Двое в лодке, не считая Олега (СИ) - "Lieutenant Lama" - Страница 5

Понравилось ли ему?

Егор поправил съезжающую лямку рюкзака на плече и зашёл в «Четыре лапы». Сегодня была смена той самой милой девочки. Хорошо, что ему теперь не надо нигде подрабатывать...

— Здравствуйте.

— Здравствуйте. — Егор чуть улыбнулся. — Я так, на уродцев поглазеть.

— На уродцев? — не поняла девушка.

Егор тыкнул пальцем в сторону клеток.

— Ну, они не уродцы, — нейтрально возразила она. Егор прищурился и выцепил содержательное «Лера» с бейджика на груди. — Крысы вообще-то очень умные животные и милые.

Егор пожал плечами.

— И верные, — добавила Лера и вышла из-за прилавка.

Они вместе тупо уставились на копошение маленьких хвостатых тел.

— Чё вон тот делает? — спросил Егор.

— Который?

— Да вон тот, альбинос который.

— А-а... ну он умывается.

— А мне кажется, он не умывается.

Лера покраснела.

— У этих крысок сейчас как раз половое созревание наступило...

— Вот как... — равнодушно протянул Егор и скосил глаза на своего знакомца — жирного крыса-отказника. — У этого вот по-любому уже ничего не... созревает.

Лера хихикнула.

— Кто знает.

Крыс окинул их изучающим взглядом.

Идея не возникла в голове Егора внезапно. Внезапно она только оформилась, а вот возникла, кажется, ещё пару дней назад, когда он зашёл в этот магазинчик впервые.

— Слушай, давай я его куплю. Что там ещё нужно?

Лера посмотрела на него снизу вверх, как на Иисуса во плоти.

— Отдам бесплатно, если пообещаешь о нём хорошо заботиться.

— А как о нём хорошо заботиться?

Лера рассказала ему, как и чем кормить жиртреста, какую лучше купить клетку и как с ним общаться.

— Главное, не обижай его, даже если нассыт куда, он не поймёт, старый уже, — наставляла она, укладывая крыса в новую двухэтажную клетку. — Могу продать тебе корм, но, если честно, кормить можно и крупами, но тогда лучше прикупи ему сушёных червей или что-то другое белковое...

Егор кивал и мысленно записывал всё сказанное. Крыс был явным Олегом, а потому они с Олегом стали счастливыми обладателями друг друга и упаковки сушёных червей.

— Вот ты скажи, ковбой, мне понравилось? — спросил Егор нового соседа и подал ему кучу зёрен в высокой миске.

Олег вместо ответа деловито захрустел, и ничего не оставалось, кроме как пойти и покормить и себя любимого тоже.

Понравилось ли ему? Ну, во-первых, он сейчас будет кушать пафосные «домашние» пельмешки с индейкой, а не липкое говно по акции. И это было главной причиной, почему он вообще согласился. Или нет?

Вообще-то было больно. Егор даже не ожидал. Паша, хоть и говорил, что первые пару-тройку раз было тяжело (именно тяжело, а не «ай-блять-пиздец-больно-прекрати!») под ним всегда сладко постанывал и даже сам с удовольствием насаживался, и потому Егор весьма удивился степени ада, что развернулся в его заднице.

Слава растягивал его пальцами, сказав, что хочет всё сделать сам, растягивал долго, и в какой-то момент стало очешуительно-приятно, Егор поймал волну, понял, в чём соль, и даже решил, что он готов.

— А сейчас потерпи. — Мучитель обнял его сзади за плечи, фиксируя жертву рожей в постель, и начал проталкивать свой член.

Егор почти сразу ощутил разницу. Если на входе ещё было приемлемо, то глубже начались американские горки.

— Стой-стой-стой-стой! — запричитал он, вытягивая руку назад и цепляясь за бедро Вильмана. — Всё, стой!

— Ещё только половина, — «утешил» тот. А затем толкнулся ещё.

Егор заскулил-зашипел и дёрнулся было вверх, да вот незадача, Вильман оказался сукой крепкой, и даже тяжёлой, и вырваться не дал.

— Тише, тише... — зашептал он Егору на ухо.

А Егор застонал обречённо, уже чуть не плача:

— Ну всё, пусти...

— Ш-ш-ш... тише, мой хороший, — обжёг страстный шёпот на ухо. — Просто потерпи.

Егор застонал и уткнулся носом в простыни. Просто потерпи? У него в заду всё огнём горит, а этот говорит «просто потерпи»?!

На следующем толчке Егор вскрикнул и несчастно захлюпал носом.

— Больно... вытащи, мне больно...

— А мне охуенно.

Егор не понимал, каким макаром у него встал в тот момент.

Не понимал, когда лежал, утирая слёзы, пока Вильман стирал собственную сперму с его спины, мыл горячими полотенцами, а затем ласково целовал голые плечи, нашёптывая что-то очень лестное и очень глупое.

Не понимал и сейчас, когда жопа уже зажила, а от воспоминаний о том, как его бескомпромиссно сношали, почти насиловали, удерживая за плечи, хотелось залезть себе в трусы и подрочить.