Двое в лодке, не считая Олега (СИ) - "Lieutenant Lama" - Страница 12

Егор округлил глаза.

— Что ты ему дал?!

— Булку... Успокойся! Не умрёт он от одной булки. И от голода не умрёт. Едем в отель.

Егор обижено отвернулся. Булку он ему дал. Престарелому крысу, у которого по-любому и диабет, и цирроз, и Лурия{?}[ещё советский врач, один из основателей нейропсихологии] знает, что ещё!

— Мог бы и гречки ему насыпать... — буркнул он, когда они вышли из такси, кутаясь: Слава — в ворот пальто, Егор — в капюшон куртки.

Вильман посмотрел на него без улыбки.

— Егор.

— Что?

— Прекрати эту истерику. — Он протянул руку и подхватил Егора под локоть. — Пошли.

Егор молча подчинился. Из-за глупой ссоры настроение, что было создано в клубе, когда они развлекались на виду у десятков людей, ушло. Хотелось посидеть где-нибудь в тишине, почитать книжку, не научную, а что-нибудь простое, возможно, весёлое, хотелось вздрочнуть и лечь спать рядом с мягким Вильманом, а не вот это вот всё.

В лифте они ехали тоже молча. Вильман что-то писал в телеграме (походу, отчитывался перед маман), а Егор хмуро разглядывал себя в зеркале. И растрепавшуюся причёску, и поджатые губы. Высокий и плечистый, он сейчас, однако ж, походил на нахохлившегося воробушка. И что этот человек в нём нашёл?

Егор кинул быстрый взгляд в сторону, на своего «папика». Тот, хоть и не отличался красотой или медвежьим сложением, для своего возраста был неплох уже хотя бы тем, что не имел лишнего веса и при этом не походил на ходячий скелет. А о его бесконечных бабках и вовсе говорить не стоит. Ну и вообще он, вроде, прикольный. Только изврат страшный, но это ладно. Ему при таких деньгах и не такое позволить можно.

Егор, хоть и красавчик, но не в стиле Паши того же, которому волосы распусти, ресницы накрась, и всё — от девчонки не отличишь. А у Егора и челюсть мужественная, и нос с горбинкой, хоть и маленькой. Девчонкам он всегда очень нравился, как и типичным «Пашам», а вот типичным «Вильманам» вроде не особо. Так, время от времени.

В общем, не сладкая пассивка с тонким голоском и тоненькими конечностями. Ещё и из-за крысы скандал устроил. Крыса — это ведь не ребёнок. И даже не собака. И даже не кошка. На иерархической лестнице стоит выше только рыбок. Но Олег для него не был крысой. Олег был Олегом.

Егор тяжко вздохнул.

— Ну? — Вильман оторвался, наконец, от своей мобилы и поднял на него спокойные карие глаза. — Чего ты набычился? Не буду я больше твоему Олегу, — он усмехнулся, — булки давать. Мир?

Егор слабо улыбнулся и кивнул.

— Вау, — только и сказал он, когда они вошли в номер. А затем: — Ахуеть.

Вильман что-то делал с подсветкой.

— Нравится? — спросил он, стягивая пальто прямо на пол.

Егор, прилипший к огромному окну, из которого было видно весь город, как на ладони, промычал что-то невразумительное. Он постоял у окна, охлаждая горячий лоб о прохладное стекло, затем промчался мимо равнодушно обустраивающегося Вильмана искать ещё какие чудеса света.

— Ва-а-а-а... — поражённо высказал он, зайдя в огромную ванную комнату, и: — бля-я-я-я... — когда заглянул в спальню. — Я в таких хоромах ещё не трахался.

— А в каких трахался? — Вильман, подошедший со спины, обнял его поверх плеч, притёрся носом к холодному уху.

— Да ни в каких, — хохотнул Егор и обернулся с плохо-скрываемым предвкушением. — Что ты будешь со мной делать?

— Я ещё не решил. — Вильман улыбнулся. — Но готовься реветь, как девчонка.

Егор вспомнил их первый и второй раз и вздрогнул не то от страха, не то от сладости этих воспоминаний. На кровати как раз были столбики. Крепкие на вид.

— Пошли сначала помоемся в этой ванне богов, — предложил он. — Хочу протрезветь.

— Чего так? — тихо спросил Вильман. — Я думал, мы ещё вином догонимся.

— По пьяни не так всё круто. — Егор сел на краешек постели и стаскивал узкие джинсы. — Хочу чувствовать каждый миллиметр твоей дубинки в своей жопе.

— Вот как? — Егор краем глаза заметил, как Вильман весело приподнял бровь. А затем мелко вздрогнул и неожиданности, потому что тот внезапно склонился к нему и тягуче поцеловал.

Егор задохнулся. Потерянный было, настрой вернулся с двойной остротой, но совсем иначе. Возбуждение от унижения перед толпой капающих слюной мужиков билось липким смолистым осадком, не то чтобы неприятным, но весьма спорным. Возбуждение от поцелуя казалось взрывом посреди груди, чередой фейерверков, что искрами опадали туда, где всё наливалось кровью.

Захотелось схватить Вильмана за грудки, опрокинуть на кровать, долго-долго целовать, прижав к матрасу, а затем очень долго, очень медленно, очень нежно его трахать и обязательно кончить ему в зад, а потом смотреть, течёт сперма из раздолбанной дырки... Но губы и язык Вильмана были такими неторопливыми и нежными, что фантазии остались только фантазиями. Это не хотелось прерывать. Это было хорошо. И будет ещё лучше, когда его свяжут и дадут испытать сладкую боль и сладкое подчинение.

— Иди мойся, а я пока закажу нам кофе, — сказал Вильман, оторвавшись от его губ. Он задумчиво смотрел на Егора, поглаживая пальцем подбородок с едва проступающей вечерней щетиной.

— Тебя ждать? — спросил Егор хрипло.

— Да.

Он быстро разделся и пошёл в ванную прямо с поднятым шлагбаумом. Там нашёлся неплохой гель для пены, и Егор вылил его внутрь и включил воду. Пока та набиралась, отлил, с трудом удерживая направление, затем тщательно помыл член душем (мало ли, Слава решит взять в рот), помыл и очко для пущей надёжности, и полез в ванну. Та уже на половину набралась, хоть и была гигантских размеров.