Кровь богов (сборник) - Иггульден Конн - Страница 1

Conn Iggulden

THE BLOOD OF GODS

Copyright © 2013 by Conn Iggulden

FIG TREE

Copyright © 2014 by Conn Iggulden

© В. А. Вебер, перевод, 2014

© С. Н. Самуйлов, перевод, 2023

© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2023

Издательство Азбука^®

Не всех запятнала кровь. Его недвижное тело лежало на холодном мраморе, по его гладкой поверхности со скамей стекали красные капли. Уходя, каждый оглянулся хотя бы раз, не в силах поверить, что тирану уже не подняться. Цезарь боролся, но они взяли и числом, и решимостью.

Они не видели его лица. В последние мгновения жизни правитель Рима покрыл голову краем тоги, когда они схватили его и начали наносить раны, окрасившие белизну одежд кровавыми пятнами. Когда он покачнулся и упал на бок, кишки его опорожнились. Теперь по театру расползалась вонь. Поверженный ими, он лишился всякого достоинства.

В убийстве участвовали больше двадцати человек, некоторые до сих пор тяжело дышали. Вдвое больше людей замерло вокруг: эти не обнажили кинжала, просто наблюдали, не пошевелив и пальцем, чтобы спасти Цезаря. Убийцы же до сих пор были ошеломлены свершенным насилием, ощущая на своей коже еще теплую кровь. Многие из них служили в армии. Многие и прежде видели смерть, но в чужих странах и экзотических городах. Не в Риме, не здесь.

Марк Брут прикоснулся лезвием к обеим ладоням, оставив красные следы. Децим Юний[1] увидел, как он это сделал, и, немного помедлив, с выражением благоговейного трепета на лице тоже окрасил свои ладони свежей кровью. С тем же благоговением остальные последовали их примеру. Брут уверил их, что они не должны испытывать чувства вины. Он сказал им, что они спасли народ от тирана. Вслед за ним они направились к широкой полосе яркого света, вливающегося с улицы.

Марк Брут глубоко вдохнул, подойдя к солнечному лучу, и помедлил на пороге, впитывая в себя тепло. Только он в этот день оделся как солдат: доспехи, гладий у бедра… Хотя возраст Брута приближался к шестидесяти годам, его голые загорелые ноги оставались сильными и, как прежде, крепко стояли на земле. Глаза его блестели от слез, и он чувствовал, будто годы ушли, отпечаток предательства стерт с него, как стерты и боевые шрамы с его кожи, и теперь он вновь молод.

Он слышал, как мужчины в тогах собираются за его спиной. Подошел старый Гай Кассий Лонгин и легонько коснулся его плеча, чтобы успокоить или поддержать. Марк Брут не обернулся. Он смотрел на солнце.

– Теперь мы можем чтить его, – проговорил он, обращаясь более к самому себе. – Теперь мы можем заваливать память о нем почестями до тех пор, пока они не раздавят ее.

Кассий услышал слова Брута, вздохнул, и от этого вздоха его сообщника покоробило.

– Сенат ждет новостей, друг мой, – пробормотал Гай Кассий. – Давай оставим старый мир позади, на этом месте.

Брут посмотрел на него, и худощавый сенатор чуть ли не отпрянул от увиденного в его глазах. Мгновение затянулось, а за их спинами не раздавалось ни звука. Несмотря на то что все эти люди только что совершили убийство, каждый из них лишь теперь ощутил страх перед городом, в котором они находились. Их увлек общий порыв, как порыв ветра увлекает листья, сорванные с ветвей, – они просто пошли за более сильными. Теперь реальность вернулась, и сквозь пляшущие на свету золотые пылинки проступил Рим. Брут вышел на освещенную яркими лучами солнца улицу, и все остальные двинулись следом.

На каждом свободном пятачке тысячи ремесленников и крестьян предлагали свой товар: они даже заняли половину мощенной камнем дороги. Волна тишины покатилась от театра Помпея, исчезая позади сенаторов, но сопутствуя им и тогда, когда они повернули к Форуму. Лоточники, слуги и римские граждане замирали при виде нескольких десятков человек в белых тогах, следовавших за мужчиной в доспехах, правая рука которого то и дело тянулась к рукояти меча.

Рим и раньше видел процессии, тысячи процессий, но на лицах тех, кто поднимался сейчас на Капитолийский холм, не было радости. Шепотом и толчками в бок зеваки указывали на красные полосы на их руках, на все еще алые брызги крови на их тогах. Люди в страхе качали головой и пятились, словно эта процессия таила в себе опасность или болезнь.

Марк Брут поднимался по склону, шагая на восток. Его охватило странное предвкушение: впервые он что-то испытывал после того, как вонзил железо в грудь своего лучшего друга и ощутил дрожь, свидетельствующую о том, что острие пронзило сердце. Ему не терпелось увидеть Форум и здание сената – каменный центр огромной республики. Ему пришлось собрать волю в кулак, чтобы не ускорить шага, – размеренность придавала идущим больше достоинства и одновременно служила им защитой. Они не убегали от того, что свершили. Они могли остаться в живых, лишь не выказывая ни вины, ни страха. Он собирался взойти на Форум освободителем.

На вершине Капитолийского холма Брут застыл как вкопанный. Он видел перед собой открытое пространство Форума, окруженное храмами. Здание сената сверкало безупречной белизной, а стражники у дверей с такого расстояния казались крошечными фигурками. Солнце палило нещадно, и Марк Брут чувствовал, как под богато украшенным панцирем по телу течет пот. Сенаторы за его спиной медленно поднимались на холм, не понимая, почему он остановился. Процессия раздалась в стороны, но это утро словно лишило их власти, и ни один из них, включая Кассия и Светония, не решался двинуться дальше, опережая своего предводителя.

– Мы – Освободители! – внезапно воскликнул Брут. – Многие здесь поприветствуют наше деяние. И еще сотни облегченно выдохнут, узнав, что тиран мертв и Рим спасен. Сенат проголосует за амнистию, и все закончится. Решение об этом принято. А пока держитесь с достоинством, помните о чести. В том, что мы сделали, нет ничего постыдного.

Люди вокруг него начали расправлять плечи, многие подняли окровавленные ладони, прежде сжатые в кулаки и спрятанные в складках тоги.

Брут вновь посмотрел на Кассия, и на этот раз его взгляд смягчился.

– Я сыграл свою роль, сенатор. Остальное должен сделать ты. Веди с собой маленьких людей и шагай с достоинством, иначе за нами начнется охота.

Гай Кассий кивнул и сухо улыбнулся:

– Голоса у меня есть, генерал. Все обговорено. Мы войдем свободно и выйдем с почестями.

Брут всмотрелся в сенатора, от которого зависело их будущее. Сухощавый и крепкий, Кассий ни в чем и никогда не давал слабины.

– Тогда веди нас, сенатор. Я пойду следом.

Кассий сжал губы, словно заподозрив угрозу, но вскинул голову и большими шагами направился к сердцу Рима.

Подходя к зданию сената, Марк Брут и Гай Кассий видели, что высокие бронзовые ворота распахнуты. Они слышали громкие голоса, гул жаркого спора. Чей-то голос перекрыл остальные. Шум сменился тишиной.

По телу Брута пробежала дрожь, когда его нога коснулась первой ступеньки. До полудня оставалось несколько часов – несколько часов, которым предстояло стать одними из самых важных в его жизни. Кровь Цезаря краснела на их руках. Неверное слово, торопливое движение, и вышло бы иначе: их кровь пролилась бы еще до заката. Он вновь взглянул на Кассия. Уверенность сенатора ободряла его. Тот, казалось, не сомневался ни в чем. К этому дню он шел долгим и трудным путем.

Два легионера вытянулись в струнку, когда Брут и Кассий поднимались по ступеням. Но солдаты не знали, что им делать, и застыли в нерешительности, когда сенатор поднял обагренную руку, чтобы они увидели кровь, прежде чем он укажет на своего спутника.