Колючая удача для Пуговкиной (СИ) - Леденцовская Анна - Страница 13

— Я?! — Пуговкина совершенно нелогично вдруг решила, что ей жалко лупить бедную рыбку. — А почему я? Она же живая! Ей будет больно.

Шавермур возмущенно напыжился и, периодически шипя и фыркая, объяснил недалекой девице, что Взза и Бзза она не особо жалела, пытаясь прибить плоскогубцами.

— Рыба — это еда! Твоя, между проучим, пока единственная! Рсмуров же ты есть не хоучешь. Так что давай! Еду надо доубыть, это тебе не в магазин ходить за готоувеньким.

— Летучки сами виноваты! Они меня напугали и зубки скалили, а рыба меня не трогает, — надулась Люся. — Вы же все мужчины, и что, без меня справиться не можете?!

— Людочка, — Ежов старался говорить максимально мягко, не понимая, что вдруг нашло на девушку, — ни у кого из нас нет рук, да и еда на данный момент нужна больше всего тебе. Я понимаю, что нелегко, но и ночлег себе устраивать тоже придется самой, мне очень жаль, но я помочь могу только советом. Я всего лишь кактус, хоть и разговариваю.

Эти спокойные слова словно помогли сбросить с девушки какое-то наваждение. Стало стыдно и неловко.

«Даже кот и жуки стараются, чтобы меня накормить, а я с капризами».

Пуговкина старательно выкапывала засыпанную песком подходящую дубинку. Довольно легкий обломок корня имел на конце приличное утолщение, и если замахнуться им получше, то вполне мог кого-то оглушить.

Кстати, причина внезапной Люсиной капризности и обидчивости неожиданно нашлась.

Один из паучков, летающих рядом с девушкой, вдруг распахнул пасть и спикировал ей сзади на шею. Влажные волосы девушка опять подколола спицей, и жукастик впился во что-то чуть ниже линии роста волос. Не успела Пуговкина испугаться, как насекомое взлетело обратно и выплюнуло на камень семечко размером с копеечную монетку.

Семечко имело острый шип и множество ворсинок-крючочков. На шипе запеклась капелька крови, и девушка, потерев шею под волосами, ощутила легкий зуд в том месте, где, видимо, была эта пакость.

— Это клисмадулярия, — сообщили жужжалки. – Наверное, ты, когда бежала из леса сюда, задела ее, и она кинула семена. Семечко цепляется за кожу и впрыскивает особую жидкость, и тот, на кого оно попало, становится раздражительным, потом агрессивным. В итоге он нападает на того, кого не может одолеть, и умирает, а из трупа вырастает новое растение, питаясь останками. Много наших раньше попадалось, пока мы про нее не знали. Бились головой о деревья и камни. Это другая такая сюда принесла. Раньше не было. Хочет нас извести.

С виду безобидное семечко было мстительно размазано по камню пробным ударом дубинки Пуговкиной.

— Давайте уже рыбу ловить, что ли. — Люся положила свое деревянное оружие и взяла ветку, изображающую удочку. — Я видела, как этой штукой замахиваются и закидывают наживку.

— Верно, — согласился с ней Ежов, — только сильно не замахивайся. Грузила у тебя нет, и приманка не утонет. Надо будет по дуге тихонечко, рывочками, тащить ее к берегу.

За дебютом блондинки-рыболова все следили с напряженным ожиданием. Константин радовался, что настоящего крючка там нет, а булавка не столь опасна, если девушка поймает сама себя, как это бывает с новичками, обычно детьми.

Замах Люся сделала мастерски и даже в нужную сторону, хотя и умудрилась шлепнуть краем ветки по воде. Приманка закачалась как раз недалеко от места, где они видели движение.

— Теперь тихонечко веди к берегу. В сторону отклоняй, — бормотал Костя, следя за неловко подпрыгивающим на воде мелким комочком с торчащими ворсинками из намокших перьев. — Умница! С первого раза может не клюнуть, все же ветка шуму наделала.

— Ой, можно подумать, рыбы что-то слышат! – Пуговкина, закусив губу, тянула оранжевую ниточку к берегу. – А-а-а! Оно ее откусило, что там за крокодил?

Девушка только и успела заметить, как из воды блеснул темно-зеленый бок, удочку резко дернуло из рук, и на конце ветки-удилища повисла оборванная нить.

— Большая рыба! — Кот азартно забегал вокруг приманки из рсмура. — Надоу на мышь! На мышь пойдеут!

Пуговкина, печально разглядывая обрывок нитки, только плечами дернула.

— Что-то мне подсказывает, что засевшая в воде тварюга пойдет на все! И эту веревку оттяпает вместе с приманкой, тем более как мы ее закидывать будем?

Принцип «раскрути и кинь как лассо», объясненный Ежовым, девушка отвергла:

— Эта крыса, если не смогу раскрутить, упадет мне на голову! Придумайте лучше другой способ, попроще.

Но тут в дело вмешались паучки, ощущавшие вину за то, что забыли предупредить о ловушках из клисмадулярии. Они просто подцепили дохлого рсмура, радуясь поверженному вредителю, и полетели к нужным кустам забрасывать приманку в воду.

Уж зачем они решили опуститься пониже? Возможно, чтобы приводнить трупик рсмура без лишних всплесков.

Гибкое тело с раскрытой пастью взметнулось из воды, и, как в замедленной съемке, Люся широко раскрытыми от ужаса глазами видела падающую в воду никому не нужную иномирную мышь, резко отлетающего в сторону одинокого паучка и тельце второго, исчезающее в прожорливой пасти озерного левиафана. Одновременно с этим сбоку послышалось: «Тварь!» — от Кости, и иглы кактуса, как залпом из дробовика, нашпиговали рыбину.

Добыча покачивалась на волнах, вся утыканная колючками, у Пуговкиной в глазах стояли слезы, а на пронзительное, как у бормашинки, жужжание второго паучка из леса вылетел спасательный паучиный отряд быстрого реагирования из тех же крупнокастрюльных особей.

Рыбину мигом вытянули из воды, подняв в воздух, а там никто и глазом не успел моргнуть, как девушка спицей и плоскогубцами с поддержкой кота, с урчанием вцепившегося когтями и зубами в огромную башку, разжала хищные челюсти.

Мокрый, напуганный, весь в какой-то слизи, из пасти, ковыляя, выбрался несчастный паучонок. И тут же был сцапан сердобольной Пуговкиной, потащившей его к воде отмываться. До рыбы девушке не было никакого дела, как большинству рыбаков. Она поймала, а дальше рыбка, видимо, должна сама почиститься и превратиться в еду.

Бзз — Люся их уже различала вблизи по цветным пятнышкам — был совершенно против своей воли выкупан и посажен обсыхать на камешек. А девушка категоричным тоном потребовала у не улетевших, к своему несчастью, и круживших неподалеку «жукокоптеров» высушить мелкого, как сушили ее.

От вида вздыбившегося яркого, торчащего во все стороны меха пушистика Пуговкина расцвела и, наверное, затискала бы меховой помпон с крылышками, совершенно не опасаясь острых зубов, но недовольный голос кота привел ее в чувство, а бурчание в животе попеняло, что организм надо хоть иногда кормить.

— Свою доулю еды забирай. – Шавермур, раздосадованный нелепым ожиданием и восторженными повизгиваниями в стиле «ой, пушистик, прелесть моя» (таких комплиментов заслуживал только он сам, шикарный кот, а не какое-то насекомое с мехом), еще и зафыркал, ругаясь, правда, себе под нос: — Еще бы блох в питоумцы записала.

Оглянувшись, Люся оглядела композицию «кот, кактус и дохлая рыба, ни фига не еда».

— А почему она сырая? — Подойдя с паучком на руках, не в силах с ним расстаться, девушка потыкала в речного монстра веточкой. — Как ее есть?

— Люд, ее готовить надо, — вздохнул Ежов. — В Сибири глина была, мы в ней запекали под костром. Еще у нас соль была и перец, без них в лес не ходили. А тут даже костра нет. Я бы, конечно, мог без спичек разжечь, трением, но ты, наверное, не справишься. По крайней мере, с первого раза. Лупа у тебя тоже вряд ли есть в твоей чудо-сумке. Но сырую тоже можно есть. Рыба не ядовитая, Шавермур ручается.

— Фу-у-у... сырую… — Пуговкину от брезгливости передернуло, уж лучше поголодать, сколько она сможет. — А очки не подойдут вместо лупы?

— Ты носишь очки? — удивился Костик. Люсю в очках он не очень представлял.

— Не то что ношу, — смутилась девушка, очков в дешевой грубоватой оправе она стеснялась. — Это мелкий шрифт читать, если вдруг где попадется. Так они подойдут?

— Солнышко еще яркое, хоть и время к вечеру, — прикинул деловитый кактус. — Очки тоже линза, думаю, можно попробовать. А на дрова стул твой возьми. Дерево сухое, стул старый, о камень хорошо разбить можно на куски.