Любовь, граничащая с безумием. Книга 1 (СИ) - Ильина Оксана Александровна "oksana.il" - Страница 40

– Похоже, твое смирение мне может лишь мерещиться, – снова приблизившись к ней, произнес граф, сдвинув брови на переносице. – Ничего, я научу тебя относиться уважительно к хозяину. Что касаемо памяти брата? Я с большим удовольствием свернул бы твою шею, – его длинные пальцы прочертили линию от ее ключицы до подбородка. Кэтрин вздрогнула, ощутив это еле уловимое прикосновение.

– Но, как видишь, я нашел тебе другое применение, – продолжил мужчина, неотрывно глядя ей в глаза. – И даже не надейся, что ты сможешь стать счастливой в этом браке!

– Надеяться? – горько усмехнувшись, взорвалась девушка. – Мне больше не на что надеяться! Последний огонек надежды угас, стоило попасть в вашу ненормальную семейку! Вы стали моим проклятием, превратили жизнь в сущий кошмар! Замучили настолько, что я даже молила о смерти. За какие такие провинности на долю простой девушки выпало столько несчастий? Все потому, что ваша сумасшедшая бабка потакала омерзительным пристрастиям безумного внука! Я лишь пыталась спасти свою жизнь, которую ценю не меньше, чем жизнь больного негодяя. Не знаю, какой нормальный человек будет молча сносить подобные истязания? Разве не так? Что делали бы вы на моем месте?

– Закрой рот! – злобно зашипел Дантон; с каждым ее словом его глаза становились темнее.

– Нет, не закрою, ваша светлость. Не закрою! – воскликнула Кэтрин, пошатываясь, вскочив на колени. – Вы услышите меня, пусть даже потом вырвите мой язык! Вы цените благополучие своей семьи выше остальных. А жизнь брата важнее толпы искалеченных девиц. Боже, и представить страшно, сколько их могло быть! Возможно, его гибель была расплатой за все те страшные деяния, что он совершил. Но нет, вы же так не считаете, потому что сами не лучше его… – тут же замолчав, девушка поняла, что последние слова были ошибкой. Ошибкой, которую ей вряд ли простят. И действительно, красивое лицо графа исказилось от гнева. А глаза… Они больше не походили на человеческие. Впервые лед в них треснул, но тьма, выползающая из этих трещин, заставила Кэтрин содрогнуться.

– Я… я не это имела в виду, – попыталась оправдаться девушка, перепуганная изменениями в мужчине.

– Запомни, – его кисть кольцом сомкнулась вокруг ее шеи, не давая воздуху проникать в легкие, – я хуже, чем мой брат. То, что ты еще жива, лишь моя прихоть. Он мог тебя покалечить… Так вот, я могу убить! А ты, видимо, только этого и добиваешься. Усвой, возможно, я однажды сжалюсь и подарю тебе такую милость. Но сначала ты узнаешь, что такое на самом деле желать смерти.

– Вы чудовище! – прошептала ему в лицо Кэтрин, задыхаясь, – Монстр… Никогда за вас не выйду, лучше убейте сейчас!

– Быстро ты, однако, сдалась, слишком рано начинаешь просить о смерти. Но, увы, не могу выполнить твое желание сейчас, ибо ты еще не выполнила свое предназначение, – он говорил спокойно, не повышая тона, но его голос был словно пропитан ядом. Он проникал ей под кожу, наполнял вены, заставляя кровь полыхать.

– Ненавижу! Ненавижу! – прокричала девушка, подавляя отчаянный всхлип,. – Ненавижу вашу безумную семью! Будьте вы прокляты…

Металлические пальцы сомкнулись на ее лице, вдавливая щеки в зубы. Она вскрикнула, задыхаясь от боли, и ощутила привкус крови на языке.

– Мы уже прокляты, дура! Неужели ты не заметила? Но не беспокойся, и ты получишь долю своего же проклятия. Я об этом позабочусь, – холодно усмехнулся Мишель, сильнее испугав Кэт.

– Думаете, это меня страшит? – ухмыльнулась она и, мотнув головой, отбросила его руку. Наверняка он лишь позволил это сделать, но ей было не до того. – Вы для меня хуже любого кошмара. Но смею вас разочаровать, вряд ли что-то может напугать человека, не побоявшегося смерти. Можете запугивать, обвинять невесть в чем, делать больно, приговаривать к смерти, угрозами заставить выйти за вас. Но больнее первых ударов плетью мне уже не будет! И страшнее, чем при встрече с вашим братом, тоже. И я не боюсь вас, не утруждайтесь угрозами! – лгала, пусть голос и звучал уверенно. Боялась до тряски. Боялась до глубины своей израненной души. Еще слишком свежи были в памяти воспоминания об окровавленном теле Габриэля, об остром кинжале в его руках, о безумной тьме в глазах. Такую же тьму она видела сейчас и в глазах Мишеля. Только этот мрак еще напитан ненавистью и расчетливостью. И как бы сильно Кэтрин ни убеждала себя не бояться, как бы ни старалась соскрести рассыпавшиеся внутри остатки смелости, все было тщетно. Девушка ощущала, как от непомерного ужаса отнимаются ноги, как тело пробивает ледяная дрожь…

– Не боишься, говоришь? – холодно усмехнулся ей в лицо граф. – Только мне открывается иная картина. От тебя так и веет страхом, – наклонившись ближе к ее шее, Дантон втянул с шумом воздух. – Я чую запах твоего ужаса.

– Вы сумасшедший, – промямлила Кэтрин побелевшими губами. – Все, что вы можете чуять, это только свое высокомерие!

– Ошибаешься, девочка, выражение твоего лица мне хорошо знакомо, подобное отражается на лицах людей перед смертью, – мрачным голосом произнес граф. – Ты не просто боишься, ты в ужасе!

– Мне нечего бояться, – пыталась она отстоять свою гордость. – Вы ничего не можете сделать, что меня испугает!

– Ошибаешься! – со смехом, леденящим душу, изрек мужчина.

И в следующий миг опрокинул девушку на кровать. От неожиданности Кэтрин закричала так громко, как только была способна, наверняка у графа зазвенело в ушах.

– У меня возникла мысль приблизить нашу первую ночь, – заявил Дантон, шокируя Кэт. В подтверждение словам его руки скользнули по ее ногам, задирая ночную рубашку. Расширенными от ужаса глазами девушка смотрела на Мишеля, не в состоянии даже шевельнуться. Она остро чувствовала, как его горячие ладони касаются тела, обжигая. Буря мурашек табуном понеслась по коже, до боли сжимая ее.

Он смотрел на нее, выжидая, будто бы в предвкушении реакции. Руки мужчины замерли на бедрах, чуть сдавив их, а глаза неотрывно сверлили лицо.

Немного собравшись с духом, Кэтрин попыталась заставить работать онемевший язык.

– Надеюсь, поблизости не окажется кинжала, – выдавила девушка первое, что пришло на ум, быстро пожалев о сказанном. Словно бесы разжигали ее противоречить графу. Она никогда не отличалась болтливостью и теперь не узнавала себя. Да, Кэт винила его семью в произошедших с ней бедах. Девушка ведь даже толком не смогла справиться с пережитым, лишь за чередой последующих событий спрятала все чувства глубоко в себе. Но та боль все еще была сильна и не позволяла затянуться душевным ранам, постоянно бередя мучительные воспоминания.

– Разве нам нужен кинжал? Я вполне справлюсь и без него, – его рука скользнула выше, очерчивая тонкую талию. Пробежалась по выпуклым ребрам и достигла вздымающейся груди. Кэтрин содрогнулась, грубые прикосновения, словно вспышка молнии, пронзали тело. Впервые в жизни девушка почувствовала нечто странное – незнакомое ощущение, которому она не могла дать описания. Словно внутри зародилось что-то новое и трепетало в предвкушении неизвестности.

Кэтрин была слишком напугана, чтобы разбираться в себе, и взволнована новыми ощущениями. Ее сердце безумными толчками колотилось по ребрам, словно ощущая ладонь, нависшую над ним. Дантон сжал грудь, и она вскрикнула, почувствовав острую боль вперемешку со странным томлением. И этот крик словно оборвал все преграды, заставив мужчину действовать…

Мишель будто потерял контроль, когда девчонка прогнулась под ним, закричав. Он видел, как в темноте ее глаза блестят от страха, а губы подрагивают. Граф не собирался заходить далеко, хотел лишь припугнуть девку. Но, ощутив теплое, стройное тело под собой, в какой-то момент потерял контроль. Он забыл на миг, кто рядом с ним, забыл, чья упругая грудь так сладко вжимается в ладонь. Словно яркая вспышка ослепила, отключив разум и высвободив первобытные инстинкты. Ранее Дантон тоже был зол, но контролировал себя немалым усилием воли. Эта дрянь взбесила его не на шутку. Руки сами тянулись свернуть ей шею. А теперь он желал другого… Того, чего в здравом уме никогда бы не смог допустить…