Райдзин. Проект «Цербер» (СИ) - Извольский Сергей - Страница 12

Так, ладно. Деньги. Мне нужны деньги — отвернувшись от сестры, стянул остатки кожаной куртки с растерзанного ей убийцы. В куртке обнаружился бумажник — только по краям чуть-чуть мокрый от крови. Внутри, вот удивительно, золотые и серебряные монеты, самые разные. Рассматривать не стал — некогда, просто ссыпал в карман. Обнаружил еще несколько непривычно длинных пластиковых карточек — причем похоже не банковские карты, а пластиковые купюры. Да, именно купюры. Несколько двадцаток, пара карточек достоинством в пятьдесят… ну да, злотых.

Кроме того, в карманах куртки нашел ключи от машины. Вот это нам может пригодиться — особенно учитывая мою больничную робу, в которой на улице буду внимание привлекать.

Посмотрел на брелоке — эмблема БМВ. Поднялся от тела, выглянул в окно. Прямо под окном густая зелень, полосой в несколько метров от стены здания, дальше забор ограждающий больницу. На другой стороне узкой улочки видны каменные дома с красными черепичными крышами, зажегшиеся недавно фонари ярко освещают вход в госпиталь. Так, мы судя по всему на втором или третьем этаже. А больница — в Старом городе, очень уж характерный вид взгляду открылся.

Неподалеку от входа в госпиталь, прямо на нешироком тротуаре, агрессивно криво припаркован черный угловатый автомобиль. БМВ или не БМВ не видно, но весьма похоже: подобная манера парковки там похоже популярная дополнительная опция вне зависимости от варианта окружающей реальности.

В окно я выглядывал просто осмотреться, собираясь после выходить из палаты и выбираться из больницы по лестнице. Но сейчас план поменялся: внизу, в холле, могут быть подельники, а мы с Наоми определенно привлекаем внимание. Окно же высокое, массивное, но открыть можно. Снизу — широкий карниз, хоть беги, а до водосточной трубы метра три.

Наоми уже подошла ближе ко мне. Смотрела не только на улицу, но и на меня. Букет неприятных чувств из ее взгляда так и не уходил, просто эмоции девушки чуть поутихли, так что я снова их чувствовал. И снова кроме ненависти и злости я ощутил заинтересованность.

Если бы еще знать, почему у нее такие эмоциональные качели, связанные со мной. Но, если бы у бабушки были борода и еще кое-что, то это был бы уже дедушка. Так что живем с тем что есть.

— Давай через окно уходить, — показал я сестре на улицу.

Вслух отвечать Наоми снова не стала, опять кивнула. Немая? Очень на то похоже, даже не шипит. И когда белоглазая ее уколоть пыталась, тоже ведь не кричала, стонала только сдавленно.

Рывком открыв тяжелую створку, я быстро выбрался на карниз, прошел пару метров и перебрался на водосточную трубу. Аккуратно — чтобы не поранить ноги, спустился вниз, замер в кустах. Трава щекочет босые ступни, но совсем некритично, реципиент видимо босиком ходил периодически.

Наоми спустилась раза в три быстрее меня — серебряным росчерком скользнула из окна, словно чередой стоп-кадров материализовавшись на карнизе, потом рядом с водосточной трубой, потом на ее середине и хоба — уже стоит рядом.

Впечатляет.

Смотрит на меня по-прежнему с явно выраженной неприязнью. Глаза сощурены, губы поджаты. Черт, как бы она мне когтями не перестегнула, судя по взгляду она едва удерживается от такой перспективы. Может быть ну ее?

Нужна ли тебе такая машина, Вовка? — спросил я сам себя. С одной стороны — сестра, младшая. С другой — оглянуться не успеешь, нашинкует как мясо на шаверму.

— Вместе расходимся или по отдельности? — спросил я ее, приняв решение.

Отвечать Наоми не стала. Она даже на вопрос не отреагировала, ни словом ни жестом. Просто крайне внимательно смотрела на меня.

— Ты вообще говорить можешь? — машинально задал я следующий вопрос.

Иногда бывает так, что сам вопрос гораздо более информативен, чем ответ. Вот сейчас так и случилось. Правда, информации я получил после этого вопроса больше о себе. Словно вспышкой глубинной памяти — в прошлой жизни я был сильный, смелый, ловкий, умелый и даже иногда в некотором роде умный. Вот только была у меня черта, портящая все — очень часто перед тем как что-то сделать, я забывал подумать.

Вот как сейчас.

Едва задал вопрос как вдруг понял, что Дмитрий Новицкий уж знал бы — может Наоми говорить, или нет. И вообще я говорю сейчас на русском, а судя по локации может должен на польском говорить. Тем более что «новый я» здесь вырос и учился, и знание польского у меня из его памяти прорезалось.

Похоже, Наоми сейчас думала об этом же. Злость и презрение из ее взгляда полностью исчезли, уступив место удивлению. Девушка-оборотень вдруг наклонила голову, глядя на меня изменившимся взглядом.

— Ты не мой брат, — то ли задавая вопрос, то ли констатируя, произнесла Наоми вдруг неожиданно звонким голосом.

Похоже, Штирлиц из меня вышел не очень. И вот что ей сейчас ответить?

Решение пришло быстро — похоже умение создавать непростые ситуации у меня выработало и умение их оперативно разруливать. Так что над ответом долго не думал:

— И да и нет, долгая история. Давай расскажу, когда свалим отсюда?

Сохраняя невозмутимость, Наоми кивнула. Больше она ничего не сказала, теперь смотрела ожидающе.

— Машина, — показал я на криво припаркованный на тротуаре БМВ. — Я сейчас снимаю с сигнализации, если откликается, перелезаем через забор и…

Так — осекся я на полуслове. На фоне всего случившегося просто забыл о том, что во время ритуала над поляной летал беспилотник Дефензивы. Если уж они за дочерями князя Лещинского следили, чтобы добыть на него компромат, то за нами в больнице — скорее всего тоже может быть наблюдение.

С другой стороны — кто мы такие и зачем мы им нужны? К тому же без машины уходить тоже вариант на троечку — сестренка-оборотень с серебряными волосами, и я — босиком в больничной робе, внимание будем привлекать определенно, до первого полицейского патруля.

— Наоми.

Сестричка-оборотень снова никак вслух откликаться не стала, просто с вопросом посмотрела на меня.

— Машина может быть под наблюдением. Но без машины мы привлекаем излишнее внимание.

«Я не знаю что делать», — так можно было интерпретировать ее пожатие плеч.

Ладно, надо уже что-то решать, секунды как песок утекают. Нажал на кнопку брелока, криво припаркованная машина коротко и бесшумно мигнула поворотниками. Отлично, я не ошибся.

— Погнали, — произнес я.

Перепрыгнули через забор, быстрым шагом перешли дорогу. Едва сев на водительское место, я осмотрелся. Органы управления в принципе знакомые, коробка передач ручная. По ощущениям — машина совсем не новая, словно из конца девяностых. Как «бумер» в одноименном фильме, только не такой массивный. Компактней, больше похоже на пятую серию, не седьмую. Похоже, но при этом в машине все неуловимо чужое. Я такого — и некоторых таких решений, как встроенный в приборную панель массивный блок с широким экраном, в подобных моделях ни разу не видел.

Вставил ключ, повернул — двигатель утробно зарокотал. Дизель. Чуть больше половины бака, отлично.

— Куда бежать, как думаешь? — спросил я у Наоми.

— В Кобрин? — посмотрела она на меня с вопросом.

Если бы я еще знал, что это такое.

— Это куда?

— Это туда, — махнула она рукой, указывая направление на восток.

— Почему туда?

— Кобрин свободный город, — с удивлением посмотрела на меня Наоми, как будто сказала что-то, что я должен понять.

— Ясно. В Кобрин, так в Кобрин.

Включил первую передачу, звучно перегазовав — очень высоко сцепление схватывает. Съехал с тротуара, развернулся и поехал по узкой улочке. Коробка передач ручная, непривычно — давно не ездил, но это как велосипед, разучиться невозможно.

За нами никто не поехал, никто из больницы не выбежал. Повернул за угол больницы, проехал пустой нерегулируемый перекресток. И даже расслабился. Ненадолго и несильно — еще ведь куча вопросов где я вообще и что мне дальше делать.

— Если нам сейчас присядут на хвост и мы вдруг разойдемся, давай определимся где встречаемся и до какого момента друг друга ждем.