Иван Московский. Том 5. Злой лев (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 12

Впрочем, о том, какая реальная роль отводилась Смоленску в его планах на будущее знали только самые приближенные люди. Он не спешил раньше времени это все светить. От греха подальше. В конце концов Смоленск действительно стоял на границе с Литвой и сюрпризы оттуда могут приехать самые разные. Не обязательно война…

— Наслышан. — произнес посланник с особым пафосом. — Слухи о ваших богатствах уже превращаются в легенды… сказки… пословицы. Кто-то сравнивает тебя о великий король даже с древним Крезом.

— Это преувеличение, — отмахнулся Иоанн и сменил тему. — Как сейчас чувствует ваш господин?

— Жив и здоров, слава Аллаху.

— До меня доходили слухи о покушениях.

— Они лживы. — излишне поспешно ответил посланник.

— Ясно. Твой господин сможет помочь мне в предстоящем деле?

— К огромному сожалению обозначить выступление в поход, чтобы испугать Фридриха Габсбурга и вынудить его вернуться домой он не сможет.

— Отчего же?

— Против него открыли военные действия султан Египта и правитель Ак-Коюнлу. Часть его верных людей уклоняются от службы. Другие, даже явившись, стремятся избегать прямых столкновений. Так что один только Аллах знает, когда ему удастся успокоить южные и восточные границы своих владений.

— Это печальные новости.

— Без всякого сомнения. — кивнул посланник. — Мой господин в свою очередь просит тебя прийти ему на помочь. Потому как он опасается разгрома превосходящими силами. Он пока придерживается старой ромейской тактики — ведет оборону в горных крепостях. Но как долго так удастся продержаться — не ясно. Ему очень бы пригодились твои воины, чтобы нанести поражение хотя бы одной из напавших на него сторон.

— Он ведь знает, что Фридрих собирается на меня войной идти?

— Знает. Поэтому просит прийти на помочь, только после того, как удастся решить все вопросы на севере.

— Сколько он продержится?

— Это известно только Аллаху. — осторожно ответил посланник.

— Сколько по-твоему?

— Если крепости будут стоять твердо, то он сможет сдерживать натиск врагов там десятилетиями. А вот если где-нибудь произойдет измена, то все может обрушиться в одночасье. Там есть несколько ключевых крепостей. Если одну из них получиться взять, то… — развел руками посланник.

— Египтяне и персы о том знают?

— Разумеется. — улыбнулся тот. — Они же веками так воевали с ромейцами. Там сейчас хоть и воины Аллаха, но многие из командиров — это потомки тех командиров, что держали там оборону еще при Палеологах. Немногое поменялось в этом плане.

— Ну что же, тогда можете передать вашему господину, что, как только я разрешу все военные вопросы тут — на севере, то обязательно помогу ему с египтянами и персами. Хотя, думаю, узнав, что я освободился и готов выйти ему на помощь, они сами уймутся.

— Без всякого сомнения, — улыбнулся посланник. — Начнут готовить свои крепости к осаде.

— Вы полагаете, что потребуется поход в Междуречье или Сирию?

— Возможно. Если их сильно не ударить, уверен, что через очень непродолжительное время все вернется на круги своя.

— Останется только Туран, который сможет сдерживать Ак-Коюнлу.

— Это… излишне благая мысль, чтобы быть правдой. Туран ныне слаб. Иначе племенные вожди Ак-Коюнлу не смогли бы отбить у некогда великой державы Тимура земли Персии…

Тем временем в Москве Ева, супруга Иоанна и королева Руси осторожно взялась за поручень, забираясь внутрь вагона конки. Этакого двухэтажного длинного фургона. Пассажирского. Единственного в своем роде. Так-то в планах было довольно разнообразный подвижный состав. Но пока был только единственный вагон, куда королева и забралась. На второй этаж подниматься не стала. Села снизу. Узкие лестницы — не для платьев.

Водитель конки дождался отмашки.

Отжал ручной тормоз, который удерживал фургон на месте. И стал понукать лошадей. Упряжку. Двух штук, запряженных цугом, то есть, гусем. Пока так. Но в будущем планировалось использовать большую упряжку с тройным цугом, при котором центральные лошади шли бы внутри колеи, а внешние — по бокам от нее. В два, три или более эшелонов. Специально для того, чтобы тащить за раз большие гирлянды фургонов и, как следствие, грузов. Все одно КПД такой перевозки выходит невероятно лучше обычных подвод, и использование каждой лошади окупалась многократно.

Сама по себе конка представляла собой правильно сделанную насыпь. Поверх которой располагалась импровизация на тему железной дороги — крепкие дубовые рельсы, обитые по кромке чугунными плитками. Колеса на фургонах тоже были окованные металлом, что формировало пару трения металл по металлу, да еще по ровной поверхности. А к выводу дороги в горизонт тут подошли очень основательно. Слишком малые тягловые усилия, чтобы халтурить или делать на отвяжись.

Фургон тронулся.

Ева перекрестилась. Но обошлось без излишних эмоций.

А буквально через четверть часа она задремала. Укачало на этом перестуке. Однако, так или иначе, но первый пробный участок она проехала целиком, открывая, так сказать дорогу.

По идее это должен был сделать сам король, но он был слишком занят в других местах. Когда освободится — не ясно. Вот и не стали ждать. В конце концов — за простой Иоанн по голове не погладит…

Тем временем в Малой Азии, недалеко от границы с землями мамлюков отряд султана медленно двигался горной тропинкой. Шагом. Отчего все спокойно и мерно покачивались в седлах.

Мотаться между крепостями и проводить там инспекции он считал крайне важным. Не столько для того, чтобы заранее выявить потенциально предателя, но и для решения проблем, которых, нередко, в крепостях бывало дай боже. С большой армией это достаточно проблематично. Поэтому он путешествовал с проводниками и небольшой, но наиболее верной конной гвардией.

Нападение произошло внезапно.

Чирикнула какая-то птица.

И полетели стрелы. Откуда-то сверху. Где, как оказалось, скопилось немало воинов.

Всадники попытали выйти из-под обстрела, но дорога узкая и крутая. Не разгонишься. Тем более, что впереди, по ходу движения, начался искусственный сход лавины и лошади туда не шли.

Попытались повернуть назад.

Началась давка.

Всадники были облачены в очень приличные доспехи по меркам османов. Но им до нормальных лат было безгранично далеко. Так что щедро сыпавшиеся стрелы то и дело находили уязвимое место. То в бедро воткнутся, то в руку, то еще куда. Да и лошади, многие из которых получили уже не по одной стреле, вели себя не управляемо. Частично. Хотя, конечно, все гвардейцы — очень опытные всадники и мал-мало они пытались удержать в повиновении коней. Не без проблем и курьезов, но все же.

Джем, несмотря на стрелу, засевшую в его правой голени, сумел совладать со своим конем и, перепрыгнув мини-завал из пары лошадиных трупов, дал ходу. Назад. Обходя своих воинов, многие из которых, подняв щиты, пытались проделать тоже самое. Прикрывая и себя и, по возможности своего султана, если он находился поблизости.

Рядом постоянно свистели стрелы.

Ему везло.

Только одна его зацепила.

Еще несколько лишь чиркнули попону по касательной, не задев коня. Что позволяло сохранять ему относительную управляемость, даже несмотря на страх, вызванный запахом крови, крики, ржание и общую крайне нервозную обстановку. Все-таки султан. Ему подбирали лучших коней. Да и он сам, еще в бытность простым сыном султана, не забывал о четвероногих друзьях.

Вот поворот.

За ним, простреливаемая область заканчивалась.

Еще немного.

Еще чуть-чуть.

И в левую руку влетает стрела.

Султан вскрикнул.

Уронил поводья уздечки, разжав левую руку и схватившись правой за рану.

И разогнавшийся конь, не вписался в поворот. Одними ногами и наклоном корпуса его просто так не довернуть. А времени подхватить поводья правой рукой не хватало.