Дикарь (СИ) - Ласточкин Дмитрий - Страница 3

— Вот, у неё рот есть, пристраивайся туда. А я хочу подольше растянуть удовольствие! — отмахнулся Низкий.

— Твою ж! Ладно! — он тоже залез на лежак, встал перед сестрой и поднял её голову за волосы. — А ну открыла рот! И только попробуй укусить!

Сестра с какими-то пустыми глазами покорно открыла рот, не переставая плакать, а Высокий сразу его занял. Некоторое время в доме раздавалось только довольно уханье двух насильников и плачь матери. Вдруг она перестала плакать, схватила деревянные вилы, которые лежали под стеной, и ткнула ими в спину Низкого.

— Аааа, сука! — вскрикнул тот, больше от неожиданности, чем от боли, дырок-то на спине не осталось, извернулся и ударил мать по лицу. Та отлетела в стену и сползла по ней, брызгая кровью изо рта.

Я тоже вскочил, подпрыгнул к Высокому, который не смотрел на меня в этот момент, и врезал ему сзади по яйцам. Парень взвыл, развернулся ко мне — и я воткнул ему в глаз костяную иглу, которая всё ещё была у меня. Он с воплем схватился за глаз, из которого потекла кровь. А сестра, будто очнувшись, что есть силы сжала челюсти.

— Сука! — заорал Высокий и ударил сестру кулаком по голове.

Голова сестры лопнула, как арбуз, и ей снесло всё выше нижней челюсти. Я в ужасе застыл, чувствуя на своём лице горячие капли крови, а Высокий развернулся и ударил меня ногой. Будто фонарным столбом! Кости мои затрещали, кожа на груди лопнула, и я, разбрызгивая кровь, проломил спиной дверь в хлев и сбил с ног козу, врезавшись в неё.

— Вот ублюдки! — низкий подскочил к матери с отцом, которые только вяло шевелились, и забил их до смерти ногами.

— Срань! Потрахались, называется! — орал Высокий, пытаясь остановить кровь из глаза. Вытащил какие-то травы из кошеля на поясе, часть стал жевать, часть приложил к глазу.

— Ладно. — Низкий оглядел дом, выискивая оставленные следы. — Вроде нас никто не видел, когда мы сюда заходили.

— И что?

— Ты что — тупой? Надо следы подчистить! Подожжем тут всё и свалим!

— Ну так жги! Сука, этот урод мне глаз проткнул! Больно!

Парни стали быстро одеваться, Высокий первым вывалился в ночь, толкнув входную дверь спиной. Низкий пошнырял по дому, выискивая, не оставили ли чего, а потом я первый раз увидел тут огненную технику, которую практиковали в секте. Низкий свёл руки вместе, потом неспеша развёл их в стороны — а из его рук тёк оранжевый светящийся туман, который посередине закручивался во что-то длинное и горящее. Несколько секунд — и вот в воздухе виси змейка в полметра длинной, сделанная из огня. Жар чувствовался даже мне, лежащего в другой комнате.

— Сожги дом и все трупы! — скомандовал Низкий и вышел.

Змейка стала быстро летать по дому, прикасаясь к стенам, кроватям, соломенному потолку. И чего бы она ни касалась, то вспыхивало пламенем! Она залетела и в хлев, козы заорали, куры кудахтали, наконец они выбили дверь и выбежали на улицу. А дом уже вовсю пылал!

Я с трудом начал двигаться, понимая, что ещё минута, и я могу превратиться во что-то не очень симпатичное. Грудь и рёбра жутко болели, кровь всё ещё текла из разорванной от удара кожи, но двигаться я всё же мог. Через выход лучше не идти, эти двое могут ещё наблюдать. Но есть и другой ход. Ещё тогда, когда я лазил по округе, выискивая шансы, я прокопал ход под стеной хлева, замаскировав его крышкой с землёй. И он до сих пор сохранился!

Кряхтя, стеная и пачкая землю кровью, я подполз к лазу, откопал крышку и стал протискиваться в него. Блин, хорошо, что я сделал его с запасом! И не очень пожирнел с тех пор. Протиснувшись в подкоп, я аккуратно поднял крышку с другой стороны и выполз оттуда, сразу же уползая в кусты у дома.

Я полз и полз, стараясь не шуметь и молясь всем богам, кто меня слышит, чтоб эти два урода меня не увидели. Надо валить из деревни подальше! Если я останусь, то они это точно узнают, а потом постараются меня прикончить, чтоб свидетелей их дел не осталось. Так что бежать, бежать настолько далеко, насколько смогу!

Мой дом пылал, а я уползал в лес через поля с капустой, стискивая зубы и стараясь не издавать ни звука.

Долго ползти не получилось. Как только закончилась мягкая земля обработанного нашей семьёй огорода, начались кусты, жесткая трава и разной степени заострённости ветки и камни. Я побоялся, что загоню себе в живот какой-нибудь сук или распорю брюхо камнем, так что с трудом, но всё же поднялся на ноги.

Дышать было больно, очень больно! Рёбра в груди, казалось, от каждого вздоха шевелятся, потрескивают, будто вот-вот должны лопнуть. Но в лёгких ничто не хлюпало и кровь по губам не лилась, значит, рёбра, даже если и поломались, в лёгкие не воткнулись. Пройдя метров сто, я остановился, а потом, сжав зубы, ощупал место удара. Пальцы сразу же покрылись всё ещё сочащейся кровью, но никаких странных перепадов в рёбрах я не нащупал. Не знаю, может, их и не должно быть при переломе рёбер, я их до этого никогда не ломал, но всё же это меня успокоило.

Окрылённый, я побежал дальше. Вперёд, вперёд, только вперёд. Нужно уйти как можно дальше и как-то запутать свои следы. Скорее всего, охотники найдут следы того, что я уполз в лес, а за ними это узнает наблюдающий и его приятели-убийцы. Значит, надо убежать и как-то избавиться от следов. Но как? Для этого надо как минимум научиться летать, не меньше!

Хотя что это я? Километрах в трёх от селения протекала река, к ней через деревню текли два ручейка. Это же самый лучший способ спрятаться! В любом фильме на Земле герои сигали в воду — и течение их уносило от неприятеля. Да, река эта течёт с гор и должна быть прохладной, но вот Дикаприо вообще среди льдов купался и ничего, а фильм был поставлен по реальным событиям. Надо пробираться к реке!

Ясная и простая цель придавала сил. Быстрее, быстрее, ещё быстрее! Всего-то три километра, может, даже меньше! За полчаса можно добраться! Ну, если светло. Жаль, что сейчас ночь. Я брёл, часто останавливаясь и приваливаясь к древесным стволам, чтоб отдышаться, потом снова брёл и брёл. Полчаса? Сказка! Когда я дошел до реки, уже начало светать.

Широкая, метров в пятьдесят, река довольно шустро несла свои воды через предгорье, на котором я жил. Резкий берег метра в два высотой, каменный, потому что землю смыло потоком, обрывался, будто обрезанный. Ну, это и к лучшего. Подойдя к самому краю, я несколько раз вздохнул и прыгнул вниз.

То, что моя идея была мягко говоря дебильной, я понял почти сразу. Температура воды была такой, что я сначала почувствовал не холод, а жар, будто нырнул в кипяток. Побарахтавшись, я кое как лёг на спину, стараясь не выдыхать до конца, чтоб в лёгких оставался воздух — так можно было пассивно держаться на поверхности и не тонуть. Ноги, руки, спина стали замерзать, через полчаса в воде я их уже не очень-то и чувствовал. Зубы стучали друг о друга, а жжение в груди на месте удара уже даже как-то согревало. Но хоть кровь полностью остановилась.

Ещё через час, когда совсем рассвело, я понял, что надо что-то делать. Сейчас была середина весны, так что днём температура будет градусов двадцать пять, но в воде я это мало почувствую. Надо или вылезать, или не знаю. За полтора часа в воде я проделал километров десять, может, меньше, но всё ещё близко. Охотники на все пятьдесят ходили в лес, а ученики секты, сверхчеловеки, владеющие магическими техниками, могут на сотни бегать. Наверное. Чёрт! Ладно, вылезу на берег, обогреюсь — потом снова в воду.

Минут через десять подвернулась неплохая возможность — какое-то подмытое рекой дерево свалилось и кроной лежало в воде, надо только подплыть немного и схватиться за ветки. Так я и сделал. Задубевшие ноги не очень хорошо слушались, ноги тоже, но я смог направить себя к дереву, врезался в ветки всем телом и обхватил их руками.

Так, теперь осторожно, аккуратно подниматься вверх. Ветки дерева давно лишились листвы, от пребывания в воде они стали скользкими, покрылись какой-то слизью, а течение пытается сорвать меня с них, но это всё мелочи. Медленно, обхватив ветки руками и ногами, я стал скользить по ним к берегу.