Выбери меня, девочка (СИ) - Пырченкова Анастасия - Страница 3

— Зачем звонил Дамир?

— Твоя мать тебя потеряла, попросила твоего брата проверить, почему ты звонки сбрасываешь…

Не договорил. Но мне и не нужно слышать, чтобы знать продолжение.

— Он… знает? — только и уточнила.

Шею как в тиски сжало. Воздуха стало не хватать. Стоило только представить, что будет, если и правда знает…

Я попала.

По полной.

Родители от меня отрекутся, братья тоже отвернутся, и жениху я стану сразу не нужна. Не говоря уже об остальных родственниках…

Всех опозорила.

— Этери! — раздалось громкое над ухом.

Меня встряхнули за плечи сильные руки.

Кое-как сфокусировала взгляд на Ильясе.

— Успокойся, — произнес он спокойно.

Успокойся?

Успокойся?!

Да как тут можно успокоиться?!!

Я же теперь…

— Я ему ничего не сказал, — добавил Ильяс хмуро. — Он не знает.

В противовес голосовой мрачности его ладони ласково легли мне на щеки, большие пальцы бережно провели по скулам, и я буквально растворилась в этом ощущении нежности. Захлебнулась им. Им и тем, с какой заботой смотрели его глаза.

— Никто ничего не узнает. Не бойся.

И я поверила.

Вот так просто.

С его двух простых слов.

Не бойся.

Рядом с ним и правда не страшно.

Или я просто снова себе придумываю, как обычно.

— Вот так, умница, дыши глубже, — улыбнулся он успокаивающе.

Он улыбнулся, а я… пропала.

Ни разу до этого не видела его улыбающимся.

Ильяс Асатиани вообще не любитель демонстрировать эмоции, тем более положительные. А тут… И не он будто. Так резко преобразились черты его лица. Повеяло теплом и домашним уютом.

— Спасибо, — поблагодарила от всей души. — Спасибо тебе.

Ильяс в ответ покачал головой и погладил по голове, как маленькую.

— Тебе пора собираться, — вздохнул, отстраняясь. — Душ там, — ткнул в едва приметную дверь у выхода из комнаты. — Платье твое тоже уже доставили из химчистки. Принесу сюда. Как соберешься, иди на кухню.

Сказал и ушел.

Оставив меня сидеть на кровати, смотреть ему вслед, с чувством глубочайшего сожаления. Откуда оно взялось? Не знаю. И знать не хочу. Он прав, нужно уже брать себя в руки и возвращаться к прежней жизни. Никто ничего не узнает, а значит переживать не о чем. И лучше тоже все просто забыть. Как если бы никогда ничего не происходило между нами.

Душ я принимала быстро. Дольше не решалась выйти из ванной. Все боялась нарваться на Ильяса, который обещался принести мне платье. Мало ли… Вдруг он его именно в этот момент притащит?

Хотя бояться по сути уже и нечего. Всю видел. А сейчас я вообще полотенцем скрыта. Оно у Ильяса большое, я в него аж два раза смогла завернуться, укутавшись от груди и почти до самых колен. И чего я тогда боюсь? Вот да, пойду.

И пошла.

В пустую комнату.

На кровати и правда лежало мое платье. Чистый выглаженный шелк пудрового оттенка ярким пятном выделялся на фоне черной обстановки и неприбранной постели. И я не удержалась. Отложила платье на стоящее рядом одно из двух кожаное кресло и принялась расправлять одеяло. Покрывала не было, или я не нашла, не знаю, поэтому напоследок просто взбила подушки и аккуратно устроила их у самого изголовья.

Недолгое и в чем-то бестолковое занятие принесло долгожданное успокоение. А после того, как я переоделась, во мне и вовсе прибавилось уверенности.

Бледно-розовая ткань приятно скользнула по чистому телу, и я невольно улыбнулась, вспомнив, как долго упрашивала родителей позволить мне надеть именно его. В стиле ампир, оно выгодно подчеркивало мою полную грудь и стройную фигуру, в частности бедра, поэтому папа был категорически против такого наряда. Как ни странно, меня поддержала мама. Но только потому, что все рассчитывали, что на выпускной я пойду с Тенгизом, который из-за своих каких-то внезапно нарисовавшихся дел не смог приехать.

В общем, сам виноват!

И если вдруг он когда-нибудь узнает о сегодняшнем утре, мне будет, что ему предъявить.

И это вот вообще ни разу не оправдание.

Сама от себя в ужас пришла.

Когда я успела стать такой… неправильной?

Прям как вся эта ситуация.

Где я провела ночь в доме мужчины, наедине с тем, еще и завтракать с ним собираюсь. Который он собственноручно для меня приготовил.

Лучше бы он вел себя как мудак, все проще было…

Там бы я могла просто его послать и сбежать. А то вся эта забота, после всего… так и тянуло обнять и выплакать на мужском плече все страхи и ужас от содеянного.

Конечно же, ничего такого я не сделала.

Под пристальным взглядом черных глаз молча уселась за накрытый стол, на котором оказалось выставлено аж несколько видов блюд. Яичница с помидорами и ветчиной, овсяная каша, в отдельной вазочке свежие ягоды, в еще одной — сухофрукты и орехи. В плоской тарелке — нарезка из овощей. Были здесь и горячие бутерброды.

И он все это за какие-то полчаса приготовил?

На двоих…

Я ненароком подумала, что опять заснула, и мне это все мерещится.

Не то, чтобы мужчина на кухне вызывал у меня удивление, но стало очень не по себе, вот да. Особенно в свете того, что Тенгиза я в подобном амплуа вообще себе не представляла. Да я вообще до этого мгновения не задумывалась о том, какой будет наша с ним семейная жизнь. До сегодня все это носило абстрактное понятие, несмотря на всю подготовку к свадьбе. Наверное, потому что та проходила мимо меня, пока я училась и сдавала выпускные экзамены. Да и мама уже все организовала, мне осталось через пару недель надеть подаренное женихом платье, и…

Как оно будет?

Потом…

Непонятно.

— Этери? — заметил мою рассеянность Ильяс.

Заботливый и внимательный…

Зачем мне это знание?

Сравнение…

Тенгиз ведь тоже заботливый и внимательный. И в отличие от Ильяса я ему как раз нравлюсь, чего тот не скрывал никогда. Наоборот, чем ближе свадьба, тем чаще я слышала, как он ждет не дождется момента, когда сможет ко мне прикоснуться. Я всегда смущалась, но больше веселилась от таких слов. Не понимала всей их сути. Пока не проснулась сегодня рядом с Ильясом, который раскрыл во мне то, что спало, и что не получалось загнать обратно в глубины души. Может Ильяс прав, и с Тенгизом будет так же? А возможно, даже лучше.

— Этери, — в очередной раз позвал меня Ильяс, и я все же вынужденно вынырнула из своих мыслей. — Прекращай грузиться. Я обещаю, никто ничего не узнает. Я все решу. Записи с камер у дома и в подъезде тоже подчищу. Все будет хорошо, кошка, улыбнись.

И сам одарил меня своей эффектной улыбкой.

А еще…

Кошка.

Так он меня назвал.

Это все потому, что я постоянно в кресле засыпаю во время чтения, завернутая в плед, свернувшись, как кошка в клубок.

Я уже и забыла про это его нелепое прозвище, данное мне.

От него веяло еще большим теплом, чем от улыбки.

Наверное, поэтому я задала столь нелепый вопрос:

— С Тенгизом тоже так будет?

— Так? — нахмурился Ильяс.

— Ну… — опустила глаза в тарелку. — Так… Хорошо… — выдавила из себя едва слышное, пожалев, что спросила о таком.

И чтобы скрыть волнение схватилась за ложку.

Зачем я у него спросила такое?!

Ладно бы с подружкой обсуждала, а Ильяс…

Он же мужчина!

И я ему такой откровенный вопрос задала.

Какой стыд!

Даже знать не хочу, какого он теперь обо мне мнения.

А он…

— Нет, кошка, так, как у нас, у вас с ним никогда не будет, — заявил следом.

Не будет…

Не слова — приговор.

Для меня.

Ненадолго.

— Будет лучше.

— Правда?

Нерешительно посмотрела на него снова. На мужских губах растянулась знакомая теплая улыбка, отчего мое сердце в очередной раз сбилось с ритма. Все-таки он совсем другой с ней. Более приземленный. Близкий. Нет желания поскорее сбежать от него и его тяжелой ауры.

— Правда, — кивнул Ильяс. — С тем, кто нравится, всегда лучше. А теперь ешь, кошка. Через полчаса смена охранного поста. Нам нужно успеть попасть в этот промежуток, чтобы избежать свидетелей. Потом я вернусь и подотру все записи с твоим участием.