Голубая ива - Смит Дебора - Страница 25
- Предыдущая
- 25/100
- Следующая
— Разве тебе под силу тянуть такое? — Маленькая Сис погладила Лили по плечу. — Ты будешь выбиваться из сил и все равно все потеряешь. Нет, милая, тебе назначено не это. — Она изучающе взглянула на ладонь Лили. — Тут предсказано, что ты поступишь довольно необычно, порвешь с прошлым, но потом каким-то образом вернешься — все это займет довольно много времени, — так что определенно в один прекрасный день…
— Замолчи, — шикнула Большая Сис. — Погадай-ка лучше на крупе, по крайней мере больше толка.
Мод с трудом поднялась и, как бы подводя черту, твердо сказала:
— Лили требуется время, чтобы все обдумать, Хопвел.
Он тоже встал, в душе радуясь, что предложение сделано и на данный момент он исполнил свой отцовский долг:
— Джо останется здесь на пару месяцев.
Лили выразительно посмотрела на него:
— У меня все еще не сошел шрам от его пули.
Хопвел подавленно кивнул.
После его ухода Лили стало совсем плохо, сердце бешено колотилось, сознание туманилось.
— Завари ей чая и плесни немного бурбона, — попросила тетя Мод Маленькую Сис.
Затем опустилась на стул подле:
— Мистер Эстес неплохо зарабатывает за счет хорошего бизнеса в технике и фермерском хозяйстве. Человек он респектабельный. Его семейство обосновалось здесь более ста лет назад, поэтому не будет бесчестьем продать эту ферму ему. Даже если он хочет купить ее для Джо.
Лили встала.
— Мне надо накормить скот. Я переночую там. Я поеду. Я должна сама все оценить и подумать.
Тетя Мод нахмурилась:
— Но, милая…
— Пусть едет, — сказала Большая Сис. — Она уже взрослая.
Лили села в старенький джип. Родители подарили машину ей на день рождения в прошлом году. Джип кое-где уже поржавел, виниловые сиденья скрепляла липкая лента, но ходил он как часы. Она знала, что надо делать, и внешний вид в этом случае не имел значения.
Рейс откладывался из-за тумана, и времени подумать было предостаточно. Артемас должен был окончательно обговорить все детали договора о сотрудничестве с некой фирмой в Англии, занимающейся производством керамических скальпелей.
Бар на аэродроме Лагардия был неподходящим местом для душевных раздумий. Ослабив галстук и склонившись над бокалом с сигаретой в руке, он понимал, что смахивает на щеголеватого делового прощелыгу.
Гленда была на седьмом небе от счастья. Она расцвела, прошло уже несколько недель после их близости, правда, чтобы у нее не возникло ни малейшего сомнения на его счет, он был к ней очень внимателен. По-настоящему заботился, возможно, в каком-то смысле даже полюбил ее, скрывая, что это чувство совсем не похоже на то, на которое она рассчитывала. Он был загнан в ловушку и выбрал будущее семьи Коулбруков, надеясь со временем смириться с этим.
Но каждый раз он трусливо, не вскрывая, рвал письма Лили, поскольку знал, что никогда не освободится от ярма. Возможно, стоило поставить все точки над «i» и объясниться. Возможно, когда-нибудь его семья, богатство, положение дадут ему настоящую свободу. Впрочем, додумать юноше не удалось, его вызвали к телефону. Звонил Тамберлайн.
Элизабет пыталась покончить с собой.
Элизабет спала в палате частной больницы, и Артемасу ничего не оставалось, как дождаться утра, чтобы получить ответы на мучившие его вопросы: почему она приняла снотворное, почему пыталась покончить с жизнью в двенадцать, почему никто — даже он — не мог помочь ей.
Он был зол, ошеломлен и обеспокоен случившимся, то же самое читал в глазах своих братьев и сестер. Артемас уставился в окно и не сразу заметил, что пепел от сигареты упал ему на брюки. Он нервно смял сигарету и тихо выругался, укоряя себя в том, что когда Элизабет пичкала себя пилюлями и лежала без сознания в одной из комнат общежития колледжа, он занимался собственными проблемами.
Джеймс ходил взад-вперед по больничному коридору. Он приехал сюда раньше всех и теперь, погрузившись в раздумья, сунув руки в карманы и бросив галстук на столе, забыл обо всем. Джеймс страдал от неизвестности, он должен был знать, на ком лежит ответственность, кто подлежит наказанию или оправданию. Таким же образом он вел свои дела, холодно и рассудительно, что вполне устраивало Артемаса. Да, Джеймс был деятельным, скорее даже безжалостным агентом, преданным делу, ответственным. Кроме того, он был еще и запасной пушкой: раньше отбивался от преследований в колледже, а теперь защищал предприятие Артемаса.
Артемас снова закурил. Во рту горечь, глаза ломит от усталости. Он чувствовал себя гораздо старше своих двадцати шести лет. Колледж не был истинной причиной поступка Элизабет. Причиной был он, Артемас. Призванный быть для них и отцом и матерью, он считал, что уделяет достаточно времени семье, но он ошибался. Она все еще оставалась застенчивой, боялась мира и полностью утратила уверенность в себе. Миловидная, внутренне интеллигентная, сестра всегда притягивала, несмотря на свою робость, но никак не могла осознать своей привлекательности.
Артемас устало окинул комнату. В коридоре Касс разговаривала с молодым врачом, застенчиво склонив голову и изящной рукой поигрывая отворотами белого халата доктора. Молодой человек, смутившись, вероятно, не догадывался, что элегантная, модная высокая дама считает его глупцом и выуживает информацию о состоянии Элизабет.
Майкл по-турецки уселся на диване, как и подобает студенту-интеллектуалу, специализирующемуся в психологии, в потертых джинсах и толстом пуловере, держа за руку миловидную серьезную шатенку в очках. Он был давно влюблен в Кэти Голдберг, она также обожала его. В будущем году они собирались пожениться.
Джулия, сидя на полу, барабанила по учебнику, притворившись, что изучает его, а сама, сунув конец чернильного карандаша в рот, бросала беспокойные взгляды в коридор.
Артемас беспокойно взглянул на эту группу. У Джеймса оружием нападения была подозрительность. Касс, худая как тростинка, считала необходимым обращать внимание на каждого мужчину, который попадался ей на пути. Майкл смотрел на мир, исходя из каких-то нереальных упований на доброту. Джулия с неудержимой энергией бралась за решение любой задачи. Сам он представлял происходящее вокруг как некую субстанцию, которой можно управлять ценой невероятного самопожертвования. Все Коулбруки отыскали, возможно, не самые лучшие, но устойчивые связи с прошлым. Почему Элизабет так отличается от них, почему в ней все направлено на саморазрушение?
В холле появилась Гленда с большим бумажным стаканом в руке, ее маленькие черные брови обеспокоенно выгнулись. Мило улыбнувшись Коулбрукам, она обратилась к Артемасу.
— Попей молока, — настойчиво произнесла она.
Одетая без всяких излишеств в простое голубое платье, скрывающее ее худобу, с изящным золотым ожерельем на шее, она выглядела весьма привлекательно. Ему приятно было ее внимание, несмотря на привычную борьбу с самим собой.
— Я звонила отцу. Он свяжется с доктором Боулином. И если ты не против, Боулин утром осмотрит ее.
— Боулин, не Боулин — лишь бы ее лечили лучшие терапевты. Но вначале я сам поговорю с ней.
Гленда взяла его за руку.
— Тут ты, возможно, не обойдешься без посторонней помощи. Пожалуйста, не вини себя.
— Нет, именно я и виноват. Я был слишком занят в последнее время, часто уезжал по делам. Если бы я больше проводил с ней времени…
Приход Элис прервал этот пустой разговор. Она вихрем ворвалась в коридор и как вкопанная застыла перед Джеймсом. Он удивленно, как-то по-новому уставился на нее. Они теперь редко виделись: Элис посещала колледж в другом штате — она уехала туда после отповеди Джеймса, но по истечении нескольких лет она по-прежнему обожала ег©. Брат был по-своему прав, потому что Элис была на четыре года младше, а его случайные увлечения прямо-таки убивали ее.
Сейчас, похоже, все изменилось: он был сражен ее редкой красотой, выражением темных с поволокой глаз, — Я поехала сразу же, как только узнала о случившемся, — долетел до Артемаса ее голос. — Элизабет в порядке?
- Предыдущая
- 25/100
- Следующая
