Вспышка. Том 1, 2 (СИ) - Хорс Игорь - Страница 93

Секунды тянулись, превращаясь в минуты…

Глеб и Дима стояли чуть в стороне, тихо перешептывались. Наконец поняли, что мешали мне. Смотреть, чувствовать, слышать.

А я еще пытался что-то увидеть, но бесполезно.

Прошла минута, за ней еще одна.

Он не появлялся.

Неужели утонул? Так просто. Мы бежим за ним, он убегает. Он прячется, скрывается так умело, как никто, пожалуй, на Земле, а потом просто… тонет в двадцати метрах от спасительного берега? Разве может такое быть?

— Может, — ответил я вслух. — Может. Хотя и не верится. Все может быть…

— Чего ты там бормочешь, Ник? — Глеб участливо положил тяжелую ладонь мне на плечо.

Я перестал смотреть, опустился на землю.

Слишком много времени прошло. Минут десять. Не может он так долго под водой находится. Как глупо. Как нелепо…

— Расскажи, что ты видел, — Глеб сел рядом.

Я вздохнул полной грудью — как легко, оказывается, по новой привычке погрузил ладони в песок, траву, колючки, камни.

Рассказал то, что только что видел, снова и снова пытаясь почувствовать ЕГО через землю. Безрезультатно. Наверное, потому что его ниточка прервалась. Видимо, так и происходит, когда кто-то умирает? Его земной след просто исчезает? Или он меняет свое местоположение, переходит в другой мир? И из этого мира до него уже не добраться?..

Сообщение.

Связь с объектом утеряна.

Ищем другую возможность установить контакт.

Ну, вот и подтверждение.

Пусть и не однозначное.

Не заметил, как устный рассказ и мои мысли переплетаются, создают мешанину из слов и фраз. молчать не буду.

е слышу. м, аться в кромку противоположного берега.

опускаюсь на землю, погружая ладони в песок.

— Ч-чего-то я не п-пойму, он ут-т-тонул или как?

Широкая ладонь Глеба тут же отвесила Диме жирный подзатыльник.

— Ты совсем тугодум что ли? — сказал Глеб. — Сказали же У-ТО-НУЛ! Или тебе как-то по-другому втолковать?

— Да от-тстань ты от меня! — Дима встал, неловко выудил из кармана рацию, отошел в сторону.

— Пошел докладывать, — сообщил Глеб, ухмыльнувшись. Подошел ко мне, опустил тяжелую руку на плечо. — Ну, чего же ты пригорюнился, следопыт?

Он дружески похлопал меня. Я натянуто улыбнулся, посмотрел на появляющиеся в небе первые звездочки. Завтра день обещает быть хорошим — ясным, теплым.

Вот только не для всех.

Стало отчего-то грустно. Не знаю почему. Не зверь же стал этому причиной? Ведь все его считают не просто зверем, а чудовищем, людоедом, монстром. Сейчас, если он погиб, все будут считать, что он получил свое, туда ему и дорога и все прочее… Если он и на самом деле погиб.

Но только я один ощущаю возникшую в душе пустоту? Ощущение, что-то не случилось, чего-то не произошло, чего-то не хватает не покидало. Внезапно возникший вакуум в душе засел занозой.

И много загадочных вопросов осталось без ответов.

— Слишком просто, — сказал я, глядя на воодушевленного Глеба. — Так не бывает.

Глеб молча, сдерживая улыбку, смотрел на меня. Жалеет, чувствую. Но рад, что хоть и так, но все это непонятное закончилось. Утонуло вместе со зверем в пучине реки.

— Бывает, что тут поделаешь, — вздохнул он, тяжело поднялся. — Ведь ты же его больше не чувствуешь? Да?

— Да. Но, может, это значит, он еще что-то придумал? — продолжал цепляться я неизвестно за что.

— Брось, — сказал Глеб, разминая бугристые плечи. — Умерла, так умерла. Отмучился и отмучил. Все. Поехали по домам.

Подошел Дима.

— З-запольский сказал, что труп все равно н-надо искать. Иначе он н-не верит.

— Вот и пусть ищет! — воскликнул Глеб и зашагал к дороге. — Может прямо щас и начинать, вон звезд сколько на небе вылезло — светло!

— Искать трупы, Дима, могут и другие, — сказал я, отечески взял его под руку, повел следом за Глебом. — Например, полиция. Даже без собак.

— Так что, з-значит все? По домам?

— Догадливый ты, Димоха, — крикнул Глеб. — По домам. А ты что, не хочешь? Тебя никто не ждет что ли?

Дима оживился, даже идти начал увереннее, веселее.

— Н-ну как же, ждет! Да и жрать чего-то з-захотелось сразу!

— Вот и пойдем, — сказал я, тяжело вздохнул. — Пожрем, поспим, отдохнем, короче. Поработали мы пусть и не очень удачно, но… что смогли — все сделали. Правильно?

— Ага.

— Значит, упрекнуть нам себя не в чем. Найдут труп, всем объявят: зверь убит, угрозы больше нет. Все успокоятся, так ведь?

Хотя сам в это не верил. Все равно не верил.

Егор поставил на стол принесенные из холодильника две литровые бутылки водки, отошел к окну. С кухни плыли запахи пельменей. Лидер его несостоявшейся пока партии умело помешивал булькающее варево, сдобренное лавровым листом и чесноком. На скрипящем диванчике за спиной вполголоса щебетали две толстые и некрасивые девицы.

Вечерело. Егор шумно выдохнул, отвернулся от окна, положил мобильник на стол.

— Ну, скоро там жратва будет готова? — крикнул он на кухню, опустился на стул.

— Скоро, скоро! Разливайте пока, я уже накладываю.

Егор откупорил запотевшую бутылку водки, сдвинул в кучку стопки. Девицы подсели к столу, разложили по тарелкам крупно порезанный помидор, кусочки копченого сала и вареной колбасы.

Егор с тоской посмотрел на них, веселящихся не понятно чему, не халявной же водке и жратве, в самом деле.

Только одно у них на уме.

Его же совсем другое беспокоило.

Все его попытки переманить на свою сторону людей не увенчались пока должным успехом. Люди, вместо того чтобы всем вместе, во главе с лидером, встать на защиту своих домов, детей и стариков от сбежавшего чудовища, попрятались в страхе по домам. Как же расшевелить это стадо баранов? Что еще сделать? Может, чем-то умаслить? Но чем?

Горячее, пышущее блюдо приземлилось перед ним на столе под бурные аплодисменты толстух.

— С пылу, с жару! — воскликнул седоволосый. — Нету лучше закуски, чем пельмени! Так ведь, Егор Иванович?

— Так! Так! — закаркали девицы, восторженно заглядывая седому в рот.

Ведет себя как хозяин, подумал Егор. Не слишком ли он вжился в роль вождя партии и всех ущербных народов? Он кинул украдкой равнодушный взгляд на седоволосого: на ту ли лошадку он поставил?

А может людям жратвы побольше дать, да водкой залить? Тогда пойдут за ним. Он может это организовать. Пусть и временно. А что потом? У мужика эту соску если забрать, то бунт будет еще похуже. Для простого народа это — святое, с этим не шутят.

Да и не осталось у них ничего святого. Все идеи забрали, взамен ничего не дали. Потому и злобный стал народ, недоверчивый ко всем и вся.

— Ну, по маленькой! — продолжил седой, поднялся, поправил галстук. — Предлагаю тост за нашего уважаемого хозяина, за его радушие и гостеприимство!

— Да, да, за хозяина! — подхватили толстухи.

Егор ухмыльнулся, не чокаясь с ними, опрокинул в себя из стопки. Холодная жидкость провалилась внутрь незаметно, словно воздуха морозного глотнул.

Что здесь вообще происходит, подумал он, заталкивая горячий ароматный, но почему-то безвкусный пельмень в рот. Кто эти люди, что они здесь делают, зачем ему все это надо?

А самое главное — что ОН делает? Не лучше ли ему одному все сделать. Правильно сделать.

— Между пегвой и втогой — пегегывчик небольшой! — прокартавила та толстуха, что пострашнее.

Егора даже передернуло.

Черт побери, откуда они взялись такие? Неужто он не достоин большего?

Вторая стопка пролетела так же незаметно.

За ней третья.

Картавые толстухи через полчаса уже лыка не вязали. Обнимаясь втроем с седым под гнусавые вопли какого-то сопляка из радиоприемника.

На столе две пустые бутылки, огрызки хлеба, пятна от помидор на скатерти. По комнате клубился тошнотный запах сигаретного дыма.

Весело, аж плакать хочется, подумал Егор. И это и есть жизнь?