Райдзин. Проект «Цербер» (СИ) - Извольский Сергей - Страница 32

Модест Петрович определенно хорошо владел собой, но беседа для него не задалась в самом начале, когда я пошел с козырей о потери памяти. Кроме того, он явно настроился на короткий монолог, но мои вопросы, которые я все же задавал вопреки прямому запрету, сбивали его с толку. В то же время он почему-то вопросы больше не пресекал, а даже на них отвечал. Нервничал, заметно раздражался, но отвечал.

— После оформления господином Сэкиро опекунства вам поставили ментальный блок. Этот блок имеет задачу не только ограничивать ребенка в бесконтрольном использовании стихийной силы, но и показывать его потенциал развития. Вы должны помнить, я упоминал о государственных квотах для одаренных.

— Да.

— За минувшие сто лет среди великих держав появилось слишком много посредственных владеющих даром. Их положение в обществе не позволяет нейтрализовать им Источник, при этом их средний потенциал или защищенное от воинской обязанности положение в обществе никак не влияет на обороноспособность государства. Именно поэтому, при каждом проблеске проклятого дара в детстве младенцу ставится ментальный блок, который посылает сигнал тревоги только лишь в том случае, если потенциал проклятого дара выше среднего. Каждый такой владеющий проклятым даром для государства — в перспективе ценный актив…

«Скорее всего ценность в том, что он не принадлежащий ни одному роду или клану», — добавил я про себя.

…поэтому имейте ввиду, что вас теперь будет вести специально назначенный специалист из Третьего отдела. Успешно инициируете Источник, закончите обучение и получите контроль над даром — полноценно станете одним из нас, одним из владеющих. Не закончите, ну что ж… как говорит глава Госсовета, shit happens.

— Интересный у вас глава Госсовета.

— У нас, Дмитрий Сергеевич. У нас: если вы принимаете мое предложение, вы станете гражданином Российской Конфедерации.

— А я сейчас вообще…

— Сейчас вы состоите в неполноценном гражданстве Трансатлантического Союза, частью которого является Речь Посполитая. Выйти из гражданства Российской Конфедерации вам пришлось, чтобы после переезда в Познань иметь возможность поступить в Британскую международную школу.

«Неполноценное гражданство», надо же. Картинок окружающего мира складывалось все больше, но общая картина яснее от этого не становилась. Похоже, в местных политических реалиях без усердия и с наскока точно не разобраться.

— Модест Петрович, разрешите еще вопрос.

— Задавайте.

— Вопрос, собственно, все тот же: почему мне позволили стать гражданином другой страны, и почему меня не забрали заранее, чтобы не устраивать ярких пожаров в городе Познань.

На этот вопрос Модест Петрович отвечать не торопился. Он очень долго смотрел мимо меня и серьезно задумался. Минут через пять я уж было подумал, что он заснул — сидел не шевелился и даже не моргал.

— Модест Петрович?

— Простите, Дмитрий Сергеевич. Видите ли, от моего ответа на вопрос — если я решу на него ответить, может зависеть ваша дальнейшая жизнь и моя карьера. Так что дайте мне еще минуту, пожалуйста.

Глаза собеседника при этих словах вновь стали практически черными, неприятными. Я отвлекать его больше не стал и прилежно ждал, пока он думал — отвечать или нет. Когда молчание затянулось, и я думал, что ответа не последует, Модест Петрович все же заговорил.

— Ментальную пломбу вам ставил человек, которого уже с нами нет. Но по всем документам проходит информация, что блокировка вашего дара была совершена на таком уровне, что ваш дар просто не должен был проявиться. Еще раз: согласно документам, тайным документам, а не общедоступной дезинформации в личном деле о наличии слабой искры, ваша стихийная инициация просто не могла произойти. Ментальный блок поставлен столь мощный, что он просто не должен был быть пробит. Почему это случилось — большой вопрос. Либо ваш дар разбудили сестры Лещинские с бароном Горановым во время ритуала, либо у нас насчет блокировки вашего дара просто была неверная информация. Считайте все мною сказанное секретными сведениями, и ни с кем не распространяйтесь об этом.

— Понял.

— Это хорошо, что поняли. Тогда не буду вас сильно задерживать, борт в Нагасаки уже ждет.

— У меня не будет в Нагасаки проблем в связи с эхом событий из детства?

Модест Петрович, глядя на меня как змея — немигающим взглядом, глубоко вздохнул. Медленно выдохнул. Он меня что, этим напугать хочет, я не очень понял?

— Для вашего обучения школа «Аскольд» выбрана неслучайно. Япония — сама по себе обособленная и в некоторой степени закрытая территория, чужаки там всегда на виду. Русская же территория в городе Нагасаки — анклав в анклаве. Это отдельный район на западном побережье залива, у подножия горы Инаса. Пока вы будете пытаться совладать с проклятием своего дара, в школе «Аскольд» и на русской территории вас не достанут ни Лещинские, ни Дефензива — я думаю, что леди Ядвига наверняка не оставила намерения задать вам еще несколько вопросов. Если вы будете соблюдать элементарную осторожность и не покидать границы русской территории, вы будете в безопасности. Конечно, префект Нагасаки — он до сих пор занимает свою должность, скорее всего будет пытаться что-то сделать, но навредить вам ему будет непросто. Да и на фоне основных проблем обида главы префектуры — меньшее зло.

— Вопросы с жильем и безопасностью мне решать самостоятельно?

Снова спросил прежде чем подумал. Ожидал взрыва, а Модест Петрович, надо же, ответил даже без недавней пантомимы со вздохами и тяжелым немигающим взглядом.

— Нет конечно. Во всех необходимых аспектах мы вам поможем, вплоть до охраны и личных телохранителей. Я же сказал, у вас будет специально назначенный куратор от Третьего отделения. Это уже все частности, Дмитрий Сергеевич. Прямо сейчас над их решением идет работа и по прибытии в Нагасаки вы получите всеобъемлющий инструктаж. Еще вопросы есть? — спросил Модест Петрович уже тоном, не оставляющим сомнений что беседу пора заканчивать.

— У меня осталось очень много самых разных вопросов, но полагаю, что ваша должность не располагает к обсуждению этих частностей.

— Мне нравится ваш подход к делу, Дмитрий Сергеевич.

— Спасибо за беседу, Модест Петрович.

Я поднялся и направился к выходу. Поднялся и сидевший в углу поручик Радецкий — я и забыл уже про него, а он оказывается все это время в кабинете был.

— Дмитрий Сергеевич, — окликнул меня от самой двери Модест Петрович. И когда я обернулся, он заговорил: — После того как вы перешагнете порог школы, уже за время обучения на первом курсе вам станет известно слишком много закрытой от обычных людей информации. Даже именование homo deus, которое я недавно употребил, относится к категории секретных сведений не подлежащих к разглашению. Несложно догадаться, что его употребление в общем инфополе строго запрещено, дабы не подогревать социальное напряжение. И полагаю, вам следует знать вот что: к вящему сожалению, абсолютное большинство всех тех, кто выбирает вариант обучения в попытке взять проклятый дар под контроль, но не окончив его терпит неудачу или пройдя часть пути принимает решение отказаться от дара… все они становятся жертвами самых разных несчастных случаев.

— Какая неприятная тенденция.

— Да уж действительно, из разряда необъяснимо, но факт, — развел руки Модест Петрович, улыбнувшись мне на прощание крайне неприятной улыбкой. — Так что имейте это в виду, Дмитрий Сергеевич.

Прошло уже несколько дней в новом мире, но за эти дни окружающего нового мира я так особо и не увидел. Отдельные картинки только — как в коридорной компьютерной игре. Даже улицы Познани толком не посмотрел, очень уж быстро БМВ ехал.

Вот и сейчас, лишь глянув на небо над городом Белоцарском из-за забора воинской части, покинул его на военном грузовике. Который доставил нас на аэродром в широкой степи, где мы без задержек пересели на борт военно-транспортной авиации. Оказавшийся вполне обычной большой железной птицей, рабочей лошадкой безо всяких техномагических элементов по типу невидимости.