Ребенок для Зверя (СИ) - Зайцева Мария - Страница 17

Я хотел, чтоб она крутилась, как белка в колесе, пытясь успеть выполнить все, чтоб постепенно понимала всю тщетность своих усилий. А я бы за этим наблюдал. С наслаждением. Почему-то я думал, что мне это все доставит невероятное удовольствие, как хорошая прелюдия перед ночью любви.

Ну а потом, когда она отчается, потому что выполнить те задачи, которыми я ее нагрузил, было физически невозможно, я бы надавил еще и финансовой стороной. Судя по бедным нарядам Наиры и по ее худобе, вопрос денег стоял в их семье остро.

Когда я думал об этом, брала невероятная злоба на ее выбор, на ее мужа, этого нищего студентика, который не может обеспечить свою семью. Зачем женился? Зачем брал на себя обязательства, если не можешь вытянуть? Как ему самому не стыдно, что жена его работает?

Разве я бы позволил моей жене работать? Да еще и так много? Она же не видит сына, совсем! А он маленький… Наверно, она не кормит его грудью, отлучила, перевела на искусственное… Отвратительное решение, осуждаемое у нас в стране. Не дать ребенку материнской ласки, материнского молока — все равно, что не дать ему будущего! Что из него вырастет?

Нет, мне не жалко было ребенка Наиры, в конце концов, у него есть отец, пусть он тревожится… Мне просто было невероятно яростно от одной мысли, что сытую, счастливую жизнь со мной Наира променяла… на это. Я не понимал, как так может быть, весь мой многолетний опыт общения с женщинами летел к шайтану, а жена оставалась все тем же непостижимым существом, как и в самом начале наших отношений, когда я не понимал, почему она ерепенится, почему не хочет сдаваться на милость мужа, почему не радуется новым тряпкам, побрякушкам и прочему… Почему ей интересна какая-то глупая детская игра в разбойников, мои детские воспоминания, и не интересно мое положение на сегодняшний день, мое состояние, то, что я могу ей дать!

Устав думать о причинах ее поведения, я просто погрузился в мрачное предвкушение своей будущей сладкой мести.

Адиль откровенно махнул на меня рукой, обозвав мелочным болваном, но мне было плевать на то, как это выглядит со стороны.

Я хотел получить компенсацию за год постоянной мучительной агонии без нее, насладиться выигрышем, а потом… Потом я собирался ее выкинуть. Так, как выкинула меня она, просто воспользовавшись моей доверчивостью и усыпив мою бдительность.

И потому, представляя, как она, в итоге, будет молить не увольнять ее, не лишать средств к существованию, я думал именно от таком способе возмездия. Для начала.

Она на коленях, тонкие пальчики подрагивают, когда расстегивает мне ремень на брюках, огромные темные глаза полны слез… Губы раскрываются в протесте, который она не имеет права высказать… Ох, сладко… От одной этой картины в ногах становилось ватно, а внизу живота все напрягалось невольно…

Потом, после полноценного унижения, которое я себе очень ярко представлял во всех ракурсах, я предполагал отвезти Наиру в недавно купленный дом.  И там оставить себе, в качестве комнатной игрушки. На большее она не может рассчитывать… Как я был прав, когда, в самом начале, сомневался в ее честности! Ведь хотел же тогда так сделать, были такие мысли, были! Почему не сделал?

Но ничего не поздно. И для игры, долгой, интересной, все же нашелся свой срок.

А, когда наиграюсь, то… Правда, никаких конкретных сроков я не ставил себе, потому что предполагать — это одно, а вот реальность… Мне могло банально не хватит месяца с ней, двух… И больше. И потому наше с Наирой будущее виделось туманно, но волнующе.

И кто бы мог предположить, что эта мелкая мошенница, эта лгунья, выкрутится из поставленной мной ловушки!

Я не знаю, каким образом ей это удалось, но проект, на полноценное завершение которого, по самым скромным оценкам моих специалистов, должно было уйти не меньше месяца, был готов в течение указанного мною срока! И нет, мне не требовалось в этом визуально удостоверяться. Поставленная на все компьютеры программа-отслеживатель присылала мне скрины  с рабочего стола Наиры каждый вечер. И я каждый вечер со все возрастающим изумлением наблюдал, как проект обретает законченный, а , главное, вполне логичный и презентабельный вид!

И здесь, конечно, можно было бы преположить, что Наира кого-то просит помочь, потому что не может женщина сама… вот так… Но я точно знал, что никто ей не помогает. А по таймингу рабочего времени видел, что она задерживается на рабочем месте до девяти, а то и до одиннадцати часов вечера!

Сумасшедшая, одержимая просто женщина!

А кто с ее ребенком сидит?

И что об этом думает ее муж? Или ему плевать?

Наира выглядела настолько одинокой и самостоятельной, что я поневоле задавался вопросом, а есть ли он вообще, этот Стефан Клаус?

И даже СБ дал задание выяснить все подробнее. СБ постаралась, и данные на ее мужа мне предоставила вполне убедительные. И по ним выходило, что Стефан Клаус в самом деле существует, а сейчас сдает сессию в Стокгольме. И будет ее сдавать еще месяц.

Какие они здесь, все же, ненормальные. Бросить свою молодую жену, своего ребенка и умотать в другой город… Учиться! Нет, это было выше моего понимания.

Я бы ни за что свою жену и ребенка не оставил.

Приходилось признать, что Наира меня обыграла сейчас. И надо придумывать дополнительные требования, чтоб суметь… поставить ее на колени.

Я как раз занимался планированием следующих шагов в этом направлении, когда она зашла ко мне в кабинет и принесла готовый проект.

Который я небрежно отослал Вагизу.

О-о-о… Ее глаза в этот момент были незабываемы! Столько ненависти, столько ярости! За что ты меня так ненавидишь, сладкая? Это мне надо тебя ненавидеть! Из нас двоих предатель — ты!

И надо же, насколько я, оказывается, сошел с ума от нее, даже ее ярость была вкусной. Ее взгляд, одновременно беспомощный и кровожадный, заводил, будил во мне все самое черное, что можно только вообразить…

Я сам не понял, как оказался возле нее, как шагнул ближе, сокращая расстояние между нами… Хотя не планировал.

Она сама должна была, сама! Не я!

Но что-то невозможное вело меня к ней, тянуло, и сил противиться этому не было никаких.

Наира стояла передо мной, смотрела в глаза, такая маленькая и отчаянная, что я… Я захотел ее утешить. Укрыть от всех диких зверей, от всех опасностей и тягот этой жизни.

И плевать мне в этот момент было на ее предательство,  ее отказы и на то, что она ложится в постель с другим мужчиной. Мне просто, чисто атавистически хотелось ее защитить, как защищает мужчина свою женщину, свой дом, то единственное, что имеет значение в нашей вселенной.

Я держал ее за локти, захлебываясь и забыв о своей мести, такой глупой и ненужной в этот момент, предлагал ей… Да все предлагал. Все. Слова получались глупыми и неправильными. И, наверно, она их как-то не так понимала.

А я предлагал ей себя.

И, когда Наира подняла взгляд на меня, я привычно обреченно утонул в ее черных глазах, очах нежной пэри, о которых древние поэты слагали многострочные поэмы и краткие рубаи.

Наклонился, не умея остановиться, и жадно припал к нежным, невероятно сладким губам.

И мой поцелуй тоже был предложением. Себя.

Мои хорошие, с этой недели я вхожу в привычный для себя график: пон-вт, чт-пт. Среда и сб с вск - выходные.

Спасибо, что вы со мной!

На дне закладывает уши, я не могу дышать из-за отсутствия воздуха, погружаюсь все глубже и глубже… Только крепкие плечи Зверя — ориентир сейчас, единственное, за что можно уцепиться.

И я цепляюсь, непроизвольно прижимаясь сильнее и вызывая своим тихим откликом в мощной груди глухое возбужденное ворчание. Словно на нити балансирую, тонкой и острой, шаг в сторону — разобьюсь, шаг сильнее — порежусь…

То, что происходит сейчас, вообще не похоже на наши прежние поцелуи, сладкие касания во время первой брачной ночи, нежные ласки в медовый месяц…