Гнев Севера - Мазин Александр Владимирович - Страница 16

Но куда хуже того свейского ярла, которого я убил на Замковом острове. Будь со мной Слеза, в два клинка я разобрал бы англосакса в считаные секунды. Да и с одним лишь Вдоводелом… Но надо ли?

– Убей его, Озрик!

Эзельстан. Нет, этот не викинг. Сидит на травке. Рядом уже крутятся двое, одетых попроще. Рану господина обрабатывают.

– Ну же, Озрик! – поощрил я. – Не спи. Твой гладкощекий повелитель велел меня убить.

Провокация. Я по оружию вижу: наглый юнец и этот Озрик – как минимум одного социального уровня ягодки.

Озрик на подначку не прореагировал. Не хочет отвлекаться на разговоры?

Нет, убивать я его не буду. Хорошо бы обезоружить, но вряд ли получится.

О! А мой десятник убежал. За кем-то авторитетным? Или – от греха подальше?

В любом случае надо заканчивать побыстрее. Пока кто-нибудь еще не вмешался. Вряд ли этот «кто-нибудь» будет на моей стороне.

– Давай, Озрик! Сумеешь меня убить – с меня бочонок эля!

Кто-то засмеялся. Оценили шутку.

Мой противник невозмутим. Роста он примерно моего. И телосложения тоже. Среднего. Средневоинского. Кольчужка неплохая, ножны меча статусные, украшены по высшему разряду. Волосы светлые, и стрижка не «под горшок», как у большинства, а длинные, заплетенные в косицу волосы. Борода аккуратно подстрижена. На левой руке – набор перстней. А в руке кинжал, обратным хватом. Второй клинок, пусть даже и короткий, – преимущество. А не обратить ли это преимущество против его обладателя?

Я поймал клинок англичанина и плавно увел его влево, сокращая дистанцию. Озрик позволил. У него ведь еще кинжал есть. Вот он сейчас меня… Но не успел. Рукоять Вдоводела врезалась ему точно в центр лба. Кость у англичанина оказалась крепкая. Ожидаемо. Но не крепче шлема, которого на нем не было.

Всё. Бой окончен. Противник на травке в позе морской звезды. Я – над ним. Похлопал легонько плоскостью клинка по щеке, произнес громко, на публику:

– Я победил. Теперь бочонок эля – с тебя, Озрик.

Потом было много шума и суеты.

До тех пор, пока не явился сам король Элла.

И я узнал, что мне здорово повезло. Что мой главный противник существенно не пострадал.

Озрик оказался знатной особой. Королевской крови. Правда, сильно разбавленной за пару веков. За посягательство на этакое величие простого королевского гвардейца могли бы и казнить. Но…

Очень существенное «но».

Озрик и впрямь был родичем короля. Только не Эллы, а его оппонента Осберта. Сам же Элла к роду потомственных королей Нортумбрии имел лишь косвенное отношение. И потому сторонников своего конкурента Осберта не особо любил. Кстати, первый, паренек, раненный в руку, тоже оказался благородных кровей, хоть и попроще. Сын какого-то там тана с Вишневой Земли, что ли. И тоже сторонник Осберта.

В общем, угодил я своему нынешнему сюзерену. Причем настолько, что он даже судил нас по справедливости. Выслушал всё очень внимательно, а мою интерпретацию происхождения Эзельстана даже потребовал повторить. Мол, не расслышал. Я повторил, мне не трудно.

Юнца, впрочем, уже увели. Медпомощь оказывать.

Потом король уточнил у Малоуна, кто именно начал драку. Тот поведал все честно, даже особо отметил, что я не вынимал меча, пока меня самого не начали рубить, а он, Малоун, сделал все, чтобы оную драку предотвратить. Именем короля. Которое (имя) благородные зачинщики проигнорировали. И от себя добавил, что я, по его мнению, только защищался и никого не убил. А с Озриком так вообще без пролития крови обошелся.

Элла покивал и спросил: нет ли у кого претензий? Я энергично подтвердил: никаких. Озрик просто кивнул. Надо же. Оказывается, он не так спесив, как мне показалось. Что же до остальных участников беспорядка, то их мнение осталось неизвестным, потому что их здесь уже не было.

Что ж, раз никто не умер и претензий у сторон нет – значит, дело закрыто, резюмировал король. И удалился, как мне показалось, несколько разочарованным.

Нет, не показалось.

– Он был бы не прочь, чтобы ты раскроил Озрику башку, – сказал мне потом Теобальд. – Этот Озрик – здоровенная колючка в королевском седалище.

В королевском, но не в моем.

Ближе к вечеру в казарму, где мне выделили место, заглянул серв. Сообщил, что «колючка» Озрик приглашает меня выпить.

Выпить? На халяву? Да с удовольствием!

Серв довел меня до места – городской таверны, какие здесь называли эльхаусами.

Внутри – толпа. Шум, вонь, толчея. Пили в основном стоя. Столов было немного, и они, понятно, не пустовали. Я поймал за поясок паренька из обслуги.

– Озрик! – крикнул я ему прямо в ухо. – Где?

Провел. В отдельное помещение.

Тут было почище и посвободнее.

И здесь был Озрик. С ним было еще четверо. Трое – явно керлы, то есть бойцы. Четвертый – породовитее. Тот самый, с рукой на перевязи. Глядел на меня волком. Ну да я и сам… Волк. Так что пусть.

А вот юный Эзельстан отсутствовал. Вряд ли помер. Я его аккуратно уколол.

Повесив свой выцветший плащ королевского гвардейца на сучок в стене, я сел за стол.

Меня же пригласили, как-никак.

– Мне сказали, тебя зовут Николас. – По знаку Озрика мне поставили здоровенную кружку с пенной шапкой.

– Так меня зовут, верно. – Я пригубил. Отличный эль, надо отметить.

– Еще сказали: ты ирландец.

Я пожал плечами. Сказали и сказали.

Озрик потер шишку на лбу. Изрядную, надо отметить.

– На ирландца ты не похож, – сказал он.

Я снова пожал плечами. Подцепил ножом ребрышко с общего блюда.

– Тебе виднее, – сказал я.

– Почему? – удивился Озрик.

– У меня нет зеркала.

Озрик улыбнулся. Явно из вежливости. И представился. Он оказался сыном олдермена какого-то залива. И не просто сыном, а наследником. Если папа-олдермен не передумает.

Его приятель с перевязанной рукой назвался Идвигом. «Дружелюбие» стоило ему немалых усилий. Желание отрезать мне что-нибудь важное отчетливо читалось на его безусом личике.

– Ты уж прости меня, Идвиг, что попортил тебе руку, – проявил я вежливость. – Не люблю, когда меня хотят убить.

Юнец кивнул. Озрик поглядел с интересом.

Зато керлы его косились с большим подозрением. Их мне не представили, потому можно было игнорировать. Тем более что мне надоело прикидываться простым рубакой.

– Ты отлично управляешься с мечом, – заметил Озрик.

Я в третий раз пожал плечами.

– Ты уже присягнул королю Элле?

Не помню такого. Мне просто выдали плащ и велели приступать к обязанностям. Ничего торжественного. Интересно почему? Может, забыли в спешке? А может – сознательно. Присяга – это ведь штука обоюдная. Не только я – королю, но и король – мне.

Я покачал головой. Нет, не присягал.

– И жалованья тебе тоже еще не платили?

Я подтвердил.

– Значит, ты гвардеец только из-за этого? – Озрик кивнул на повешенный на сучок плащ.

Я пожал плечами.

– Ты кушай, кушай, – ласково проговорил Озрик. И внезапно поинтересовался: – Сколько воинов ты водил в бой, Николас?

– Всяко бывало, – уклончиво ответил я.

– Десяток?

Я ухмыльнулся, приложился к кружке.

– Сотню?

Я кивнул. И уточнил:

– Бывало и побольше, но то были не совсем настоящие воины. Не такие, как эти, – я показал костью на керлов. Польстил на всякий случай.

– Вот как. Но Теобальду ты об этом не сказал?

– Нет.

– Сотню я тебе дать не могу, – сказал Озрик. – У меня у самого всего восемь десятков, да и то не здесь, а дома. Но если будешь служить моему отцу, танство тебе обеспечено.

– Щедро. – Я взялся за следующее ребрышко. – А кому служит твой отец?

Озрик с ответом не торопился. Сначала переглянулся с раненым Идвигом. Потом все же сказал:

– Мой отец присягнул своему родичу королю Осберту.

– Мне говорили, Осберт больше не король.

– Это пока, – проворчал Идвиг.

– Вряд ли Элла сделает тебя таном, – заметил Озрик. – Ты ему никто, Николас.

Можно подумать, тебе я – кто.