Большой секрет Анаит (СИ) - Рымарь Диана - Страница 31

Все начнется завтра, когда Анаит придет на работу.

В том, что она придет, Дима не сомневался. Такие продажные твари любят теплые места, а он позаботился о том, чтобы предоставить ей очень теплое местечко.

Следующим утром Дима пришел в офис пораньше.

Хотел по максимуму разгрести завал на новой работе. Да и, чего греха таить, очень ждал появления Анаит. Стремился как можно скорее увидеть виновницу своих бессонных ночей, посмотреть ей в глаза. Наконец получить за ее вчерашнюю выходку кроткое: «Извините, Дмитрий Егорович».

Он, так и быть, простит ее, ведь не злопамятный, в отличие от некоторых.

Совершенно не злопамятный, между прочим! Отомстит и забудет.

Дима не дурак, прекрасно понимал, что его отношение к Анаит нездорово во всех отношениях. Старую обиду давно пора отпустить. Но… Но. Как можно отпустить, когда его в буквальном смысле пропустили через мясорубку? Нет, он не настолько благороден.

Не мог он ее отпустить!

Пока он не разберется с Анаит, не знать ему покоя. Один раз увидел ее на улице и повернул свою жизнь на сто восемьдесят градусов. А после вчерашней встречи его вообще до сих пор потряхивало. В буквальном смысле.

Она нужна ему! Точнее, нет, не так… Ему нужно ее как следует проучить и попутно доказать самому себе, что достоин ее любви, закрыть гештальт, и тогда все. Соберет чемоданы, и только его и видели. Питер жди, Соболь едет.

Дима включил рабочий ноутбук. Надо было заняться делами — вникать в новые проекты, коих ему выделили воз и сорок маленьких тележек. Однако вместо папки «Проекты» рука сама полезла в личное дело Анаит.

Когда он сюда устроился, Диме, естественно, выслали личные дела сотрудниц, претендовавших на должность его секретаря. Но ему было абсолютно все равно, что окажется в папке Анаит. Даже будь у нее квалификация утки, не способной нажимать на клавиши, он и тогда попросил бы именно ее. Остальных и вовсе не рассматривал. Он в этой фирме с одной единственной целью.

Дима, конечно, хотел заглянуть ее дело раньше, но его отвлекли, было не до того. Теперь же можно спокойно погрузиться в изучение самого важного на этом рабочем месте документа.

Чем Анаит жила? Чем дышала? Где работала? Ходила ли замуж?

Дима мысленно позлорадствовал, читая графу «опыт работы». За десять лет Анаит не добилась ровным счетом ничего стоящего.

Первые пять лет — сплошной фриланс. Занималась копирайтингом, служила администратором групп в одной популярной соцсети, перепечатывала рукописные тексты. В общем, делала все, с чем справилась бы и мартышка с печатной машинкой. Смешная работа со смешным заработком. Потом вышла на должность личного помощника, да так и осталась секретарем. Никакого карьерного роста. И образование — смех. Училась заочно на экономическом, совсем не в престижном вузе, куда собиралась поступать, а в какой-то шарашкиной конторе.

«Ни на что ты, милая, не годна, кроме как раздвигать ноги…» — злорадствовал он.

А потом открыл раздел с семейным положением. Убедился, что девчонка не замужем да и не была. И вдруг он словно бы врезался на спорткаре в бетонную стену.

Дочь.

Девять лет.

Сразу стало понятно, почему поступала не сразу, почему подрабатывала фрилансером. Что там она говорила про голодное время? Он прослушал. Очень похоже, что из-за тех видео ей пришлось самой пробиваться, да еще и с ребенком. Родственники отказали в помощи, жила как могла. Наверное, поэтому она была на него вчера так зла.

Тут-то Диме и стало стыдно, а потом страшно.

Чья дочь? По возрасту могла быть его. Но… Тогда Анаит точно пришла бы к нему, объявила, что беременна, потребовала бы помощи. Ведь она знала историю о его отце, он говорил ей. В подробностях поведал девчонке, как сильно обижен на родителя за то, что тот его бросил. Уж кто-кто, а Дима Соболев точно не позволил бы своему ребенку жить безотцовщиной.

Да и не могла она быть беременна от Димы. В ту до невозможности короткую неделю, которую Анаит прожила с ним, он предохранялся как одержимый. Не хотел сделать ей ребенка до того времени, пока они по крайней мере не устроятся на новом месте. Думал — слишком рано.

Нет, у Анаит не его дочка. Что ж, недолго она страдала после неудавшейся помолвки и неудавшихся отношений с Димой. Поди, сразу же нашла себе третьего любовника. Да, видно, не угадала, он бросил ее с младенцем на руках.

А вот Дима бы не бросил! Дима бы помогал нянчить, содержал, любил, дорожил…

Как могла чистая, светлая девочка Ани превратиться в продажную дрянь? Дима до сих пор этого не понимал.

Пока он раздумывал над шутками сволочной судьбы, в приемной раздался звук открываемой двери. Кто мог заявиться в такую рань? Естественно, его новая секретарь, кто же еще.

Дима аж на месте подпрыгнул в предвкушении встречи и тут же выскочил из кабинета.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мамулечка, чего не ешь? Я стара-а-алась… — протянула Нана, пододвигая Анаит тарелку с оладушками, политыми сверху абрикосовым джемом.

— Спасибо, моя кошечка, я неголодная, — ответила Анаит,

Вряд ли она сможет проглотить хоть один румяный кругляш, даже из вежливости.

У нее вечно так — стоит немного понервничать, и все, кусок в горло не лезет. А понервничать вчера пришлось изрядно, всю ночь из-за этого не спала.

— Ну мамулечка… я нажарила целых двадцать штук! — настаивала дочка, за уговорами не забывая уплетать свою порцию.

— Когда же ты успела, милая? — через силу улыбнулась ей Анаит.

— Кто рано встает, тот заряжается магией утра! — философски заметила дочка.

Нана — жаворонок. Ложилась спать в девять вечера, а в полшестого уже была на ногах. Что-то читала, играла, возилась на кухне. К слову, обещала вырасти недурной хозяйкой, все у нее ладилось.

Обычно Анаит с дочкой крутились на кухне вместе. Любили эту самую уютную комнату в доме, ведь только здесь хозяйка съемной квартиры сподобилась наклеить новые обои — оранжево желтые, с изображением ромашек.

По утрам девчонки делали вафли, французские тосты, блинчики. Но сегодня Анаит было не до того, вот Нана и вызвалась готовить оладьи. И для себя сделала, и для мамы — какой замечательный ребенок.

Анаит сидела за кухонным столом, застеленным белой клеенкой в оранжевую клетку, пила приготовленный дочкой кофе и думала о том, сколько в мире бывает чудес.

Вот, например, как от такого козла, как Соболь, могла родиться такая чудесная дочь? Анаит не имела ни малейшего понятия. Ну не чудо ли?

Внешне как похожи — мистика. Одна и та же миндалевидная форма глаз, даром что у Наны карие, а у Димы голубые, те же брови уголком, пухлые губы. Пусть у дочки густые темные локоны, а у Соболя прямые русые волосы, все равно — копия папаши…

Тут не надо никакого теста, поставь их обоих рядом, любой дурак скажет — папа и дочка. Анаит где-то читала, что так задумано природой. Девочки похожи на пап, чтобы мужчины признавали их, защищали. Только какой из Димы защитник? Тьфу, а не защитник. И человек тьфу какой.

Спасибо, хоть дочь с Соболем похожи исключительно внешне. Души у этих людей совсем разные. Нана — самый чистый и добрый ребенок, которого Анаит знала. Она заботливая, честная, отзывчивая девочка, словом, полная противоположность хулигану Димке. Тем более непохожа на Дмитрия Егоровича Козулькина, павлином явившегося вчера в офис.

«Это ж надо было ему устроиться к нам работать…» — все сокрушалась Анаит.

Гад испортил ей все старшие классы школы, забрал у нее девственность, убил первую в жизни любовь, веру в мужчин, опозорил на весь свет. И вот через десять лет явился снова пакостить! Нет, ну где это видано? Это что, проклятие такое — все время натыкаться на Димку Соболева? Анаит не согласна!

Самое паршивое — ей придется вернуться в его приемную.