С чистого листа (СИ) - Цветкова Алёна - Страница 62

Владислав держал меня за плечи, опуская все ниже и ниже. Я не боялась, я думала, какой он затейник. Такое я только в фильмах видела, а сама еще ни разу не делала… под водой.

Но воздух закончился, и я попыталась всплыть. Но Владислав давил все сильнее. Он был абсолютно спокоен, сердце стучало ровно, руки не дрожали, и, вообще…

А захлебывалась водой, билась, пытаясь выплыть, и не понимала, что я сделала не так?

Теперь поняла… О, Небо! Простите меня. Андрей, Вика… все те, кого я обижала, не замечая, что причиняю боль… простите меня!

Пока я предавалась воспоминаниям, бабка Ага протащила меня через портал и поволокла в деревню. А я вдруг запаниковала. Как после того, что сделала в прошлом, посмотрю в глаза деду и Петьке? Небо, а если они знают какая я дрянь? Просто молчат, потому что у них нет выбора?

– Деда! – увидев стоящего на коленях у кровати несчастного деда, который из-за моей черствости так до сиз пор и не ходил, я разрыдалась и кинулась к нему, – деда! Прости!

Рухнула на колени рядом, понимая, что я, гадкая тварь, за все время даже не подумала ,что деда надо показать врачам, что его надо лечить, обняла и заревела, одновременно рассказывая правду про себя, каясь в своих поступках и прося прощение.

– Оля, дочка, да что же такое?! – дед не понимал ни единого слова из моего бессвязного воя и встревожился, – Да что же с тобой такое?! Ага?! – заметил он бабку, – что моей внучкой?!

– Скоро узнаешь, – грубо перебила деда бабка Ага, – где щенок? Лишек, где этот проклятый мальчишка?!

– Так, учится, – недоуменно ответил дед, поглаживая рыдающую меня по голове, – Оля, что случилось?! Что-то с Петькой?!

– Ладно, заберем его на обратном пути, – приняла решение бабка Ага и приказала, – одевайся, Лишек, ты идешь с нами.

– Куда? – не понял дед и добавил в сердцах, – Да, что в конце-концов здесь происходит? Кто-нибудь объясните мне?!

Бабка Ага недовольно сверкнула глазами. А я вдруг поняла, что бабка просто в ярости. И совершенно не понятно, почему.

От удивления я перестала рыдать и теперь, всхлипывая и трясясь от пережитых эмоций, смотрела на бабку Агу, гоблина и деда, пытаясь понять… потому что мне показалось, что я начала догадываться.

– А я говорил, Ага, – непонятно откуда взявшийся веселый гоблин хохотнул, встав на пороге, – девочка изменилась.

– Чушь, – рыкнула бабка Ага. И куда делась добродушная старушка, – люди так не меняются! Мне ли не знать, – она засмеялась-закаркала непривычно грубо.

– Не меняются, – пожал плечами гоблин, – если они не эмпатокинетки, которые сами хотят измениться.

– Она слишком слаба, чтобы так влиять даже на себя, – уверенно возразила бабка Ага.

А гоблин снова хохотнул:

– Или кто-то постарался, чтобы ты так думала, и прикрыл силу до поры, до времени, – подмигнул он мне.

– Кто? – расхохоталась старуха, – Те, кто могли бы это сделать, ни о чем не догадываются.

– Например, я, – гоблин неотрывно смотрел на бабку Агу. Глаза в глаза. И впервые на моей памяти был серьезен. – Ты была слишком самонадеянна, принимая клятву моего деда. Как впрочем и всегда, – он насмешливо фыркнул, подошел ко мне и легонько ткнул в лоб. Точно так же, как на рынке, когда впервые назвал меня безмирницей. – Уже мой отец нашел способ обойти клятву. А теперь я абсолютно свободен в своих поступках.

От прикосновения гоблинского пальца в моей голове вспыхнуло солнце, ослепляя и сжигая до тла. Но боль прошла так быстро, что я не успела закричать. Только реальность немного плыла, как будто бы я опьянела.

А еще я четко видела, гоблин веселится и за этим весельем прячем сильный страх, даже панику. Дед очень обеспокоен моим состоянием, и немного нервничает из-за непонятного поведения бабки Аги. Она же просто зла. Ее чувства – это злоба в чистом виде, консистенция злости… Нет ничего в этом мире, на что и на кого бы не злилась в этот момент бабка Ага, кроме себя. Вот себя она ощущает единственным исключением из всего этого мира. Высшей формой существования, рядом с которой все остальные неважны и не значимы. Точно так же, как я совсем недавно.

– Ты! – рявкнула бабка Ага на гоблина. А я вздрогнула, такой голосище уж точно не может принадлежать старухе. – Как ты мог предать меня?! Нарушить клятву?! – завизжала она противно и наставив палец на бледного, но все еще улыбающегося гоблина, что-то зашептала.

– У тебя ничего не выйдет, – как-то особенно мягко и по-доброму произнес он, – ты отдала Сердце Лоле. Сама. Добровольно. И моя верность теперь принадлежит ей.

Резко крутанувшись на одном месте, бабка Ага повернулась к нам.

– Отдай, – зашипела она, протягивая ко мне крючковатые руки, – Лола, отдай мне Сердце… Этот предатель хочет помешать тебе стать королевой.

О, Небо! Я бы соврала, если бы сказала, что во мне ничего не дрогнуло. Дрогнуло. Да еще как дрогнуло! Но я с силой сжала зубы, до звона в ушах, до звездочек перед глазами, и сумела остановить, рванувшую к Камню руку. Только теперь я знала, это не бабка Ага колдует. Это я сама… легко справляться со своими демонами, если они не имеют над тобой силы из-за чьей-то магии. А вот когда они в полной силе… И хотят, чтобы ты получила титул, которого, вне всякого сомнения, достойна больше всех.

– Нет, – прошептала я и помотала головой, вдруг бабка не услышит.

– Как ты с-сме-ешь! – возмущенная бабка вскинула руку, собираясь колдовать, – он мой!

– Нет! – раздался звонкий мальчишеский голос и, загораживая нас от бабки, перед нами откуда ни возьмись появился бледный до синевы, и задыхающийся от быстрого бега, Петька. Без своих сережек. – Еще шаг, – выдохнул он, – и я уничтожу тебя.

Короткий взмах рукой, особый взгляд, и наш стол рассыпался прахом…

– Повелитель времени, – ахнула бабка Ага, испуганно глядя на Петьку, – но как?

– Вот так, – он слегка улыбнулся, – я вернулся, Агата. И второй раз ты меня не проведешь…

В этот самый момент, в дверь друг за другом вошли его наставники: безмирник Лекс, эльфяк Андариэль, человек и дракон, имен которых я так до сих пор и не узнала.

– Ее величество Агата Безмирница, экс-королева Безмирья, известная, как Проклятая королева, осуждена Межрасовым судом Флодолии за преступления против рас на смертную казнь. Приговор будет приведен в исполнение немедленно…

Опешили все… ну, почти… Я и дед Лишек точно потеряли дар речи. Бабка оцепенела, застыв на месте. А вот Петька и веселый гоблин вовсе не удивились, как будто бы знали… или знали?

– Ха-ха-ха! – необычайно звонко расхохоталась бабка Ага. – глупцы! Неужели вы думаете, что я за столько лет не научилась ничему новому?!

Она взмахнула руками, как птица крыльями, и вокруг нее закружился воздушный смерч… А я ощутила, как первым понял что к чему дракон. И испугался…

И тогда испугалась я. Если уж дракону страшно, значит бабка Ага пытается сделать что-то очень-очень плохое. Для Петьки, деда, меня и всех, кто находится в этом доме.

– Не-ет! – закричала я от ужаса, понимая, что не умею ничего такого, что могло защитить тех, кого люблю. Я слишком слаба, слишком ничтожна по сравнению с могущественной Проклятой королевой. Я возненавидела ее всеми фибрами своей души.

Моя, и не только моя, ненависть к этой старухе собиралась в солнечном сплетении противной, липкой грязью. А когда ее стало слишком много, я выплеснула все свои эмоции на бабку, как воду из ведра.

И, резко обессилев, рухнула на пол, уплывая в темноту.

– Оля, Оля, – я услышала плачущий голос деда, он сидел на полу, вытянув ноги, и держал меня за плечи.Моя голова лежала на его жестких коленях. Он гладил меня по волосам и отчаянно звал, – Оля, Оля.

Рядом суетился гоблин, бегая вокруг нас с дедом и тыча в меня пальцем, то тут, то там. Он шепотом шутил и сам хихикал над своими шутками. Я его не видела, потому что у меня не получалось ни открыть глаза, ни сказать, что я их слышу, у меня не выходило. Я чувствовала такую слабость, как будто бы после долгой и изнуряющей болезни.