Ребенок для Зверя (СИ) - Зайцева Мария - Страница 28

Это такая… Возмутительная, порочная картина, что меня изнутри заливает жаром смущения и злости.

Он… Он ее принуждает! Заставляет же! Это надо прекратить!

Я бросаю телефон в сумку и поднимаю руку, чтоб толкнуть дверь и прийти на помощь подруге, но не успеваю!

Меня перехватывают за уже занесенную ладонь, разворачивают вокруг своей оси, и в следующее мгновение я ошеломленно утыкаюсь лицом в такую знакомую широченную грудь, пахнущую горьковатым тяжелым парфюмом вперемешку с вишневым кальянным ароматом.

Уже понимая, кто меня схватил, хочу закричать, но опять не успеваю!

Жесткая ладонь плотно, надежно запечатывает рот, а руки крепко перехвачены сзади. Ни мычать, ни шевелиться!

Только глаза бессмысленно округляю на мощную шею в расстегнутом вороте рубашки. Вижу, как мерно и сильно бьется жила на ней. Выше — черная короткая борода, сомкнутые плотно губы, чуть расширяющиеся ноздри породистого носа и довольно прищуренные яростные глаза.

— Ч-ш-ш… Не мешай им, сладкая… — шепчет мне Зверь, а затем мягко и неотвратимо увлекает прочь от туалета, где уже не слышно голоса Лауры, и только Адиль что-то говорит едва уловимо на нашем родном языке. Я не различаю, что, просто мозг воспринимает знакомые гортанные слоги. И больше ничего.

Я хлопаю ресницами, извиваюсь, пытаясь беспомощно выкрутиться, но бесполезно!

Азат вместе со мной шагает все дальше и дальше, в коридоре ни одной живой души, никто мне не может помочь!

Сердце выскакивает из груди, я не могу дышать, в голове мутнеет, Азат уже не ведет, а практически несет меня прочь.

Я ничего не вижу, прижатая к его груди, только слышу мерный стук сердца и тяжелый обволакивающий шепот:

— Нам есть, о чем поговорить без свидетелей, правда, сладкая?Девочки, сорри за задержку, просто в этот день шесть лет назад я стала мамой во второй раз) Весь день радовалась этому событию, и только недавно смогла добраться до компа и все загрузить!Обнимите своих малышей, они у нас самые лучшие!Люблю вас!

Всевышний, сколько тут, в этом клубе с незамысловатым названием, укромных уголков! Я и не предполагала, когда в первый раз приходила, что окажусь в одном из них!

Если бы знала, какой будет сценарий у сегодняшнего вечера, выбрала бы что-то максимально огромное и просматриваемое со всех сторон… Хотя, что бы помешало в таком случае Азату просто утащить меня в машину?

Ничего. И никто.

Но в том случае был замечательный риск наткнуться на коллег, при них Азат бы не стал… Я надеюсь, не стал бы.

А сейчас мы никого не встречаем на всем протяжении довольно длинного и хорошо освещенного коридора.

Для меня эти метры пролетают мгновенно, только и успеваю, что быстро перебирать ногами. Вырываться в такой ситуации бесполезно, только силы потрачу. А они мне еще нужны будут!

В итоге, когда мы оказываемся наедине в небольшом помещении с массивными кожаными диванами и странной конфигурации лампами по углам, я уже могу более-менее нормально соображать. Азат отпускает меня, чтоб закрыть дверь на замок, я пользуюсь этим мгновением,  оглядываясь  в поисках чего-нибудь, чем можно себя защитить. Не нахожу, конечно же.

Тогда просто отшатываюсь подальше, в проем между двумя диванами, выставляю вперед руки.

Естественно, это никакая не защита, и Азат легко ее преодолеет, но… Но очень хочется верить, что у него тоже не до конца мозги отключились, и нам удастся выйти из этой глупой ситуации без существенных потерь. С моей стороны. С его-то стороны — сплошь прибретения…

Азат медленно осматривает мою напряженную фигуру, останавливается на вскинутых в защитном жесте руках, усмехается:

— Что, настолько страшно?

— А ты сам как думаешь? — сухо отвечаю я, стараясь не терять присутствия духа. Мы разговариваем! Это уже хорошо! — Выпусти меня! Я должна помочь Лауре!

— Не надо им мешать, они сами разберутся, — кривится Азат.

— Не разберутся! Он ее изнасилует просто и все! — срываюсь я на крик. Как все просто для него! Для них!

— Ну да… Смотря кто кого еще изнасилует…

Азат проходит от двери, садится на диван, опирается на колени локтями, складывая ладони в замок перед собой, смотрит на меня в упор.

— Сядь. Не бойся, не трону.

— Твои обещания…

— Я их когда-то не выполнял?

О, а вот и злоба… Неприятно Зверю,  что я могу усомниться в том, что он держит слово. Болезненное самолюбие…

— Ты обещал перед лицом Всевышнего, что будешь  любить меня.

У меня тоже болезненное самолюбие.

Азат молчит, взгляд его становится невероятно, просто жутко тяжелым. Придавливает меня могильной плитой к полу, не пошевелиться!

— То есть… Ты сейчас меня упрекаешь в том, что я… Не любил тебя? — последнюю фразу он рычит. Громко и страшно.

Но я не боюсь. Смотрю ему в лицо, выпрямившись. И только ладонями себя обхватываю в невольной попытке защиты.

— Может, для тебя то, что было — это любовь… Но я так не хотела! И не хочу!

Азат сжимает кулаки, делает неоднозначное движение, чтобы встать, заставляя меня напрячься, но затем сдерживает себя. Определенно сдерживает, с трудом, с диким усилием. Губы напряжены, брови сходятся, между ними вертикальная жесткая складка. Он молчит, судя по всему, собираясь с мыслями и словами.

И я молчу. И смотрю на него, не отрываясь. Только сейчас замечаю седину на висках… Рановато еще… Хотя, конечно, наши мужчины взрослеют рано, с молодого возраста выглядят именно мужчинами, мужами, а не подростками… Но все равно как-то странно…

— Послушай, сладкая… — Азат начинает говорить, не поднимая взгляда, голос звучит глухо, слова буквально выдавливаются, — мы с тобой здесь одни… Никто не помешает… Поговорить. Я же имею право знать, как ты думаешь… Что именно я делал не так все то время, что мы жили с тобой? Мы же хорошо жили, нет? Тебе было хорошо со мной… А мне с тобой… Мы… Мы детей планировали… Я понимаю, что началось все плохо, что тебя вырвали отсюда, от твоего… — тут он отчетливо задыхается, терпит, сдерживая себя и через силу выдавливая это слово, — парня… Но ты мне ни слова не сказала про него…

— Конечно, не сказала, — перебиваю я его, — это бы что-то изменило?

— Нет… Или да. Не знаю, сладкая. Я не могу тебе сказать, как бы повел себя, если б узнал…

— Так же и повел бы, — усмехаюсь я, ощущая некоторое расслабление. Он не собирается меня насиловать, не собирается, судя по всему, куда-то тащить с известными целями. Он просто разговаривает. И к Лауре не пускает. Конечно, насчет подруги я  переживаю, но не слишком. В конце концов, она вполне взрослая и того, что я успела увидеть, более чем достаточно, чтоб понять, что фраза Азата про неизвестно, кто кого изнасилует, имеет под собой почву.

— Слушай… — Азат вздыхает, тоже, судя по всему, немного расслабляясь, — я тебе уже объяснял ситуацию. Да, я повел себя неправильно… Но ты и меня пойми: мне обещают чистую девушку, а я ее встречаю в кабаке. В проститутском наряде. И ее брат говорит, что она… гулящая. В тот момент я был очень злым, сладкая. Потому что ты мне понравилась. А вот то, что меня попытались обмануть, нет. Ты это все знаешь… Я переборщил тогда, в первый раз. И во второй… И потом тоже. Но в итоге, все же закончилось хорошо. Я много раз попросил прощения. И загладил свою вину…

При слове “загладил” он так смотрит на меня, что невольно дрожь пробегает по телу. Я помню это, да. Он “заглаживал” старательно… И мне это нравилось. Ох, Всевышний, как мне это нравилось!

Краснею, отвожу взгляд.

— Сядь со мной, сладкая, — зовет Азат, — не стой так. Просто поговорим. Надо уже, наверно?

Помедлив, киваю. Да, надо.

Азат

Она пугливая, как горная лань. И похожа сейчас на нее очень. Такая же волнительная, настороженная. И глаза огромные, темные, поблескивают влажно.

Ловлю себя на том, что уже не злюсь.