и пошёл за цепочкой из заключённых. Это точно заключённые, потому что со свободными людьми так не обращаются. До сих пор не могу ни вспомнить, ни понять...

Солнце уже зашло, вокруг темно как в жопе у...

Негра.

Конфедераты! Точно!

Это типа гражданская война в США!

Нашлось объяснение форме, у конфедератов — серая, а у северян — тёмно-синяя. И неизменные кепи, дебютировавшее во время Крымской войны, но ставшее своеобразным символом Гражданской войны в США.

Промежуток времени: где-то между 1861 и 1865 годами. Место действия... А вот с этим сложнее. Я никогда не углублялся в эту тему... Но это ведь значит, что я знаю, что это уже было!

Кто же я, мать вашу, такой?!

Тем временем процессия приблизилась к костру, где упитанный мужик в гражданской одежде разливал похлёбку из бронзового котла по разного рода посуде. Сейчас собралась очередь из солдат, которые весело переговаривались и подшучивали над не склонным к юмору повару, отоварившему одного из них поварёшкой.

Один из солдат раздал нам в руки по деревянной миске и куску чёрствого хлеба. Предполагалось, что когда настанет наш черёд, мы получим похлёбку и сможем поесть.

Мрак.

Но от запаха еды протяжно и очень жалобно заурчал желудок.

Одного за другим нас обслужили, то есть выделили скромные порции непонятной субстанции со следовыми признаками зерна в составе.

Возле костра есть запретили, отогнав к двум деревьям, где мы расселись и начали есть. Я сел прямо на потоптанную траву, по-турецки. Ложки нет, но она и не нужна особо.

— Откуда ты? — спросил уже говоривший со мной длинноволосый мужик. — И что ты сказал в повозке?

Откуда я? Вероятно, из России, если верить снам.

— Из России, — ответил я.

— Ого... — протянул мужик. — Далековато же тебя занесло... Меня зовут Адамом, как первого человека. А ты, получается, русский?

И тут меня проняло. Вспышками проявлялись воспоминания. Я завис как старый компьютер, пытающийся отрендерить 32к изображение. Гектор. Меня зовут Гектором... Я не русский, а самый настоящий грек, только до крайности обрусевший. Настолько, что родился и жил в России...

— Гектор, — представился я. — Приятно познакомиться.

— Гектор... — произнёс Адам. — Странное имечко для русского.

— Какое родители дали, — пожал я плечами, начав есть.

— Я не очень много русских видел в своей жизни, так что... — развёл руками Адам. — Гектор так Гектор.

Макая черствый хлеб в не очень густую похлёбку, я в кратчайшие сроки покончил с едой, которой было до крайности мало...

Блин, жрать охота так, будто не ел ничего...

Итак.

Это игра. Всё это ненастоящее, вот что главное.

Но как реалистично тут всё выглядит!!!

Я ни на секунду не сомневался в реальности происходящего, пока не вспомнил, кто я есть.

Ущипнул себя за предплечье — больно! Это конкретно моё предплечье, а на руках имеются мои личные шрамы, точно там где и были! Да что тут творится такое вообще?!

Эй, у меня же есть Суо!

— Суо! — с усилием подумал я. — Мне надо выйти отсюда ненадолго! Слишком реалистично всё и нужно переварить полученную информацию!

Тишина.

Да быть такого не может!

Сука!

— Ты чего занервничал, Гектор? — заинтересовался Адам, расправившийся со своей порцией чуть позже, чем я.

— Да мне кое-что непонятно, — произнёс я задумчиво. — Где я и что тут делаю?

— А-ха-ха, — негромко засмеялся Адам. — Головой ударился что ли? Ах да, точно... Тебя же без сознания сюда притащили... Мы сейчас в штате Техас, близ реки Ред, у которой находится северянский форт Ред-ривер, где нас ждёт тюрьма, а потом и, скорее всего, смерть. Северяне нас не слишком уважают, убивают по любому поводу. Нас бы и сюда не везли, не будь распоряжения северянского полковника Коннорса о гуманном обращении с военнопленными.

— А я каким тут боком? — задал я весьма резонный вопрос. — Я ни разу не конфедерат.

— Тут уж тебе лучше знать, — пожал плечами Адам. — Слышал мельком, что ты пытался перебраться с севера на юг, а там таких не любят. Хотя вроде не запрещали никогда перемещаться... Не знаю, дружище, чем ты не угодил северянам, но тебе тоже конец, так как в форте Ред-ривер всё очень и очень плохо. Если не забьют до смерти, то голодом заморят. Так что наслаждайся сегодняшним завтраком-обедом-ужином, это самое сытное, что ты получишь от союза северных штатов.