С чистого листа (СИ) - Цветкова Алёна - Страница 34

И мы говорили о том, что было в моем прошлом, о том, что я помню, советуясь, как приспособить мои знания к местным реалиям. Нет, я не собиралась менять мир вокруг, помнила про старостиху в моем доме, но ведь грибы, ульи и ямное содержание кроликов тоже были оттуда, но вписались в наш быт легко и совсем незаметно. И еще сыры.

Сыры я так и варила на крапиве. Из первой, пробной партии получался не совсем ламбер, но очень похожий. Деду понравился, а меня травяной, едва уловимый аромат, немного смущал. Неизвестно же, понравится это господину Фацию или нет. Но я все вечернее молоко в такой сыр и перерабатывала. Даже если мэру не подойдет, то нам с дедом на зиму сгодиться.

Утрешнее молоко уходило на еду и корот. Благо коровка гоблинская, Буренушка наша, молока давала больше всех деревенских коров. Но я уже озвучила всем желающим, что телочку оставлю себе. А вот если будет бычок, то продам старосте для улучшения местной породы.

Еще из моего прошлого мы с дедом решили использовать рецепты по засолке грибов, овощей… здесь, кроме капусты ничего не квасили, да и овощей здесь росло не особенно много – не выращивали.

Морковка, которая здесь была ярко-красная, лук с белыми чешуйками, но очень острый, репа – почти классическую в плане размеров. Ее реально тянули всей семьей, вырастала она с огромную тыкву. И сами тыква. Вот она были некрупная, с футбольный мяч, но с очень толстой и плотной оболочкой. Она хранилась всю зиму и даже больше, и шла на корм скоту. Как и паслены, плоды которых ели сырыми, а клубни запасали на зиму. Вот и все огородные овощи, что росли и на моем огороде тоже, хотя урожай был гораздо хуже, чем у соседей. Сказался потерянный месяц.

Мои соседи уже убрали лук. А мой пока стоял. Но в кладовой уже висело пяток связок, это со мной за молоко бескоровная беднота начала рассчитываться. Я-то им молоко не просто так отдавала, а за будущий урожай.

Приносили мне и репу, ее много не сажали, хранилась она не особенно хорошо, а съесть одну среднюю репу за один раз было под силу только такой большой семье, как у Аништы.

Вот с нее мы и решили начать. С помощью сложной цепочки обмена заполучила я пару ведерных бочек, которые заполнила нарезанной соломкой репой, прослаивая дольками кислых, незрелых яблок, и залила колодезной водой с солью. Придавила все это дело деревянным кружком с гнетом и оставила киснуть прямо в доме. Через пару недель нужно будет спустить в подвал и есть всю зиму.

Яблок падало очень много. До Дня Яблока, аналога нашего яблочного Спаса, было еще дней десять, а оставлять яблоки гнить под деревом, как все, мне не позволял мой внутренний хомяк. Хотелось все собрать и употребить в дело – сварить сидр.

Для сидра мне нужны были особые кувшины. С гидрозатвором. Здесь такие не делали, и вино ставили бродить просто в бочках. Но я знала, что вкус у моего сидра будет лучше. Не такой кислый.

Мы с дедом решили, что нужно мне идти в соседнюю деревню, в Большую Речку. Там живет и работает гончар, и ему можно заказать ему какие угодно кувшины. До Большой Речки рукой подать, бабки Агин дом как раз почти посредине стоит, поэтому, не откладывая дело в долгий ящик, утром следующего дня, я отправилась к гончару.

До дома бабки Аги я добежала быстро, там и дороги-то чуть совсем, и знакома она, сто раз исхожена, пока за грибами-ягодами ходила. Через деревню к броду, там по бревну с перильцами на другой берег перебралась, рощицу по заросшей тропинке пролетела и вот, пожалуйста, опушка с крошечной усадьбой. Забытой и заброшенной…

И вроде бы совсем мало времени избушка провела без хозяйки, а забор уже кое-где покосился, калитка повисла на одной петле и негромко скрипела, покачиваясь на ветру. А лес начал захватывать территорию, и уже во дворе росли крошечные деревца, макушки которых едва виднелись над густой, зеленой травой.

Я остановилась на мгновение, с сердце заныла заноза, никто так и не узнал, что случилось с несчастной бабкой Агой. Все согласились с тем, что ее убил безмирник, даже не вспомнив, что пропала она немного раньше.

Крошечный рыжий комочек приземлился на крышу, спрыгнув с ветки огромной сосны, нависшей прямо над домом. Белка. Я была слишком далеко, чтобы напугать ее своим присутствием, и она, в три прыжка добралась до трубы и нырнула внутрь. Вот так… уже и звери облюбовали жилье старой знахарки… Я вздохнула, и зашагал прочь.

Дальше дорога шла по краю настоящего, густого, почти дремучего леса. Раньше, когда деревенские бегали к бабке Аге тропинка была протоптана, но сейчас она и здесь начала потихоньку исчезать с лица земли. И только угадывалась по узенькой полосе неплотно сомкнувшихся зарослей крапивы.

Гончар жил на правой стороне Большой Речки, и мне пришлось идти по крайним улицам деревни, которая была раза в два больше нашей. И люди здесь жили заметно богаче. И если у себя в деревне мы с дедом уже считались крепкими середнячками, то здесь прослыли бы беднотой. Надо же… вроде расстояние всего ничего, а такая разница. Интересно, почему? Надо будет спросить у деда.

У нужного мне дома, последнего по этой улице, играли ребятишки. Такие же маленькие, как Аништовы пострелята. На мою просьбу позвать мастера, ответили, что дядька Зелка на берегу, добывает глину.

Идти далеко не пришлось, высокий обрывистый берег был тут же. В трех шагах. А вот самого дядьку Зелку я увидела не сразу. Только когда заметила мелькавшую тулью соломенной шляпы над травой.

– Доброго дня, мастер, – окликнула я гончара, ковырявшегося в огромной яме. – Я тебе кувшины заказать хотела.

Жилистый пожилой мужчина, в привычной простой крестьянской одежду равнодушно смотрел на меня снизу:

– Тетку Гарку крикни, она посуды тебе покажет. Какие хошь есть. К ярмарке приготовил.

– Таких, какие мне нужны у тебя нет, – улыбнулась я, – мне дед мой, Лишек из Выселок, сказал, что только ты, самый лучший мастер в округе можешь сделать такие кувшины, какие я хочу.

Дядька Зелка воткнул лопату и, недовольно поворчав, выбрался наверх по аккуратно вырубленным ступенькам.

– Говори, – хмуро посмотрел он на меня, – какие тебе нужны? И сколь…

– Пять ведерных, глазурованных кувшинов с водным затвором для вина.

– Это как? – в глазах гончара появился интерес.

– Похоже на обычный кувшин с широким горлом, как ты для зерна делаешь. Но на горлышко надевается миска без дна, чтобы края вровень с кувшином были. И еще одна миска, немного меньшего объема вместо крышки. В кувшин кладешь яблоки, в миску, что на горлышке наливаешь воду и накрываешь второй миской, опуская край в воду.

– Хм, – дядька Зелка прищурился, пытаясь представить то, что я ему нарисовала, – а зачем? Зачем этот водный затвор?

– Чтобы воздух в кувшин не попадал и вино не портил. Ты мне сделай такие кувшины, а я тебя потом вином угощу. Сам посмотришь, стоит или нет затвор этот использовать, – я прищурилась. Дед поведал мне о любви гончара к вину.

– Ну, если угостишь, – рассмеялся он и назвал свою цену, – Двадцать медянок за один.

Это было примерно так же, как если бы я покупала кувшины на ярмарке, и меня такая цена вполне устраивала. Но разве же можно упустить возможность поторговаться?

– Что-то дорого просишь, – покачала я головой.

– Дак, и кувшины у тебя не простые, – хохотнул дядька Зелка и засверкал глазами. Ага! Тоже любит торговаться. Азартный, значит.

– А давай мы с тобой об заклад побьемся, – предложила я ему, – ежели вино мое вкуснее обычного получится, ты мне еще пять таких же горшков сделаешь. За эту же серебрянку. А ежели испорчу я вкус, то за эти еще одну серебрянку сверху дам.

– Идет! – гончар загорелся идеей и теперь довольно потирал руки, веря в свою победу, – через десять дней приходи. Будут тебе кувшины с водным затвором.

– Договорились! – Мы скрепили нашу договоренность крепким рукопожатием и расстались довольные собой.

Я, конечно, рисковала. Мало ли, что у меня получится. Я-то не помню, делала я сидр этот когда-нибудь или нет… Но зато если получится, будут у меня не только горшки за полцены, но и клиенты на вино. Урожай яблок в этом году огромный. Вина будет много.